Лирическое начало в творчестве С. Романовского

Как известно, основой эпического искусства Древней Греции и эпохи Возрождения явилось особое, героическое или эпическое состояние мира, характеризовавшееся многочисленными, всесторонними связями человека и окружающей его действительности.

Человек и мир, разум и чувство, гражданская и частная жизнь были слиты воедино в изначальных эпопеях мирового искусства, выражая миросозерцание и жизнь народа во всей их полноте и многообразии. И хотя эпическая целостность субъекта и объекта была во многом наивной и непосредственной, т. е. неосознанной и невоспринимаемой человеком в качестве таковой, именно она явилась важнейшим условием создания эпических произведений древности.

В период господства антагонистических формаций происходит глубокое отчуждение личности от противостоящих ей общественных установлений, норм поведения и общества в целом. Изначальная целостность древних индивидов разрушается, жизнь, говоря словами Белинского, распадается на «поэзию и прозу». Наступает период неблагоприятный для эпоса и благоприятный для субъективного, медитативного искусства. «Ибо,- как заметил Гегель,- когда индивидуальная самость освобождается от субстанциальной целостности нации, её состояний, образа мыслей и чувств, её деяний и судеб, когда человек разделяется на чувство и волю, то вместо эпической поэзии наиболее зрелого развития достигает лирическая поэзия с одной стороны, и драматическая – с другой».

В это время миросозерцание личности противостоит внешней среде, дела и поступки – умонастроению, движению души и сердца человека; политические, моральные и прочие предписания предстают в форме государственного законопорядка и права как внешняя необходимость, принуждающая индивида к признанию её обязательности. Вся совокупность собственных чувств и эмоций личности, неповторимые субъективные переживания, рефлексия приобретают до сей поры неизвестную значимость, выступают как нечто самостоятельно важное. «Перед лицом такой действительности, уже сложившейся сама по себе, душа человека отчасти становится таким же для себя сущим миром субъективного созерцания, рефлексии и чувства, миром, который не доходит до действия и лирически высказывает своё пребывание внутри себя, свою занятость индивидуальным внутренним миром».

Таким образом, исторически лирика возникает как литературный род, противостоящий эпосу, в эпоху осознания субъектом своего поэтического внутреннего мира в условиях достаточно развитой социальной действительности. Зачаточное в догосударственных глубинах истории, субъективное искусство наибольшего расцвета достигает в период установления государственных форм жизни, особенно во время уже определившихся, упорядоченных жизненных отношений. По справедливому замечанию Г. Гачева, «индивидуальная лирика развивается в периоды государственной стабильности», в окнах «между эпохами народно-общественной активности». Однако периоды стабильных государственных форм жизни – это время непримиримых классовых противоречий. В лирических медитациях писателя особенно ярко выражаются противоречия общественно-исторического сознания эпохи. Гуманистическое по своей природе вообще, лирическое искусство особенно чутко восприимчиво к любым проявлениям социального зла и несправедливости. В эпосе царит действие, в лирике – слово, мысль, чувство, сопротивляющиеся той социальной действительности, полюсами которой являются человек и отчужденный от него мир.

Словарь литературоведческих терминов определяет лиризм как прямое выражение личных эмоций; возвышенную эмоциональность, выраженную в речи автора; очевидную проявленности чувств, эмоций, настроений, ощущений персонажей и автора и передачу их в художественном произведении.

Обратимся к рассказам С. Романовского, включенным в сборник «Родина», - итогу размышлений писателя о жизни, природе, истории, литературе.

По форме рассказы С. Романовского представляют своеобразные эссе – миниатюры, соединяющие философское осмысление жизненных факторов с лирическим проникновением в духовную жизнь человека.

Пушкинское определение «плод - ума холодных наблюдений и сердца горестных замет» как нельзя более подходит к своеобразному и поэтическому содержанию лирических миниатюр Станислава Романовского.

Глубокие размышления о Родине, её истории сливаются у писателя с потоком искренних человеческих чувств, пробуждают любовь к своему Отечеству:

«Русь – светлое место!

Русь – страна света.

Милая светоносная моя Русь, Родина, Родительница моя! Мне всегда виделся невечерний свет в русом имени твоём, коротком, как вдох счастья.

Тут уж никуда не денешься. Тут всё из первых крестьянских уст» к солнцу русской поэзии – великому Пушкину:

«Пушкин – высочайший взлёт нашей культуры!

Пушкин не устареет никогда.

Как никогда не устареет «Слово о полку Игореве» и «Троица» Андрея Рублёва.

Пушкин вечен, как Родина» к природе своей страны:

«Нам надо беречь природу, и тогда, пусть не сразу, не вдруг, вновь зашумят дубравы и станут нас радовать летом голосами своими благородные птицы – гуси, лебеди, журавли.

А как её беречь – природу-то?

Так, как берегли наши предки: не брать у природы лишнего» к истории:

«Кто она такая – великая Русь? Сколько ей лет? Как жила она прежде, обувалась-одевалась, бедовала и радовалась? Что ела, что строила и какие песни складывала и пела?

Что обозначает само это загадочное слово – Русь? Как наше прошлое проявляется в нашем настоящем?»

Лирический герой Романовского много ездит по России. Он тоскует по утраченным ценностям духа, отсюда его интерес к истории. Его волнует всё, что было сто лет назад, в минувшие времена: какие по этой земле ходили люди, что они думали, что вспоминали, чему молилась их душа в минуты печалиКак закат догорал, как хлеб пеклиЧто унесли с собой и что оставили нам эти люди

Рассказы С. Т. Романовского воспевают вечное движение и обновление жизни, любовь, величие и красоту, самоотвержение и милосердие. Не случайно и сам писатель говорит о том, что главное в его рассказах не события, а размышления и волнения души.

Проникая в прошлое, во вчерашний день истории, автор с необыкновенным лиризмом пишет и своём родном крае, дорогой его сердцу Елабуге

Москва и ЕлабугаСтолица и провинцияЧем бы судьба не одарила и как бы не обездолила писателя, он всегда оглядывался на родной город. В рассказе «Речная жемчужина» С. Т. Романовский пишет: «Всю землю с одинаковой силой любить нельзя – не получится, не запомнить её всю. Но милые моему сердцу поля, леса, реки, родники и овраги и малые впадинки люблю я со жгучей силой и нежностью». И в этом возвращении на родину есть свой смысл и своя символика: человеку никогда не уйти от своей любви, от друзей, от прошлого, от того места, где родился.

Через всю жизнь Станислав Тимофеевич пронёс любовь к своему родному краю. Во многих его книгах, таких как «Вятские – люди хватские», «Башня над Камой», «Вятское кружево», «Круг жизни», «Певучая гора», «Родина», «Молчаливое озеро», мы находим изумительно верные поэтические описания наших рек – Камы, Вятки, Тоймы, Крийши, Танайки, Каринки, Анзирки, Умяка и даже небольших проток, ручейков, узнаем много интересного о более чем 50 озерах на елабужских и Танаевских лугах, бываем в Большом и Малом бору, бродим по Танаевскому и Мортовскому лесам, знакомимся с разными оврагами, пригорками, холмами.

Как же прекрасно, что в далёкой Елабуге родился писатель, который в своём творчестве выразил истинно народную душу, которая безгранично любит свою «большую» и «малую» Родину.

Чувство любви к родному городу усилилось и во мне, когда я прикоснулась к творчеству С. Романовского. Невольно приходят на память слова А. П. Чехова, сказанные однажды: «Можно лгать в любви, в политике, в медицине, можно обмануть людей и самого Господа Бога – были и такие случаи, - но в искусстве обмануть нельзя». Эти слова непреходящи во все времена. Со всей уверенностью я отношу их и к творчеству С. Романовского. Ведь все его книги – это единый поток, единый лирический водопад. Всем его произведениям свойственна высокая эмоциональность, лирико-философское начало. Я никогда не забываю, Елабуга – это и Иван Иванович Шишкин, и Надежда Дурова, и Марина Цветаева, а теперь и Станислав Тимофеевич Романовский