Анализ А. Платонова «Такыр»

Русский поэт и литературный критик В. Ф. Ходасевич заметил однажды, что существует только один путь постижения художественного мира произведения: от филологии писателя к его философии. Эти слова применимы как нельзя лучше к творчеству А. Платонова, признание которого пришло на рубеже ХХ столетия, которому суждено было стать летописцем трагической эпохи. «Жизнь, может быть, дается единственно для состязания со смертью она хочет тьмою покрыть пережитое им, и он пытается осуществить его в слове», - говорил И. Бунин. Герои Платонова мучительно пытаются найти истину в жизни: одни пасуют перед ней, другие вступают в борьбу и выигрывают.

Напряженный и сосредоточенный поиск путей одухотворения материи, достижения бессмертия человечества, преодоления хаоса и распада сближает А. Платонова с мыслителями русского космизма. Победа над смертью – высшее проявление поколения людей. Дети в неоплатном долгу перед теми, кто дал им жизнь: «силы родительские оказываются совершенно истощенными, и они (родители) умирают или же делаются дряхлыми, т. е. приближаются к смерти».

Именно эта мысль – переживание во многом определяет творчество А. Платонова и ярко отражена в мало известном, мало изученном рассказе «Такыр» (1934) – произведении об удивительном устройстве человеческой души.

Мертвым некому довериться, кроме живых.

А. Платонов «Взыскание погибших»

Рассказ имеет свою предысторию. В 1933 году в Среднюю Азию отправилась бригада писателей, в которую входили Вс. Иванов, В. Луговской, и другие. Результатом поездки стал литературно – художественный альманах «Айдинг - Гюнлер» («Лучезарные дни»). Туда и вошел платоновский рассказ «Такыр», написанный на основе впечатлений от поездки.

Сюжет «Такыра» несложен. Персиянка Заррин – Тадж – рабыня, которая испытала тяжесть плена, голод, опустошение души, погибает под палящими лучами солнца. Её дочь Джумаль, стремясь избежать рабской участи матери, убивает купившего ее старого туркмена, выдает отряд басмачей красноармейцам и покидает родину, чтобы через много лет вернуться на покинутый ею такыр к могиле матери и развести сады в пустыне.

Повествование ведется от лица рассказчика, который описывает историю жизни Джумаль и ее матери Заррин – Тадж.

Рассказ можно условно разделить на две части:

I часть – жизнь Заррин – Тадж, полная драматизма: рабство, страдания, голод, пустыня, палящее солнце, полное безразличие к жизни, тиф. Но умирает она от старости (это в возрасте – то 26 лет!) «Заррин – Тадж лежала одна на каменном полу, черная и спокойная от сознания своей грустной смертисердце было незаметно: оно больше не билось. , чувствовать что – либо счастливое старухе было уже нечем, ее силы могло хватить лишь для мучения. Рабыня умерла».

Слова «черная» и смерть тесно связаны между собой. Черный – цвет негативных сил и печальных событий. Он символизирует тьму смерти, отчаяние, горе, зловещие предсказания. Смерть – исход жизни, вознесение к бессмертию.

II часть – судьба дочери Джумаль, выросшей « в тоске, голоде, рабстве, но живой, чистой и терпеливой ». Ее « влекла таинственность жизни, пространство и далекий шум, который ей слышался несколько раз, когда она спала ухом на земле » Дочь рабыни стала научным сотрудником. Наступила новая жизнь, значит, все было не зря. С образом Джумаль ассоциируются слова: добро, свобода, счастье, вода, сады.

Для понимания идеи рассказа важную роль играют подтекстовые сопоставления и ассоциации, которые выводят к ключевому слову «такыр», давшего название рассказу.

Жизнь и смерть – центральное противоречие, играющее основную роль в «Такыре». Уже в самом начале: «Древняя иранская дорога уже тысячу лет несла на себе либо торжествующее, либо плачущее, либо мертвое сердце». Торжествующее – туркмены, удовлетворенные результатом набега; плачущее – захваченные пленники; и мертвое сердце: «Один же конный человек был мертвым: его убили курды в Иране, и теперь он ехал, низко

- 5 - склонившись, привязанный к седлу и к шее своей уцелевшей лошади, чтобы его семейство имело возможность увидеть его и заплакать». Седло - символ пути к небесной жизни. Лошадь – проводник в загробный мир.

Идея проницаемости границ между живым и мертвым, едва намеченная в словосочетании «мертвое сердце» в этом предложении получает новое выражение – мертвый, не отличается от живых всадников: «Один же конный человекехал, низко склонившись». Линия жизни и смерти то сходятся, то расходятся на протяжении всего рассказа «Такыр».

Тема великой любви человека к миру, могущество и жизнестойкость человеческой души являются как бы составляющими рассказа. Плененная туркменами персиянка Заррин – Тадж, увезенная в чужую и непонятную ей землю, в пекло песков и «нищей глинистой земли» (такыр), давшая жизнь дочери Джумаль, бедствует, но спасается только благодаря своей душе. Писатель проводит своих героев через испытания (например, испытание пустыней). В тесте имеется развернутая параллель: чинара – Заррин – Тадж.

Маленькая женщина Востока находит в себе силы жить под палящими лучами солнца, как чинара: «Персиянка посмотрела на странную чинару – семь больших стволов разрастались из нее и еще одна слабая ветвь: семь богатырей и одна сестра. кора его (дерева) изболевшая, изъеденная зверями, обхватанная руками умиравших, но сберегшая под собой все соки, была тепла и добра на вид, как земная почва. дерево обжило, освоило все, выросло дальше, кротко подняв с собою то, что должно его погубить. Она тоже рабыня, как я! – подумала персиянка про чинару. – Она держит камень, как я свое сердце и своего ребенка. Пусть горе мое врастет в меня, чтобы я его не чувствовала».

Обесчещенная, беременная от человека из чужого племени проданная «замуж», она сопоставляет свою судьбу с судьбой «старинной» чинары. Дерево – природный символ динамичного роста, сезонного умирания и регенерации. Для Заррин – Тадж чинара – дерево жизни «дерево обжило, освоили все, что должно его погубить», «кора его была тепла и добра». Это и символ родства, семьи: «семь больших стволов разрастались из нее и еще одна ветвь семь богатырей и одна сестра». Но всего этого у нее не будет.

Особенно обращает на себя внимание параллель: «чужой» ребенок – «чужой», мертвый камень. Камень – символ неприветливости, душевной черствости, холодности. Эпитет «мертвый» означает неживой, пустой. «Чужой» - никому ненужный.

Доля Заррин – Тадж бесславна и печальна: «Ближний туркмен смотрел на нее обоими глазами, довольный, что девушка скоро привыкнет быть женой, если умеет плакать, и смирно умрет под яшмаком в Туркменистане». Она предвидит собственную участь «ее тело томилось жизнью», и учится у чинары покорному терпению и забвенью собственного горя: «Пусть горе мое врастает в меня, чтоб я его не чувствовала».

Образ чинары опирается на мифологические представления о дереве жизни. Чинара – это и олицетворение Матери – Земли , рождающей и питающей своих детей; и символ страданий: «кора его, изболевшая, изъеденная зверями, обхватанная руками умиравших». Чинара живет за счет соков земли, камень врастает в плоть дерева, причиняя ей страдания; ребенок растет, поглощая силы матери. Невольно появляется ассоциация: сердце – камень – мертвое сердце – такыр – нищая земля.

«часто нужно было проходить долгие такыры, самую нищую глинистую землю, где жара солнца хранится не остывая, как печаль в сердце раба, где бог держал когда – то своих мучеников, но и мученики умерли, высохли в легкие ветви, и ветер взял их с собою». Нищая земля – земля, у которой взято все и которая превратилась в камень (нет жизни)

Мотив обнищания, оскудения жизни, растрачивающей себя на питание других, является сквозным мотивом рассказа: «С течением времени Заррин – Тадж начала отвыкать от своих интересов и от самой себя. Когда Атах – баба ел плов, а мясные остатки доставались только другим его женам, персиянка не мучилась от голода и зависти. Она всегда молчала и постоянно заботилась среди животных, не сознавая своей души, чтобы ни о чем не тосковать». Обнищание связано и с отчуждением рабыни от самой себя. В данном случае на интуитивном уровне происходит возврат к этимологи- ческим корням слова «нищий», образованного от древнеиндийского nistyois «чужой».

Мотив исчезновения жизни тесно связан и с образом луны как мифологическом солнце мертвых: «легкая луна, кегкая луна, солнце мертвых. аботилась среди животных, не сознавая своей души, чтобы ни о чем не тосковать. аза: "аль в сердце ак серебряная тень солнца, светила в измученное лицо стареющей матери (это в 20 с небольшим лет!), всегда занятой работой. Выдаивая верблюдицу, мать глядела на луну, на этот свет нищих и мертвых, потом персиянка ложилась на кошму и успевала только немножко поласкать свою дочь, потому что сон разлучал ее с нею». Луна для Заррин – Тадж – это свет «нищих и мертвых». Метафора «серебряная» подводит нас к пониманию луны похожей на серебро (металл, взятый из – под земли, из царства мертвых ), значит холодной, твердой, как камень.

Жизнь в пустыне в жаркое время года начиналась с прохладой ночи (Заррин – Тадж доит верблюдицу ночью, при свете луны). «Весь небольшой род снимался с обжитого места и шел через горячий такыр в направлении одинакового пустого пространства»

«Иногда она ложилась от утомления среди такыра, пустота и свет окружали ее. Она глядела на природу – на солнце: «Вот и все!» - шептала Заррин – Тадж, то есть вот вся ее жизнь чувствуется в уме, и обыкновенный мир стоит перед глазами, а больше ничего не будет».

Мы видим, что слова «солнце», « пустыня» - члены одних тематических полей, непосредственное пересечение которых происходит в словосочетаниях: «пустота и свет окружали ее », «вот и всебольше

- 7 - ничего не будет». «Вот и все» - это и пустота и свет горячего такыра (пустыня), «вот и все» - это и пустота в душе Заррин – Тадж.

Одновременно актуализируется несколько значений, присущих слову пустой:

1) «безлюдный, пустынный», 2) «бесполезный, бесплодный», Значит, пустой свет – это бесплодный, лишенный животворного содержания свет, не смягчаемый тенью деревьев и гор. Пустыня лишена для Заррин - Тадж каких – либо границ и ориентиров направления. Свет – это своеобразная метафора духа героини, символизирует ее внутреннее просветление, явление беспредельного добра и правды, понимание бессмысленности ее существования.

В рассказе « Такыр » проявляется космичность взгляда Платонова, на само явление жизни:

«голый человек на голой земле, освещаемый немилосердным солнцем, движется в никуда, в направлении пустого пространства».

«Голый» человек – незащищенный, подверженный влиянию со стороны. На «голой» земле – пустой, неплодородной (голод). «Немилосердное» солнце – солнце, не имеющее милости, жалости к незащищенному человеку на пустой земле. Движение – это жизнь, но жизнь в никуда – «пустое пространство».

Образ солнца предстает в немилосердном, палящем и убивающем облике, ассоциативно связан с такыром (безжизненной пустыней): оно горит на небе, жара его хранится, не остывая в нищей и высушенной им земле такыра: «некоторые курдские и персидские женщины как только увидели чужую пустыню и странное небо, с другим светом, чем на родине, заплакали от наступившей печали. Но Заррин – Тадж не плакала,с любопытством глядела в пустой свет туркменской равнины, скучной, как детская смерть», «Весь небольшой род снимался с обжитого места и шел через горячий такыр в направлении одинакового пустого пространства».

Солнце, пустыня, пустой свет, пустое пространство, пустота – эти слова как бы говорят не только о том, что имеется безжизненное пространство вокруг героев рассказа, но и бесплодный, лишенный животворного содержания свет. Пустота и свет перестали быть только внешними характеристиками окружающего пространства. Они отождествляются героиней со всей ее жизнью, которая проходит в этой мертвой раскаленной пустыне, похожей на ад, «где бог держал когда – то своих мучеников».

Важен для понимания образа героини мотив сна (временный уход от действительности, когда человек как бы проживает другую жизнь)

Образ маленькой птички из сна Заррин – Тадж выступает олицетворением родины, воспоминание о которой дает героине силы жить в аду туркменской пустыни: «Персиянке представлялось в жарком, больном уме, что растет одинокое дерево где – то (символ жизни), а на его ветке сидит мелкая, ничтожная птичка надменно, медленно напевает свою песню. Мимо той птички идут караваны верблюдов, скачут всадники вдаль и

- 8 - гудит поезд в Туран. Но птичка поет все более умно и тихо, почти про себя: еще неизвестно, чья сила победит в жизни – птички или караванов и гудящих поездов. Зарин – Тадж проснулась и решила жить, как эта птица, пропавшая в сновидении».

Но антитеза, возникающая в этом отрывке (с одной стороны, птичка, а с другой – караваны, всадники, поезда), с формальной стороны кажется нарушением логики. Однако в данном случае мы должны исходить не из формальных правил, а из требований «символического контекста», так как каждое из перечисленных слов представляет собой символ: всадники – символ населения и войны, караван – символ торговли, поезда – символ технического прогресса. Птичка «ничтожна», немощна и слаба по сравнению со всеми этими могущественными силами, но она противостоит им как символ одухотворенной жизни, той жизни, которой живет героиня. Для Заррин – Тадж птичка из сна – символ ее души; она слаба перед тем, что противостоит героине.

«Весною Заррин – Тадж в первый раз показала дочери на птиц , летевших высоко над песком неизвестно куда. Птицы кричали что – то, точно сотни людей, и вскоре пропали навсегда.

- Кто они? – спросила Джумаль.

- Они счастливые, - сказала мать, - они могут улететь на дальние реки, за горы, где растут листья на деревьях и солнце прохладно, как луна.

Там, где заканчивается безжизненное пространство такыра, такая желанная прохлада, теплое ласковое солнце ( не убивающее, а прохладное, т. е. согревающее). Слово луна в речи Заррин - Тадж употреблено с положительной окраской. Прохлада ночи – благоприятное время для жизни и работы в пустыне в жаркие месяцы года, пустыня «оживает» ночью.

Невольно появляется ассоциация: пространство здесь и там:

Здесь: палящее солнце, безжизненная (мертвая) пустыня, отчуждение от жизни, пустота, пустой свет туркменской равнины, нищета, тоска по родине. И нет границ у этого пространства. Это своего рода преграда, для преодоления которой необходимо много сил, которых у Заррин – Тадж почти не осталось, и терпения.

Там: прохладное солнце, счастье, дальние реки, растут листья на деревьях, оттуда ветер доносит запах цветов, там хорошо. На пути к пространству там – горы (преграда).

Проводниками между родиной и пустыней являются летящие птицы – символ как человеческого, так и космического духа, символизм, определенный их легкостью и скоростью передвижения, свободным парением и предполагаемой способностью достичь небес.

Пространство в рассказе открытое, нет граней (стены), нет «сцен» в доме, все происходит на природе, люди тесно связаны с ней: «Ночной ветер медленно дул из Персии по ущелью, слышен был запах цветов, одинокая птица напевала где – то далеко в снежных горах; река дико неслась и

- 9 - работала на камнях». Давно в ночное время сорок всадников ехали мирным шагом».

«Три вещи поразили меня в жизни, - однажды заметил Платонов, - дальняя дорога в скромном поле, ветер и любовь. Дальняя дорога – как влечение жизни, ландшафты встречного мира и странничество, полное живого исторического мира».

Мотив дороги – один из основных в рассказе Платонова. Дорога в художественном мире – это своеобразное течение жизни, движение души человеческой. Герои рассказа «Такыр» принадлежат дороге. Они двигаются, идут к своей цели, хотя каждый по – своему. Дорога – и конкретное реальное пространство, и путь внутреннего развития героя, его судьба: «Давно в ночное время сорок всадников ехали мирным шагомпо краю речного потока». Сорок – ритуальное число: мертвым необходимо сорок дней, чтобы окончательно уйти из мира живых! Всадники – символ войны. Река (поток) – символ уходящего времени и жизни и граница для Заррин – Тадж между такыром, где ей придется жить, и родиной. «Древняя иранская дорога уже тысячу лет имела на себе либо торжествующее, либо плачущее, либо мертвое человеческое сердце». «Всю другую ночь и ещё полдня туркмены гнали пленников вдоль своих мертвых песков». « Сорок всадников хранили свое удовлетворение, чтобы приехать с ним на родину, которая была еще далеко за горами, в темноте пустыни». Гора – преграда в достижении цели.

Времени для героев не существует. Они живут вне времени: «Лучшее время то, которое быстро уходит, где дни не успевают оставлять своей беды».

В «Такыре» есть скрытое сопоставление между угрюмым и несчастливым сыном пустыни Атах – бабой и Джумаль. Источник угрюмости их один – пустыня – печальное и мертвое жизненное пространство.

Можно провести параллель между жизнью Заррин – Тадж и жизнью ее дочери Джумаль.

В «Такыре» нет воспевания духовных и телесных радостей. Что было у Заррин – Тадж с курдом – пастухом до пленения её туркменами – о том Платонов не говорит, как ничего не говорит и о том, каково было ее дочери Джумаль с австрийцем Катигробом, чувству которого она «не противилась, но сама была равнодушна». Это уже не рабство, но и еще не осознанная свобода. У Джумаль нет выбора. Все впереди.

Что было у Заррин – Тадж, маленькой женщины 14 лет, с укравшим ее Атах – бабой, мужем и хозяином ее, которому более 40 лет, «имевшему бороду, и всегда одинаковые глаза, не устающие и не счастливые»? Ничего, кроме терпения (она рабыня и вынуждена терпеть) и тоски: «Заррин – Тадж «чувствовала тоску, удушающую ей горло». Выросшая в нагорной хорасанской роще, она с любопытством глядела в пустой свет туркменскойравнины, скучной, как детская смерть, и не понимала, зачем там

- 10 - живут, но «Зарин – Тадж не плакала». Примечательно то, что у Платонова очень много сравнений: скучный свет равнины сравнивается с детской смертью. Возможно, это духовная «смерть» маленькой женщины, ей же только четырнадцать лет, она еще ребенок. Героиня жила, чтобы жить. Жизнь для нее как луна «восходит медленно, а заканчивается скоро». Пока дочь Джумаль была маленькой, она жила ради нее, жила обыкновенно, чтобы «сберечь свое счастье».

В кротости Заррин – Тадж, ее способности к безграничному терпению заключается большая сила, которая делает возможным существование добра и жизни, качеств, без которых человеческое общество, наверное, превратилось бы в стаю хищников, и было бы неизбежно обреченно на распад и уничтожение.

Подобная точка зрения позволяет по – новому взглянуть на соотношение образов матери и дочери в художественной системе рассказа, которые являются антиподами.

Джумаль, родившаяся и выросшая в пустыне, не тосковала о реках, листьях и птицах: «она росла здесь, между барханами, и с высоты песков, насыпанных ветром, видела, что земля повсюду одинакова и пуста. Мать же плакала иногда и прижимала к себе девочку – она теперь была для нее дальней рекою, забытыми горами, цветами деревьев и тенью на такыре».

Пустыня, иссушившая плоть Заррин – Тадж, не коснулась души дочери, которая расцвела среди песков. Джумаль – полная противоположность своей матери. Если Джумаль - ясная, чистая, полная жизни девушка, то Заррин – Тадж сгорбленная старуха (в 26 лет!), у которой «темное» лицо и сухая кожа.

«Когда пришло время, и Джумаль стала двенадцатилетней девушкой, она стала полной и хорошей. Лицо её покрылось красотой, точно на нем выступила любовь и страсть ее неизвестного отца к Зарин – Тадж. Ничто – ни нищета рабыни, ни уныние - не помешало Джумаль стать ясной, взрослой и чистой. И пища ее, как она ни была бедна и однообразна по виду, была создана светом солнца, весенним ветром, водой дождя и росы, теплотою песков; и потому тело Джумаль было нежно, а глаза смотрели привлекательно, как будто внутри ее постоянно горел свет». Она как цветок из сказки – прекрасный от плохой почвы. В данном случае солнце – животворящая и созидающая сила.

Слово «пустой», которое при повествовании о судьбе Заррин – Тадж используется для передачи ее внутреннего состояния и впечатлений от внешних картин природы, приобретает роль детали при характеристике внутреннего мира Джумаль: « такыр перед глиняной башней лежал по – прежнему без звука, без жизни, - пустой, как судьба Джумаль. Копыта лошади зазвенели по плотным плитам глины, как по мерзлоте; все так же было печально, как будто время не миновало, и сама Джумаль осталась юной и угрюмой, не видя городов и рек, не зная в мире ничего, кроме ветра, поющего над ее пустым сердцем».

Время словно остановилось. Звук копыт лошади сравнивается со звуком мерзлоты – вечным холодом, как холодом ее «пустого» сердца. Такыр сравнивается с судьбой Джумаль, пустой, печальной. Она не понимает «за что можно любить человека». Выражение «пустое сердце» возвращает нас к началу рассказа, к образу «мертвого сердца» (кольцевая композиция рассказа)

Джумаль, отвергая материнский путь терпения и смирения, выбирает кинжал и винтовку (художественная деталь) как орудие своего освобождения.

Сон Джумаль имеет большое значение для понимания всей глубины различия между образами матери и дочери: «Ночью ей представлялись тысячи людей, бегущих по такыру, выстрелы и крик. Она хватала кинжал и бежала за ними, пока не падала в слезах своих отчаяния и одиночества».

Этот сон, как и сон ее матери, открывает самые сокровенные глубины сознания героини, выбирающей для себя «путь всадников» - путь войны, отвергаемый всей жизнью матери. Она « опять бежала, улыбалась и плакала и все время вспоминала что – то свое более забываемое, уносящееся от нее в сумрак, пропадающее, как дальний вопль, и протягивала за ним руки. Ночью ей представлялись тысячи людей, бегущих по такыру, выстрелы и крик. Она хватала кинжал и бежала за ними, пока не падала в слезах своего отчаяния и одиночества». Сумрак – таинственный полумрак и темная граница смерти, граница, которую преодолевает Джумаль. Она повзрослела и добывает себе свободу с помощью кинжала и доноса. Но расплатой за это становится её опустошенное сердце. Она забывает все: и Катигроба, любившего и долгие годы ждавшего ее в пустыне, и умершую Заррин - Тадж, и обычай своей родины.

Но Джумаль возвращается, чтобы вырастить в пустом безжизненном такыре сад. Сад в древних традициях – образ идеального мира, космического порядка и гармонии – потерянный и вновь обретенный рай. Для нее это начало новой жизни. «Джумаль долго не была на такыре с глиняной башней – 10 лет (мистическое число завершенности и единства). Она прожила все это время в Ашхабаде и Ташкенте и окончила сельскохозяйственный институт». Героиня возвращается. Она уже не та Джумаль, что была раньше. «Джумаль Таджиева сняла свою европейскую кофту и юбку, надела персидское черное платье (цвет скорби и печали), покрылась белою тонкой шалью и утром верхом на лошади выехала одна их Ашхабада». Эпитеты «белый» - символ чистоты и невинности – переход в иное состояние, «тонкой» - еще очень хрупкая грань между прошлым и настоящим. Утро – начало нового дня, новой жизни. На лошади Джумаль уезжает от прошлой жизни и приезжает на такыр. Здесь лошадь – символ света, жизни и духовного просветления.

«Был полдень, майское солнце освещало всю песчаную, глинистую, великую и грустную родину Джумаль». Она «вошла в башню. По – прежнему пусто и неуютно было нижнее помещение».

Здесь, у стен этой полуразрушенной башни происходит разрыв с матерью. Здесь Джумаль принимает решение навсегда уйти из безжизненной, неуютной пустыни. Башня для героини явилась некой границей между прошлым и неизвестностью, о которой она пока не думает. Символично и то, что Джумаль возвращается в мае – месяце тепла и пробуждения природы, жизни. Полдень – середина дня, расцвет жизни.

«она увидела в стороне, в песках, изгородь из колючей проволоки и направилась к ней. » На одной из могил она увидела самородный камень, на котором имелась «высеченная надпись латинскими буквами «Старая Джумаль».

Оказавшись через много лет на могиле своей матери, Джумаль не может (да и, наверное, не умеет) оплакать ее: «Джумаль сошла с лошади и опустилась на камни перед колючей проволокой, закрыв лицо персидским платком, она не знала, что ей нужно сделать иначе».

Перед могилой матери Джумаль закрывает лицо, как на Востоке закрывают лицо женщины при встрече с чужими мужчинами. Символично, что Джумаль оказывается «отделенной» от могилы матери двойной преградой: колючей проволокой и персидским платком. Слова матери: «И что это за плохое горе мое! Тот, кто ушел, назад никогда не вернется»,- которые вспоминает Джумаль, наверное, обращены к ней самой. Она ушла от того образа жизни, которым жили когда - то они с матерью, и ей никогда не вернуться назад, она не принимает тот образ жизни.

Но Джумаль, духовно стала другой. Она стремится к лучшей жизни и возвращается, чтобы вырастить в пустом безжизненном такыре сад.

Для нее это начало новой жизни.

Примечательна фраза: «Отняв платок от лица, Джумаль разглядела реликтовое растение – серый стебель, росший около камня матери, она его узнала по рисунку, названию и еще по детской памяти, но значения его раньше не понимала». Серый стебель растения – «серый» - цвет праха, иногда ассоциируется со смертью, трауром и душой; «растение» - символ живой земли и циклической природы рождения, смерти и возрождения. Происходит как бы космическое единство, появление некой жизненной силы, дающей начало живому.

Значит, и возвращение Джумаль символично: в начале рассказа всадники «ехали мирным шагом», «древняя ирландская дрога несла на себе либо торжествующее, либо человеческое сердце». Сердце Джумаль готово к перерождению.

Заключение

При анализе рассказа «Такыр», нашли отражение основные образы, мотивы произведения, ощущения, переживания героев. Работа посвящена исследованию образа Заррин – Тадж и ее дочери Джумаль, просмотрен их путь в бескрайнем пространстве пустой безжизненной пустыни. Символична и победа, одержанная Джумаль над прошлым, над самой собой. За ней будущее. Она обретает потерянный и вновь обретенный такыр, в котором будут цвести сады!

Дети в неоплатном долгу перед теми, кто дал им жизнь: «силы родительские оказываются совершенно истощенными, и они (родители) умирают или же делаются дряхлыми, т. е. приближаются к смерти ».

Именно эта мысль – переживание во многом определяет творчество А. Платонова и ярко отражена в мало известном, мало изученном рассказе «Такыр» (1934) – произведении об удивительном устройстве человеческой души.

Словарь литературоведческих терминов.

Антитеза (от греч. antithesis – противоположный ) – противопоставление характеров, обстоятельств, образов, композиционных элементов, создающие эффект резкого контраста.

Ассоциация (от позднелат. association - соединение) – образ, возникающий в результате неожиданного сочетания далеких понятий; психологическое сближение отдельных образов, идей, представлений (связь между ними)

Время художественное – изображение (отражение) времени (его признаков, особенностей) в художественном произведении. Не тождественно реальному времени. Может подчеркиваться автором или, напротив, не выделяться. Может соотноситься с историческим или быть несоотносимым. Может быть прерывистым (с временными перестановками) или непрерывным (линейно развертывающимся); замкнутым (в пределах сюжета, вне исторической эпохи) или разомкнутым (на фоне эпохи). Может быть «растянуто», «замедлено» автором (посредством чрезвычайно детального описания, повторов) в случае, если надо подчеркнуть значительность эпизода, или «свернуто» до ремарки («Итак, прошел год»), если события не важны для дальнейшего развития действия. Может быть «остановлено» автором, когда он прибегает к лирическим отступлениям. (Хронотоп)

Герой литературный – образ человека в художественном произведении. Часто употребляется в значении «персонаж», «действующее лицо». Дополнительный смысловой оттенок – позитивная доминанта личности, ее неординарность, исключительность.

Деталь художественная (от франц. detail – подробность, мелочь, частность ) – выразительная подробность в произведении, несущая значительную смысловую и эмоциональную нагрузку. Д. Х. может воспроизводить подробности обстановки, внешности, пейзажа, портрета, интерьера, но в любом случае она используется, чтобы наглядно представить и охарактеризовать героев и их среду обитания.

Композиция (от лат. compositiо - составление, соединение) – последовательное построение, расположение и взаимосвязь частей, образов, эпизодов художественного произведения; построение произведение в соответствии с его содержанием и жанровой формой; важнейший структурный принцип организации произведения как художественного единого, целостного и завершенного. Определяет взаимное расположение частей произведения, их подчиненность целому

Метафора (от греч. metaphora – перенос ) – переносное значение слова, основанное на употреблении одного предимета или явления другому по сходству или контрасту; скрытое сравнение, построенное на сходстве или контрасте явлений, в котором слова «как», «как будто», «словно» отсутствуют, но подразумеваются. Разновидностями метафоры являются

- 15 – олицетворение – уподобление живому существу и овеществление – уподобление предмету.

Мотив (от франц. motif – мелодия, напев) 1. Мельчайший элемент сюжета; простейший, неделимый элемент повествования (явление стабильное и бесконечное повторяющееся).

Из многочисленных М. складываются различные сюжеты. 2. Сущностный для понимания авторской концепции смысловой (содержательный) элемент (мотив дороги, мотив смерти и т. д. )

Повествователь – посредник между читателем и изображенным в произведении; так называемая авторская речь, форма присутствия автора в произведении.

Подтекст – невысказанное напрямую, но угадываемое отношение автора к изображаемому ( действующим лицам, их взаимоотношениям, сюжетным коллизиям); неявный, потаенный смысл, который может не совпадать с прямым смыслом текста тем, что действующие лица говорят и чувствуют.

Пространство художественное – пространственные картины, присутствующие в произведении и воссоздаваемые воображением читателя; пространственные границы художественного произведения. П. Х. может быть реальным и воображаемым (условным), земным и космическим, открытым и замкнутым, ограниченным и безграничным (хронотоп).

Рассказ – прозаическое произведение малого объема с динамическим развитием сюжета.

Действующих лиц немного, описываемое действие ограничено во времени.

Символ (от греч. – условный знак) – образ, выражающий смысл какого – либо явления в предметной форме (хлеб – соль – С. гостеприимства). Значение С. подразумевается, поэтому его восприятие зависит от читателей. С. многозначен.

Сравнение – форма поэтической речи, основанная на сопоставлении двух предметов или явлений с целью пояснить один из них при помощи другого.

Сюжет (от франц. sujet – предмет, содержание) – система (совокупность) событий в художественном произведении, представленная в определенной связи, раскрывающая характеры действующих лиц и отношение писателя к изображаемым жизненным явлениям; последовательность, ход событий; составляющий содержание художественного произведения. С. тесно связан с идеей произведения и является средством ее реализации.

Тема (от греч. – thema – то, что положено в основу) – круг явлений и событий, образующих основу произведения; то, о чем повествует автор и к чему хочет привлечь основное внимание читателей.

Эпитет (от греч. epitheton -приложение) – художественное определение, подчеркивающее какое – либо свойство предмета или явления, на которое автор хочет обратить внимание и по поводу которого хочет выразить свое отношение.