Диалектология и современный русский литературный язык

Родные места - это всё, что окружает и сопровождает нас в детстве. В том числе и речь. Речь тех, с кем связано начало нашей жизни, кто вводил или вводит нас в сложный и прекрасный мир жизни. Родной говор, с детства привычная речь нередко оказывается самыми живыми приметами отчих мест.

И не случайно в воспоминаниях взрослых о детстве, в их представлениях о родном крае, когда они оказываются вдали от него, не последнее место занимает и родная речь.

В нашей стране долгое время господствовало пренебрежительное отношение к местным говорам как к явлению, с которым необходимо бороться. Но так было не всегда. На середину XIX в. в России приходится пик общественного интереса к народной речи. В это время вышли в свет «Опыт областного великорусского словаря» (1852г. ), где впервые были собраны диалектные слова, и «Толковый словарь живого великорусского языка» Владимира Ивановича Даля в 4 томах (1863-1866гг. ), также включающий большое число диалектных слов. Материалы для этих словарей активно помогали собирать любители российской словесности. Журналы, губернские ведомости того времени из номера в номер публиковали различного рода этнографические зарисовки, диалектные описания, словарики местных речений.

Противоположное отношение к говорам наблюдается в 30-е гг. нашего века. В эпоху ломки деревни – период коллективизации – провозглашалось уничтожение старых способов ведения хозяйства, семейного уклада, культуры крестьянина, т. е. всех проявлений материальной и духовной жизни деревни. В обществе распространилось отрицательное отношение к говорам. Для самих крестьян деревня превратилось в место, откуда надо было бежать, чтобы спастись, забыть всё что с ней связано, в том числе и язык. Целое поколение сельских жителей, сознательно отказавшись от своего языка, в то время не сумело воспринять новую для них языковую систему – литературный язык – и овладеть ею. Всё это привело к падению языковой культуры в обществе.

Уважительное и бережное отношение к диалектам свойственно многим народам. Для нас интересен и поучителен опыт стран Западной Европы: Австрии, Германии, Швейцарии, Франции. Например, в школах ряда французских провинций введён факультатив по родному диалекту, отметка за который ставится в аттестат. В Германии и Швейцарии вообще принято литературно – диалектное двуязычие и постоянное общение на диалекте в семье. В России начала XIX века образованные люди, приезжая из деревни в столицу, говорили на литературном языке, а дома, в своих поместьях, общаясь с соседями и крестьянами, нередко пользовались местным диалектом.

Но должен ли человек стыдиться языка своей «малой родины», забывать его, изгонять из своей жизни? Что значит диалект с точки зрения истории русского языка и русского народа, с точки зрения культуры?

Говорами занимается наука диалектология, люди же, избравшие её своей специальностью, называются диалектологами. Они изучают говоры различными методами: описательным, записывая и изучая конкретные современные говоры; историческим, исследуя, как складывались диалекты и диалектные различия; лингвогеографическим, составляя карты и целые своды карт.

Русские писатели, классики и современники, хорошо знающие деревню и его язык, используют в своих произведениях элементы местной речи – диалектизмы, которые вводятся в художественный текст для характеристики речи персонажей, описания особенностей местной природы, деревенского быта.

Мы записывали речь жителей старшего поколения, в основном женщин, которые реже покидают родные места в поисках работы, не служат в армии, и потому в их речи лучше сохраняются особенности традиционного говора.

Диалекты – часть народной культуры. Знакомясь с говорами, мы получаем не просто сведения о названиях предметов быта, значениях слов, понятиях, не свойственных городской жизни. За ними стоят определённые способы ведения хозяйства, особенности семейного уклада, обряды, обычаи, народный календарь. В каждом говоре большое количество выразительных , ярких словесных образов, фразеологизмов, передающих своеобразное восприятие и видение жизни деревенским жителем – крестьянином. Таким образом, изучая диалекты, мы знакомимся с целым комплексом разнообразных народных представлений о мире, часто разнящихся с представлениями горожанина.

Материалами для работы послужили собственные наблюдения и анкетирование. Тема нашей работы: Диалекты в речи жителей Ашинского района (на примере с. Ерал и с. Муртовка). Цель работы: Описать лексические особенности сельских говоров (на местном материале).

Задачи: Изучить имеющуюся литературу по диалектам, уральских диалектологов;Составить словарь активных диалектов; Определить тип наречия.

Проблема изучения диалектных слов актуальна в наше время, так как включает изучение родного края, пополнение лексического запаса слов. Использовался описательный метод.

В практической части нашей работы мы составили словарь активных диалектов, употребляемых жителями с. Ерал и с. Муратовка. Они разделены на систематические группы. Все диалекты соотнесены со словарём В. И. Даля. Некоторые значения диалектов в словаре Даля не найдены.

Также составлен словарь диалектов в алфавитном порядке и программа элективного курса для учащихся 9 класса.

§1. Диалектология и современный русский литературный язык.

Диалектам принадлежит ведущая роль в сложении, образовании многих литературных языков мира. Так, современный английский литературный язык сложился на базе лондонского диалекта, болгарский литературный язык – на основе восточно-болгарского наречия, украинский литературный язык – на базе полтавско-киевского диалекта и т. д. Многие элементы структуры русского литературного языка восходят московскому диалекту. Так, из состава гласных согласных фонем и их позиционных изменений, свойственных московскому диалекту и противопоставляющих его другим русским диалектам, в литературном языке представлены: /г/, а не /y/, /в/, а не /w/, /ч'/, а не /ч/, /ц/, а не /с/, различение /ц/ и /ч/, а не цоканье, аканье, а не оканье, иканье, а не яканье и т. д. Из состава словоформ парадигм разных частей речи – у сестрЫ, а не у сестрЕ, большОВО, а не большОГО, идёТ, а не идё, у тебЯ, а не у тебЕ. Из состава слов – лаять, а не брехать, говорить, а не гутарить, петух, а не кочет, очень, а не дюже, прыгать, а не сигать и т. д.

Различные русские диалекты служили одним из основных источников пополнения словарного состава литературного языка. В современном русском литературном языке областными по происхождению являются тысячи слов и фразеологизмов. Только за последние 11-15- лет, в период, когда, по мнению некоторых учёных диалекты утратили активную роль источника для пополнения лексики литературного языка, из 40 000 слов, помещённых в «Опыте областного великорусского словаря» и «Дополнениях» к нему, по подсчётам Л. И. Балахоновой, в литературный язык вошло более 1 000 слов и фразеологических сочетаний; среди них – названия предметов и явлений природы (позёмка, пурга, паводок, тайга, буран, марево), названия видов и сортов растений (кубанка ' сорт пшеницы', ряска, облепиха, подберёзовик), названия животных, птиц, рыб, насекомых (лайка, битюг, вобла, муксун, гнус), названия видов работ, орудий, инструментов (жнейка, ночное, окучивать, тяпка) названия одежды, обуви (доха, унты, пимы, малица), названия пищи (бублик, сушки, хворост) и прочие названия (шумиха, неразбериха, балаболка 'болтун', шустрый неуклюжий, бесшабашный, второпях, сидеть голодом и др. )

Приток диалектных по происхождению слов не прекращается и в советскую эпоху (бровка, глухомань, горихвостка, доярка, ежевичник, жатка, замшелый, затемно, изморозь, малахай, новосёл, сказитель, сказительница, развилка и др. )

Современный литературный язык испытывает воздействие диалектов и в других своих сторонах: в фонетике, морфологии, синтаксисе, словообразовании. Так, в 20 - 30-е гг. нашего столетия, когда на нормы литературного языка большое влияние оказывала народно-речевая стихия (период «языковой разрухи»), возникла ситуация, получившая название « территориальных вариантов литературного языка»: в городах Севера под воздействием северно-русского диалектного окружения у носителей литературного языка усилилось окающее произношение, у ленинградцев наблюдалось усилие екающего произношения. В наше время под влиянием говоров, в которых более последовательно проявляется тенденция к отвердению шипящих, в литературном языке наблюдается вытеснение долгой мягкой шипящей, на смену которой приходит долгая твёрдая шипящая .

О роли народных говоров для развития литературного языка хорошо сказал академик Л. В. Щерба: «Если бы литературный язык оторвался от диалектов, от «почвы», то он, подобно Антею, потерял бы всю свою силу и уподобился бы мёртвому языку, каким является теперь латинский язык».

Данные диалектологии имеют большое значение для науки о современном русском литературном языке. Значение этих данных заключается не только в том, что диалектология изучает те же вопросы и проблемы, которые составляют содержание науки о литературном языке( например, проблему системной организации всех языковых уровней, проблему экспрессивно-стилистической дифференциации языка, проблему функционирования языка и т. д. ), но прежде всего в том, что диалектология поставляет научные данные , полученные в итоге изучения живой разговорной речи, хотя и территориально окрашенной, но содержащей в своей структуре в преобладающей мере общерусские элементы. Если учесть, что до недавнего времени исследования лингвистов литературного языка опирались главным образом на материал его письменной разновидности (что во многом было представлено составом источников), а разговорная речь – основа основ языка – оказалась обойдённой вниманием языковедов, то значение диалектологии, изучающей устную разговорную речь, становится очевидным.

Так как процессы, протекающие в сфере диалектного языка, имеют много общего с процессами, свойственными русской разговорной речи, устной разновидности литературного языка, то в связи с этим диалекты представляют собой богатый источник для выявления процессов и тенденций литературного языка, для познания его структуры. Имея это в виду, Р. И. Аванесов пишет:

«изучение норм литературного языка на широком фоне диалектного многообразия способствует наиболее глубокому пониманию закономерностей литературного языка, а также – шире – истории и современного состояния русского языка в целом»

§2. Диалектология и история русского языка.

Диалектология имеет большое значение и для другой основной лингвистической дисциплины - « История русского языка». Не случайно диалектология была составной частью истории русского языка до тех пор, пока не обрела самостоятельность.

Диалекты, по признанию академика А. А. Шахматова, представляют собой один из важнейших источников для восстановления истории языка на разных уровнях

Фонетическом, морфологическом, синтаксическом, лексико-фразеологическом, словообразовательном.

Диалектный источник имеет определенное преимущество перед литературным, поскольку хранит многое из того, что утрачено в литературном языке.

Данные диалектологии и объекта её изучения - диалектов важны для истории русского языка и потому, что они содержат не только отдельные архаические звуки и формы, слова и конструкции, но и совокупность элементов структуры языка, отражающих последовательные этапы эволюции того или иного явления или элемента структуры языка.

§3. Диалектология и этимология.

Тесными и многообразными являются связи диалектологии с этимологией – наукой о происхождении слов. Данные диалектов и диалектологической науки широко используются в этимологических разысканьях. По признанию Ю. В. Откупщикова, «изучение диалектных слов – один из самых важных аспектов в работе этимолога». Цель этимологического анализа – объяснить происхождение слова, восстановить его значение и звучание в момент возникновения. В решении этой сложной задачи исследователи опираются на приёмы фонетического, словообразовательного, семантического аспектов этимологического анализа.

Возможности диалектного источника для фонетического аспекта этимологического анализа определяются следующим. В диалектах сохраняются многочисленные фонетические архаизмы, позволяющие восстановить древний звуковой облик этимологизируемых слов, претерпевших действие фонетических и иных процессов в эволюции языка. Например, кедить 'цедить', пустоквет хитник 'хищник', рудый 'рыжий', пороха 'пороша', стега 'зга', скепать 'щепать', польга 'польза'. Причём в современных говорах отражаются иногда последовательные этапы в изменении фонетического облика слова. Так, разные звуковые варианты слов чан и подошва хранят современные русские диалекты (ср. диалектные - дощан, досчан, тчан, тшан, шчан, шан, подошва, подшва, потшва, пошва).

В диалектном словаре отражаются регулярные фонетические соответствия, на которые может опереться этимолог в поисках верных этимологических решений.

Например: берлога-мерлога, букашка-мукашка, бугорок-мугорок.

Диалектология вооружает этимолога знанием фонетических процессов и явлений,свойственных русским говорам,-процессов живых или имевших место в прошлом,которые видоизменили звуковую оболочку слов языка. Поэтому учёт этих процессов может оказать помощь в восстановлении первоначального звукового облика объясняемых слов.

Обращение к словарному составу диалектов позволяет не только восстановить непосредственно производящее для данного слова, но и выявить звенья словообразовательной цепочки для тех, производных единиц, которые образовались в итоге ряда ступеней словопроизводства.

Так была восстановлена словообразовательная история слова назойливый.

( см. : зеть «петь»→зой «крик», «шум»→зоить»громко говорить,кричать,ругаться →назоить «норовить»→назой «настойчивость,навязчивость»→назойливый.

В говорах представлены словообразовательные типы,словообразовательные аффиксы,утраченные в литературном языке.

§4. Диалектология и стилистика художественной речи.

Диалектология связана и с стилистикой художественной речи, которая изучает языковые средства, в том числе диалектизмы, в составе языка художественного произведения, т. е. в их эстетической функции.

В истории русской и советской литературы нет такого писателя – прозаика, поэта, драматурга, - который бы при изображении жизни крестьянства не прибегал к использованию диалектных элементов в ткани художественного произведения. В прозе - это А. Пушкин, Н. Гоголь, Д. Григорович, И. Тургенев, писатели – шестидесятники, Л. Толстой, А. Чехов, В. Короленко, И. Бунин, М. Горький, М. Шолохов, Л. Леонов, К. Паустовский, Г. Марков, К. Седых, В. Астафьев, В. Распутин и многие другие, не говоря уже о таких мастерах стилизации под народную речь, как Н. Лесков, П. Мельников, П. Бажов; в поэзии – это А. Кольцов, И. Никитин, Н. Некрасов, С. Есенин, М. Исаковский, А. Твардовский; в драме – А. Писемский, Л. Толстой, М. Горький и др.

Стилистика художественной речи занимается изучением круга вопросов, связанных с использованием диалектных элементов в языке художественных произведений писателей разных эпох, направлений, художественных методов. Круг этих вопросов таков:

Чем обусловлено привлечение диалектизмов в языковую ткань художественного произведения;

Какая существует зависимость между жанром художественного произведения, способами повествования в нём и привлечении диалектных элементов;

Какие виды диалектизмов использует писатель;

Каковы принципы отбора диалектных элементов писателем;

Какова стилистическая функция диалектизмов в произведении, приёмы их подачи в тексте и способы раскрытия значений;

Как соотносятся взгляды писателя, его высказывания о месте и роли диалектных элементов в художественной речи и его творческая практика;

Каков уровень мастерства писателя в использовании диалектных элементов, его эволюция и. т. д.

С помощью данных диалектологии более полно можно решать вопрос о принципах отбора диалектизмов писателем, когда проявляется его художественный вкус, осознанность в отборе материала для создания образов, знание писателем словарных богатств народно-разговорной речи. Данные диалектологии помогут ответить на вопрос, какую лексику диалекта предпочитает использовать художник слова; широкоупотребительную или с узким ареалом, нейтральную или эмоционально-экспрессивную, исконно русскую или иноязычную, с живой внутренней формой или мертвой, наконец, какова точность диалектного словоупотребления писателя. Случаи неточного словоупотребления неизбежно снижает ценность художественного произведения, ибо «истина деталей сама по себе деталь в той общей картине доверенности, без которой не может существовать искусство» (В. Каверин. ) Пример неточного словоупотребления диалектизма можно привести из рассказа Ю. Нагибина «Последняя охота»: «Днём он дремал, слыша сквозь забытьё, как гремели в руках старухи ухваты и рогачи». Рядом с литературным словом ухват употреблено диалектной рогач с тем же значением, причём оба слова в говорах характеризуются разным ареалом: ухват распространено в северном наречии,

Рогач - в южном.

Привлекая диалектные слова как средство художественной изобразительности, писатель должен знать о местной, локальной, единице как можно больше, чтобы не допустить художественного просчёта. Возьмём такой пример. Поэты неоднократно прибегали к использованию диалектного слова вечор (ср. у А. Пушкина: «Вечор, ты помнишь, вьюга злилась»). Данное слово широко употребительно в говорах в значении «вчера вечером». Именно в этом значении оно употреблено А. Пушкиным в «Зимнем утре». В известном стихотворении-песне «Приходи, вечор, любимый, приголубь и обогрей» слово вечор использовано в менее употребительном втором значении – «вечером». На значительной территории страны слово вечор может быть воспринято в первом значении, что приведёт к неожиданному и нежелательному казусу.

Таким образом, с помощью данных диалектологии можно полнее и глубже оценить некоторые стороны мастерства писателя в использовании им диалектизмов.

§5. ДИАЛЕКТНАЯ ЛЕКСИКОЛОГИЯ И ФРАЗЕОЛОГИЯ.

ДИАЛЕКТНАЯ ЛЕКСИКОГРАФИЯ.

Начало изучения словарного состава русских народных говоров было положено в 30-е годы 18 века. В « Российской грамматике» М. В. Ломоносова и черновых набросках к ней содержится немало интересных наблюдений об отдельных местных совах родного ему Поморья. Сведения о лексическом своеобразии сибирской речи нашли отражение в книге ботаника И. Г. Гмелина «Путешествие по Сибири»,участвовавшего экспедиции Академии наук по обследованию Сибири

(1733-1743гг. ).

С тех пор на протяжении почти двухсот лет ( до 30-х годов 20 столетия ) ведущим аспектом изучения лексики и фразеологии говоров русского языка был лексикографический аспект. В течение этого огромного периода шёл сбор и накопление диалектного материала, на основе которого были составлены такие лексикографические труды , как « Опыт областного великорусского словаря»

§6. Лексика русских народных говоров

Словарный состав говора (общая характеристика)

Словарный состав диалектов русского языка представляет собой чрезвычайно сложное явление. Эта сложность обусловлена многими факторами , в том числе:

1. Назначением словарного состава. Слова являются одним из важнейших компонентов языка как средства общения.

2. Возрастом словарного состава. Лексика говора не только средство общения, но и одновременно историческое явление.

3. Территориальным варьированием словарного состава.

4. Устной формой бытования диалекта, являющейся для него единственной.

5. Отсутствием внешненормирующих начал, что обусловливает одну из ярких особенностей диалектного словоупотребления - вариативность.

6. Изменяемость словарного состава.

7. Системным характером словарного состава.

Словарный состав диалекта, как и литературного языка, может быть рассмотрен в разных аспектах: сточки зрения его происхождения, социально-стилистической дифференциации и т. д. Специфическими для диалекта являются такие аспекты, как анализ лексики говора в её соотношении с лексикой ддругих форм национального языка и - в территориальном аспекте.

Лексика диалекта в его соотношении с другими формами русского языка.

В лексике говора, если её рассматривать в соотношении с основными формами национального языка – литературным языком и городским просторечием, - объективно вычленяется три категории слов:

1). Слова ОБЩЕРУССКИЕ, употребляющиеся только в говоре, но и в других формах русского языка, например, а, прежде, старик, косить («А прежде, сказывают, старики горбушами косили»), поехать, в, Яя, быстро, мы, да, и, всё («Поехали мы в Яю, быстро нас скрутили, повенчали, да и всё»), ну, и, мы, пойти, к, они, песня, петь, хорошо, раньше, в молодости («Ну и пошли к им, а песня пела хорошо раньше, в молодости»).

2). Слова ДИАЛЕКТНО-ПРОСТОРЕЧНЫЕ, бытующие и в говоре и в городском просторечии, но не употребляющиеся в нормированном литературном языке, например, мужик –муж, баба – жена, («В войну трудно было. Мужики все воевать пошли, а бабы да дети ихны и остались»), башка – голова («У меня башка болит сегодня»), тенёта – паутина, вёдро – ясная солнечная сухая погода («Тенёта-мизгирь плетёт к ведру»), долгий – длинный, шибко – очень, сильно «(Мох шибко долгий, идёшь по ём – он прям, как зыбка»), кликать – звать («Слыхала я, как они его кликали»);

3). Слова ДИАЛЕКТНЫЕ, или ОБЛАСТНЫЕ, известные только говору, например, елань – открытое безлесное место, масленник – гриб маслёнок («На еланях-то масленников тьма»), лонской – прошлогодний («В лонском году какой урожай был?»), испорухаться – сломаться, испортиться, разрушиться («Машина-то у меня испорушилась»), дивно – много («Дивно набрал ягод: чуть не ведро»). Соотносительные единицы диалекта и литературного языка, равно и городского просторечия, могут отличаться отдельными элементами своей структуры, особенностями функционирования. Так, лексическая единица говора от соответственного слова литературного языка и городского просторечия нередко отличается:

1). Ударением: сосна – сосна, дочка – дочка, пурга – пурга, вьюга – вьюга, грязной – грязный, толстой – толстый, болотистый – болотистый, множество – множество, страшно – страшно;

2). Составом фонем: левень – ливень, сусед – сосед, кесто – тесто, блёдный – бледный, огромадный – громадный, кухольный – кухонный, промушлять – промышлять, откеда – откуда;

3). Грамматической характеристикой (формой рода, числа и т. д. ): кедра – кедр, метло – метла, жизьня – жизнь, церква – церковь, сливок – сливки;

4). Аффиксом (при одном и том же корне и значении): черница – черника, березняг – березняк, медвежиха – медведица, налимный – налимий, сибирятский – сибирский, плановать – планировать;

5). Семантикой: лобастый – большой, значительный по величине, размерам, груздь – любой съедобный гриб, седой – серый, беседовать – сидеть, крепко – богато;

6). сочетаемостью (лексической и синтаксической): белокурое лицо, белокурая кожа, сторожить за кем- либо, машины бегают.

7). экспрессивно-стилистической окраской.

Например, слово перст (Тоды позор шшитали девки носить косы поверх платка).

8). Системными отношениями. Например, слова паук и мизгирь в одних говорах Среднего Приобья характеризуются отношениями дублетности («Паук – это мизгирь»), в других – видовыми отношениями («Пауки таки крупны, пузаты, мизгири – мельче»), в третьих – родо-видовыми отношениями (Мизгирь – домашний паук»).

Состав лексики диалекта

Общерусские Диалектно-просторечные Диалектные слова слова и их варианты слова и их варианты и их варианты

диалектные общерусские

диалектно-просторечные

диалектные

Диалектно-просторечные

диалектные

§7. Лексика диалекта в ареальном аспекте.

Ареальный или территориальный аспект рассмотрения словарного состава говора является специфическим и обусловлен территориальным варьированием диалектного языка.

В лексике говора представлены слова локальные , имеющие ограниченный ареал и характеризующие изоглоссой , и слова общенародные, повсеместно известные, и не имеющие территориальной ограниченности.

Разряд локальных единиц, как правило, составляют диалектные, характеризующиеся либо широким (батог «палка», блажить «сходить с ума»), либо узким (Балка «рыбья печень», бармачить «бормотать»), либо точечным ареалом (токарь «токующий тетерев», чайнушка «фарфоровая чашка»). Пласт общенародной лексики говора составляют преимущественно общерусские и диалектно-просторечные слова, известные или преобладающему большинству носителей диалектов. Часть общерусских слов, например, волк «бирюк», петух «кочет», белка «векша», свинья «чушка», подоконник «подушка», одеваться «оболокаться», больной «квелый», много «дивно», характеризуются ограниченным ареалом, и входит в состав локальной части словаря говора.

Изучением территориального паспорта слова занимается лингвистическая география. Сведения об ареале слов говора необходимы для решения ряда вопросов: для выявления потенциальных слов литературного языка, в который вливается главным образом лексика с широким ареалом; для построения группировок говоров русского языка, по данным лексики, поскольку диалектные группировки выделяются на основе совмещения ареалов разных явлений (фонетических, лексических, грамматических); для выявления диалектных лексических различий и их типов (не противопоставленные и противопоставленные различия отражают лингвогеографические карты).

§8. Русские говоры на Южном Урале в связи с историей заселения края.

С 1945 года в Челябинской области ведётся непрерывная работа по изучению говоров Южного Урала. Изучение говоров , являющихся особой формой существования общенародной русской речи,продуктом прошлых эпох, представляет собой весьма важную и интересную задачу не только для краеведа, этнографа, но и для каждого сельского интеллигента, в особенности для учителя. Без изучения общенародного языкового материала в его диалектной форме трудно представить себе историю различных национальных групп на Урале, борьбу за подъём культуры сельского населения и высокий уровень орфографической и стилистической грамотности.

Как известно, часть южно-уральской территории была показана уже в 1915 году в «Опыте диалектологической карты русского языка в Европе». Там наши говоры представлены как естественное продолжение пермских и возможно уфимских, т. е. сплошь как северно-русские окающиеся Вологодско-вятской группы.

Географическое распределение и характер русских говоров на обследованной территории объясняются двумя явлениями – историей русских переселений на Южный Урал и взаимодействием диалектов.

Время и истоки русских переселений на Южный Урал нами устанавливались по архивным материалам (Челобитным, межевым документам, окладным книгам, официальным донесениям, в особенности ревизским сказкам, собранным в Центральном Военно-историческом Архиве, Центральном Государственном Архиве Древних Актов, Центральном Историческом Архиве г. Ленинграда, республиканском архиве Уфы, областных архивах Оренбурга, Свердловска, Челябинска, Перми, Шадринска, Златоуста и д. р. ), а также попутным, очень скудным сведениям, имеющимся в исторической и краеведческой литературе. Впрочем, в отдельных работах советских историков и краеведов (В. И. Шункова, Н. В. Устюгова, П. А. Вагиной, М. И Альбрута, Ю. М. Тарасова и др. ) по отношению к части обследованной территории вопрос об истоках русских переселений разработан глубже и со ссылками на надежные источники. По многим населённым пунктам, однако, не сохранилось никаких сведений, так что в этих случаях приходится говорить предположительно, сопоставляя косвенные архивные данные или используя воспоминания местных жителей из старшего поколения.

1. Старейший, после проведения Закамской линии крепостей, гл. обр. во второй половине 17 века и в первой половине 18 веков. Поселенцы занимали земли по сибирской дороге, объявлённые государственными, но фактически заселённые башкирами и зауральскими татарами. В редких для той поры слободах селились беглые «гулящие люди» из государственных крестьян, в погостах и на заимках оседали раскольники, в острожках «надолбы дровяные» (деревянные укрепления) ставили беломестные казаки. По данным крупных дореволюционных и советских историков и краеведов Шишонко, Чупина, Кривощекова, Кафенгауза, Устюгова, Шункова и др. , первоначально заселялся только северо-восточный край Челябинской области (ныне Каслинский, Кунашакский и красноармейский районы). Первые слободы и деревни здесь основали государственные и монастырские крестьяне, а также беломестные казаки, явившиеся гл. обр. из соседних слобод и деревень ближайших уездов (тогда они назывались воеводствами, округами) – Верхотурского и Тобольского, т. е. с реки Исети, нижнего течения рек Течи и Миасса.

2. Заселение обследованной территории (в 18 в. входила в Исетскую провинцию) людьми военно-служилого сословия (казаками и ландмилицкими солдатами) относится к 1736 и последующим годам, когда устанавливаются две новые линии крепостей и редутов, охвативших на Южном Урале башкирские земли в кольцо и отделившие их от владений зюнгорских татар, «калмацких людей» (калмыков) и «киргиз-кайсаков» (казахов). Первая линия крепостей, заложенная в 1734 г. Кириловым и продолженная в основном при Татищеве, получила позднее название Исетской; она включала укрепления, шедшие в шахматном порядке от Верхне-Яицка (Верхне-уральска) на северо-восток, - крепости Уйскую, Санарскую, Коельскую, Кичигинскую, Чебаркульскую, Еткульскую, Челябинскую, Миасскую.

3. Третий колонизационный поток, начавшийся середины 18 в. , связан с интенсивным промышленным освоением горно-лесных богатств Южного Урала крупными заводчиками – представителями торговой буржуазии и дворянства Твердышовым и Мясниковым, Осокиным, Масаловыми, Демидовым, графом Строгановым. За короткий срок на западе, северо-западе, и на севере Челябинской области (ранее в Уфимской и Исетской провинциях) строится около двух десятков заводов Катавской, Симской, косотурской, Каслинско-Кыштымской групп. Строительство сопровождалось массовым переселением крепостных черноработных крестьян, которых промышленники окупали как порознь, так и целыми деревнями, а Шувалов и Строганов переводили из своих вотчин.

Ко времени известной стабилизации населения на заводах, т. е. через 20-30 лет после их заведения, заводские жители поступили из след. округов или уездов:

1) Катав-Ивановский завод – гл. обр. из приволжских уездов (из Нижегородской губернии Унженского уезда, Ветлужской и Верховской волостей, из Арзамасского уезда, их имбирского уезда сёл Никольского, Шереметева тож, и архангельского, Шемурша тож).

2) Юрюзань-Ивановской – предположительно из тех же волостей и уездов.

3) Усть-Катавский – с Катав-Ивановского завода и из Нижегородской губернии Арзамасского уезда.

4) Златоустовский – из Московской, и Рязанской губернии (Рязанского, Торжского, Тульского, Алексинского, Тарутского, Зарайского, Чернского, Крапивенского, Можайского уездов) и с Шацкого уезда Рязанской губернии, Балахонского уезда Нижегородской губернии. Больше всего мастеровых было из Московской губернии.

5) Нязепетровский (Ураимский, Нязепетровский) – с пермских заводов, из Унженского уезда Нижегородской губернии, из Николаевской слободы заводчика Хлебникова, с тульских заводов.

6) Сатский – из Соликамских стогановских вотчин и из Кунгурского уезда.

7) Уфалейский – с Нязепетровского завода, из Новгородской губернии Новгородского и Торжковского уездов, из Московской губернии

Можайского, Тульского, Товского, Рязанского уездов, с Шацкого завода

Можайского уезда; из Белгородской губернии Чернского уезда; из Нижегородской губернии Балахонского уезда; из Красноуфимской крепости.

8) Симский - из Симбирского уезда; с Катав-Ивановского завода; из Тульской и Московской губернии; из Рязанской и Калужской губернии; из Елшанской крепости (на р. Самаре).

9) Кыштымские Верхний и Нижний – с Шайтанского завода (Сибирь), из Нижегородской губернии Унженского завода, а также из Брянского и Тверского уездов; переведённые с Другненского завода и несколько сот человек из Ромодановской волости Калужской губернии.

10) Кусинский- гл. образом из Ветлужской округи Костромского наместничества, затем из Тульской округи и с Златоустовского завода.

11) Каслинский- из Ромодановской и Людиновской демидовских вотчин в Калужской губернии и непомнящие родства и незаконнорожденные из Исетской провинции.

Естественно, что на самих заводах Катав-Ивановском, Усть- Катавском, Юрюзанском, Саткинском, где первоначальное, а затем и подселявшееся

Население было главным образом севернорусское, старожилы только теперь переходят с окающего на акающий диалект. В Кусе – акающий диалект на севернорусской основе. Коренное население Златоустовского , Нязепетровского, Симского, Каслинского, Кыштымского, заводов, где ещё 18 – нач. 19 вв. смешалось население, явившееся из центральных, южных и приволжских губерний, выработало новый среднерусский диалект.

Население других призаводских деревень и посёлков в прошлом также выполняло вспомогательные работы для заводов – в куренях, на пристанях или в рудниках. Часть призаводских работных людей содержались на пашне, получала сенокос и использовалась как резерв рабочей силы в горячее время.

Большинство призаводских селений возникло в 70 – 90 гг. 18 века и продолжало появляться постепенно, по мере строительства новых заводов и реконструкции старых, примерно до середины 19 века.

В призаводские деревни на западе Челябинской области часть первопоселенцев была вывезена из приволжских уездов ( Арзамасского и Симбирского ); волжанами были основаны , по нашему предположению, Орловка и Муратовка в Ашинском районе. Больше всего поселенцев на западе в призаводских деревнях было из Пензенской губернии ( гл. обр. в сёлах Илеке, Муратовке, Малоязе, Тюбелясе, Минке, Александровке в Катавском и Ашинском районах). Несколько деревень было заселено крестьянами, купленными в Калужской губернии, что подтверждается как воспоминаниями старожилов, так и историческими материалами. Эти деревни Биянка и Серпеевка в тех же районах. Калужские переселенцы были их Серпеевского уезда; Серпеевка (Серпиевка) в старых документах называется Новосерпиевкой, что также может свидетельствовать о переносе наименования со старой калужской территории.

В меньшей степени в заселении приняли участие переведенцы из Саратовской ( в дер. Аратское), Уфимской, Нижегородской, Владимирской, Орловской, Тульской и Рязанской губернии.

В селениях более старых и более компактным в диалектном отношении населением, мало разбавлявшимся более поздними пришельцами, лучше сохранялась и первичная , завезённая на Урал диалектная основа. Это соответствует фактам этнической истории, если учесть, что Твердышов, Мясников, Строганов, Масаловы, Демидов и др. заводчики на Южном Урале купленных для заводов крепостных крестьян переводили целыми деревнями. Выше были названы в западном районах селения с более однородным говором.

Это гл. обр. среднерусские Пензенского типа, нередко с цоканьем или его пережитками, а также южнорусские (« ягуны» в д. Биянка и Серпиевка).

4. С середины 18 в. более 60 лет продолжался период переселений государственных крестьян из Кунгурской, Красноуфимской, Екатеринбургской, Осинской, Камышловской, Шадринской и Бирской уездов, за реки Течу и Миасс на земли, откортомленные (арендованные) по дешёвой цене у башкир, или уступленные казаками, в волости Нижнеувельскую, Верхнеувельскую, Кундравинскую, Алабужскую, Кочердыцкую и Долгодеревенскую. Лишь позднее, в 1840-42 гг. жители этих слобод и деревень (государственные крестьяне) были обращены в принудительном порядке в казаков.

Второе основание, определившее современный облик говоров Южного Урала, - социально-экономические условия жизни их носителей, в том числе взаимоотношения старожилов и новосёлов, тяготение население (в экономическом и культурном смысле) к определённому центру и пр.

Так, например, поскольку старейшее русское население на Южном Урале издавна соседствовало и поддерживало разные отношения с башкирами, татарами и мещеряками, постольку соответствующие русские говоры испытывали на себе тюркское влияние.

Длительным контактом русского и тюркского населения на Южном Урале можно объяснить довольно широкий сравнительно с литературным языком или европейскими русскими говорами круг башкиро-татарских заимствований в лексике старожильческих говоров. Весьма употребительны, например, такие: айда, айдате (побудит. частица), табун (всякое стадо), кашма (войлочная подстилка или коврик), урман (непроходимый лесной массив), урема (лес над рекой), шшерба (уха, похлёбка), апайка (татарская женщина), бабай (дед, старик), ашать (есть), иняи (мать), кызым (девушка), малай (мальчик), куян (заяц) и др. В речи многих стариков употребляется ещё большее количество тюркизмов, хотя они, как правило, появляются при особых условиях: для придания более сильной выразительности своей речи или в разговоре с башкирами и татарами. Так, например, в Кабанье (близ Багаряка) были записаны такие фразы (на улице, около правления колхоза): «Морос йес, сауг бар» (Мороз сегодня). Старик выходит из правления и обращается к знакомым: «Деньги полушил, акса бирали».

Другой иллюстрацией влияния общественных отношений на диалект является выравнивание говоров в бывших казачьих посёлках и станицах. Тенденция к унификации оказалась очень сильной даже в тех поселениях, которые стали казачьими только после 1840 43 гг. , когда по решению правительства все государственные крестьяне, жившие на казачьих землях, «повёрстаны» были обращены в казаков (так, например, в Рождественке Увельского района, Кумляке Уйского района). Нужно отметить, что казачьи говоры, в прошлом располагавшиеся по «линии» Оренбургского войска, имеют свои специфические черты, несколько отличающие их от старых крестьянских диалектов. Эти черты продолжают изоглоссы уральских казачьих говоров (Уральского войска), описанных Карповым, Железновым, Малечей.

2. Диалекты используются в речи преимущественно людьми старшего поколения.

3. Диалектные слова нашей местности встречаются также и в Пензенской, Тульской и Ярославской губернии, из чего следует, что местный говор появился в то время, когда были завезены крестьяне помещиками Мясниковым и Твердышевым для обжига угля для Симского завода.

Для науки представляет определённую ценность каждое слово, независимо от того, входит ли оно в литературный язык или является только принадлежностью местного говора.

Поэтому необходимо как можно полнее записать диалекты в словари, сохранив, таким образом, значительную часть истории народа, его духовной и материальной культуры.