Аграрная реформа П. А. Столыпина

Петр Аркадьевич Столыпин (1862 – 1911) – исторический персонаж, чьё выдающееся значение не подвергается сомнению и чья деятельность оценивается крайне противоречиво. Фигура председателя Совета министров России (1906 – 1911) рисовалась в течение последнего столетия самыми разными красками: от черных до розовых (последние преобладают в настоящее время).

Сейчас, когда в России очередной раз делаются попытки решить аграрную проблему, на первый план выходят соображения Столыпина по крестьянскому вопросу – те самые, которые легли в основу знаменитой «Столыпинской реформы».

В наши дни имя А. П. Столыпина приобрело популярность, едва ли не превышающую его, как теперь принято говорить, рейтинг при жизни. О Столыпине написаны многочисленные статьи, брошюры, книги, упоминания о нем то и дело мелькают в прессе, его фамилия звучит по радио и телевидению, на различных «круглых столах» и конференциях и даже с трибуны высших органов власти. Чем обусловлено столь пристальное внимание?

Во-первых, с именем премьера связана фактически последняя попытка российских правящих кругов вывести страну на путь эволюционного развития, избежать нового революционного взрыва, что само по себе представляет несомненный интерес для исследователей отечественной истории.

Во-вторых, в наше переломное время эта тема приобретает особую актуальность политическую значимость: фигура Столыпина и, прежде всего его деятельность в качестве главы правительства сложную, переходную эпоху, его попытки найти выход из кризисной ситуации, в которой оказалась страна в результате революции 1905 – 1907 гг. , привлекают внимание ученых, политических деятелей, представителей властных структур.

Наконец, немалую роль играет то обстоятельство, что имя Столыпина и его политическое наследие были и остаются разменной монетой в политической борьбе. Неоднозначность личности премьера, определенная противоречивость его взглядов, многосторонность деятельности позволяют представителям различных, порой полярных политических направлений использовать его программные положения и практический опыт.

Проблема реформирования Российского государства в большей или меньшей степени заботит почти каждого гражданина нашей страны. Вопросы преодоления переходного периода вызывают, скажем прямо, противоречивые толки

Как изучить, понять со всей объективностью реформистский курс сегодняшнего руководства страны? Ведь уже давно подмечено, что реальные результаты реформ, как и наиболее объективные их оценки, появляются не сразу, а спустя некоторый промежуток времени. Отсюда проистекает вся их трудность для понимания в период, когда реформы только развертываются, только набирают темпы.

Между тем исторический опыт представляет собой неисчерпаемый источник ценнейшей информации: конкретно – исторических примеров. Если речь идет о реформаторской деятельности, то можно с уверенностью сказать, что на основе этих примеров можно в какой-то мере приблизиться к пониманию реформ современных, а в определенных случаях и предсказать, спрогнозировать принципиальные направления их развития в будущем. Здесь уместно добавить, что, к сожалению, ценный исторический опыт иногда остается невостребованным: мы снова и снова повторяем ошибки прошлого, чтобы наши потомки в свою очередь и в свое время забыли об ошибках наших. Быть может это замкнутый круг? Не знаю, но хочется верить, что максимально использовать опыт предыдущих поколений все-таки возможно. В этом ключе я решил остановить свой выбор на данной теме.

Идеология реформирования

Несмотря на сравнительную по тем временам молодость премьера (к моменту назначения на пост министра внутренних дел, а затем и председателя Совета министров Столыпину было 44 года) он уже зарекомендовал себя как опытный, волевой и вместе с тем гибкий администратор, имевший университетское образование, обладавший практическим опытом ведения рационального хозяйства в собственных имениях и достаточно богатым служебным опытом на постах ковенского уездного гродненского губернского предводителя дворянства, гродненского, а затем саратовского губернатора.

Уже в эти годы, как отмечают исследователи, в различных комиссиях и совещаниях Столыпин неоднократно высказывал свои соображения по важнейшим вопросам внутренней жизни страны, касавшимся модернизации сельского хозяйства, судьбы общины, народного образования, страхования рабочих, введения земств в западных губерниях и т. д. Однако тогда его взгляды ещё не представляли собой какой-то сложившейся программы. В частности, предложения Столыпина по аграрному вопросу были достаточно умеренными и не выходили за рамки известного манифеста от 26 февраля 1903 г. , предоставлявшего состоятельным крестьянам весьма ограниченное право выхода из общины при непременном сохранении общинного строя.

События 1905г. во многом ускорили формирование мировоззренческих позиций Столыпина. Так, будучи ещё саратовским губернатором, он в записке от 11 января 1906 г. высказал мысль о том, что бороться с революцией с помощью одних репрессий невозможно, что главная причина массового крестьянского движения – отнюдь не революционная пропаганда, а нищета деревни.

При этом нищета, по его мнению, не была следствием малоземелья, а последнее не являлось основной причиной крестьянских волнений. Главной причиной нестабильности в деревне Столыпин считал сохранение общины, тормозившей производительность сельского хозяйства и препятствовавшей формированию у крестьян частнособственнического менталитета.

Из речи П. А. Столыпина перед депутатами Государственной думы, ноябрь 1907 г. :

«Не беспорядочная раздача земель, не успокоение бунта подачками – бунт погашается силою, а признание неприкосновенности частной собственности и, как последствие, отсюда вытекающее, создание мелкой земельной собственности, реальное право выхода из общины и разрешение вопросов улучшенного землепользования – вот задачи, осуществление которых правительство считало и считает вопросами бытия русской державы».

Новый курс в аграрной политике имел далеко идущие цели. Постепенная ликвидация общины должна была, во-первых, повысить производительность аграрного сектора в экономики ликвидировать его разбалансированность и разнородность, усилившиеся в результате виттевской индустриализации, во-вторых, создать из мелких зажиточных крестьян-собственников консервативный «средний класс», который, как это следовало из опыта европейских стран, составил бы новую социальную опору власти и укрепил бы существовавший политический режим; в-третьих, снять социальную напряженность в деревне, отвлечь крестьян от передела помещичьих земель.

Наконец, аграрная реформа, завершая затянувшийся более чем на полвека процесс освобождения крестьян, должна была подвести экономическую базу под обретение ими гражданских и политических прав. «Пока крестьянин беден, пока он не обладает личною земельной собственностью, - справедливо утверждал Столыпин, - он остается рабом, и никакой написанный закон не даст ему блага гражданской свободы». Этот спор актуален и сегодня, спустя почти век. Теснейшая связь экономики и политики не дает достичь положительных результатов реформирования одной общественной сферы без изменения другой.

Аграрная реформа: «богатое крестьянство служит везде лучшей опорой порядка». Итоги реализации аграрной реформы.

Начало аграрно-крестьянской реформы положил указ от 9 ноября 1906 г. , принятый в чрезвычайном порядке и носивший скромное название «О дополнении некоторых постановлений действующего закона, касающихся крестьянского землевладения и землепользования».

Пересмотр курса аграрной политики стал неизбежным после издания манифеста 3 февраля 1905 г. , в котором предусматривались полная отмена с 1 января 1907 г. выкупных платежей и расширение операций Крестьянского банка по скупке частновладельческих земель и продаже их крестьянам.

Попытки Столыпина убедить I и II Думу отказаться от революционного вмешательства в земельные отношения оказались безуспешными. Став премьером, он сделал аграрно-крестьянскую реформу фактически осью всей своей внутренней политике, рассчитанной на модернизацию социально-экономического, а отчасти и политического строя империи. П. А. Столыпин говорил: «Главное богатство и мощь государства не в казне и казенном имуществе, а в богатеющем и крепком населении». Но, даже получив законопослушную III Думу, Столыпин не решился сразу внести аграрный законопроект на её обсуждение. Этот законопроект стал законом только 14 июня 1910 г.

Основным назначением этого акта было пробудить в крестьянине частнособственнический инстинкт, дать толчок к постепенному разрушению общины. Формально заявление о выходе из общины должно было утверждаться большинством сельского схода. Но если сход в течение месяца не принимал решение, то дело передавалось на усмотрение земских начальников и их съездов, которые в соответствии с полученной от правительства установкой обычно решали вопрос в пользу заявителя.

В сельских обществах, в которых переделов не было с момента наделения крестьян землей, все члены общины автоматически объявлялись владельцами своих наделов.

Но это был лишь первый этап реализации нового аграрного курса. Простое объявление наделов личной собственностью не устраняло всех неудобств, связанных с присущими общинному землепользованию раздробленностью, чересполосицей, принудительным севооборотом, совместным пользованием угодьями.

Вторым шагом в наступлении на общину стали «Временные правила» от 19 марта 1909 г. , предусматривавшие разверстание на хутора и обруба целых селений. Основной упор был сделан на образование хуторских (с перенесением усадьбы на свой на свой участок) и отрубных (с оставлением усадьбы в деревне) участковых хозяйств. На надельных землях было образовано, по разным подсчетам, от 1,6 до 2 млн. хуторских и отрубных хозяйств, площадь которых составляла 11 – 12% всех надельных земель, а вместе с подворниками – около 28 – 30%. Остальные «укрепленцы» продолжали хозяйствовать чересполосно, что ещё более запутывало земельные отношения в деревне.

С принятием этих актов преобразования в аграрной сфере приобрели определенную логичность и комплексность. В частности, главной цели реформы – насаждению крестьян-собственников – оказались подчинены и операции Крестьянского банка, получившего возможность не только содействовать приобретению крестьянами земли, но и выдавать ссуды на хозяйственные цеди под залог наделов (указ от 15 ноября 1906 г. ), и вся деятельность Переселенческого управления, способствовавшего переселению малоземельных крестьян на свободные земли в Сибирь и Среднюю Азию.

Сыграл свою роль и известный указ от 5 октября 1906 г. С одной стороны, он способствовал выходу из общины и разрыву с землей тех групп крестьян, которые фактически уже порвали связь с деревней; с другой – укреплял правовой и имущественный статус зажиточных слоев, предоставляя им возможность принимать активное участие в работе органов земского самоуправления, а также ликвидировал архаичные функции общины.

Столыпину не суждено было дождаться результатов, начатых им преобразований, но, видимо, есть смысл попытаться подвести хотя бы краткие итоги за весь период осуществления реформы (в мае 1915 г. в связи с начавшейся войной её проведение было приостановлено, а 28 (11 июля) июня 1917 г. постановлением Временного правительства прекращено).

Заметную роль в землеустройстве крестьянских хозяйств сыграл Крестьянский банк. Посредством него государство помогало многим крестьянским семьям в приобретении земель. Банк продавал в кредит земли, скупленные ранее у помещиков, или принадлежащие государству. При этом кредит для единоличного хозяйства был вдвое ниже, чем по кредитам общине. Если ранее в операциях банка преобладали коллективные покупки земли товариществами и обществами, то теперь 90% его клиентуры составляли индивидуальные хозяева. За 1907 – 1915 гг. крестьяне приобрели у банка или купили с его помощью 9,8 млн. дес. , получив ссуды на 929 млн. руб. Причем главной задачей банка было создание образцовых хуторских хозяйств: всего их на банковских землях насчитывалось около 270 тыс. Необходимо, однако заметить, что условия продаж были довольно жесткими – за просрочку платежей земля у покупщика отбиралась и возвращалась в банковский фонд для новой продажи. По свидетельству Н. Верта, эта политика была весьма разумной в отношении наиболее работоспособной части крестьян, она помогла им, но не могла решить аграрный вопрос в целом (крестьяне-бедняки не могли приобрести земли). Более того, выделение в отдельное хозяйство обычно не давало участки, достаточные для эффективной работы и даже кредиты дела существенно не меняли.

В годы реализации реформы особый размах получило переселение крестьян на свободные земли в Сибирь и Среднюю Азию. Первоначально оно было рассчитано на маломощные, разоряющиеся хозяйства, которым предоставлялись пособия и всякого рода льготы.

В 1907 – 1914 гг. за Урал отправилось около 3,8 млн. переселенцев и ехавших на разведку «ходоков». Беднота охотно шла на это – надеялась поправить свои дела, но требовалось не менее 500 рублей на переезд и обзаведение на новом месте. Большинство крестьян прибывало в «райские земли» со 100 рублями. Давно замечено, что везде, а в России в особенности, любое дело непременно испоганит и погубит чиновник-бюрократ. Занимаясь вопросами переселения, русские чиновники впали прямо-таки в административный восторг. Сроки оформления переезда затягивались на годы, подготовка участков запаздывала, под пахоту отводили болотистые или лесные места, ссуды крестьянам выдавались частями. В итоге разорившейся переселенец мог владеть несколькими десятками десятин земли(1 десятина = 1,1 га), но обработать их было нечем. Что делать? Или обратно возвращаться, или век бедняцкий вековать уже в Сибири. А города поглощали все ещё не более 40% прироста сельского населения. Из них на новом месте остались 2,7 млн. , вернулось около 1 млн. , в том числе около 0,5 млн. переселенцев, уже продавших на родине свои земли и по возвращении пополнивших пауперизированные слои города и деревни.

Посетив в 1910 г. Сибирь и Поволжье, Столыпин понял ошибочность первоначальных расчетов на переселение, прежде всего малоземельных крестьян, которые и на новом месте были не в состоянии обзавестись крепким хозяйством. Отныне упор делался на переселение действительно крепких хозяев, которые могли бы эффективно воспользоваться казенной помощью. К тому же выяснилось, что переселенцы переносили на новые земли старую общинную организацию. Это потребовало более активной работы по землеустройству. По мнению Н. Эйдельмана массовое переселение было организовано для того, чтобы, не наделяя крестьян помещичьей землей (радикализм), обогатить одних крестьян за счет других, распустив общину и облегчив переход того, что принадлежало беднякам в собственность зажиточных мужиков. Оставшихся без земли должен был, во-первых, принять город, а во-вторых, окраины, куда организуется переселение. С этой точки зрения Столыпин старался достичь компромисса общественных сил, чтобы, с одной стороны, не ущемлять законных прав помещиков на землю, а с другой – обеспечить землей наиболее сознательную часть крестьянства, как предполагалось, опору самодержавия.

И наконец, более полно и отчетливо была сформулирована цель переселения – освоение колониальных окраин империи, укрепление её границ и ассимиляция коренного населения, т. е. политические мотивы звучали более отчетливо, а социально-хозяйственные были несколько приглушены.

Далеко не все оставшиеся в Сибири переселенцы оправдали возлагавшиеся на них надежды и стали крепкими хозяйствами. Тем не менее, они пополняли население Сибири, дав около половины его прироста, что, несомненно, ускорило процесс хозяйственного освоения этой обширнейшей территории.

Говоря об экономическом состоянии российской деревни в предвоенное десятилетие, исследователи единодушно отмечают, что в эти годы были достигнуты определенные успехи в специализации и интенсификации крестьянских хозяйств, в использовании минеральных удобрений и машин, росли валовые сборы, урожайность, повышалось благосостояние деревни и т. д. Некоторые авторы приписывают все эти достижения успешной реализации столыпинской реформы. Другие склонны объяснять их благоприятными условиями объективного порядка – рядом урожайных лет, освоением новых земель, ростом цен на сельскохозяйственную продукцию и т. п.

Действительно, влияние благоприятных условий, как и определенную роль землеустроенных и модернизированных крестьянских хозяйств, отрицать нельзя. Но главное, видимо, заключается в том, что государство и общество впервые повернулись лицом к деревне, оказывая ей финансовую, материальную, агрикультурную помощь.

Денежные средства и сельскохозяйственная техника во все большем объеме поступали в деревню через бурно развивавшуюся кредитную, потребительскую, закупочно-сбытовую кооперацию.

К началу мировой войны Россия – во многом благодаря окрепшему кооперативному движению – стала монополистом на мировом рынке льна (более 80% мирового производства).

Даже начавшаяся война не остановила кооперативного движения. В 1915 г. возникло Центральное товарищество льноводов.

В это же время возник Сибирский союз маслодельных артелей. Опираясь на поддержку датских и английских фирм, имевших свои интересы в Сибири, русское артельное маслоделие вышло на рынки западных стран. Только кредитные кооперативы за пять предвоенных лет выдали своим членам ссуды почти на 3 млрд. рублей.

Конечно, всех этих финансовых вливаний в отрасль, в которой было занято ¾ населения и которая веками служила главным источником доходов казны, было явно не достаточно. Тем не менее, только за последние предвоенные годы было открыто свыше 300 новых сельскохозяйственных учебных заведений, более 1 тыс. курсов, проведено более 20 тыс. чтений, лекций, бесед на агрономические темы, почти во всех губерниях Европейской России организована система опытных станций, полей участков. Земства ввели институт участковых агрономов, через земские склады в деревню шли усовершенствованные сельскохозяйственные машины и орудия, семена, удобрения, открывались прокатные пункты для предоставления производителям сложной техники, строились элеваторы, склады и т. д.

Некоторые исследователи считают, что именно техническая и технологическая помощь деревне могла стать главным направлением в постепенной модернизации деревни, которая со временем привела бы к социальным переменам. (Это ли не путь подъему фактически разоренного сельского хозяйства в наши дни?)

Вместе с тем следует отметить, что реформа имела ряд недостатков, заложенных в неё изначально или обнаружившихся в ходе её реализации.

Во-первых, несмотря на высокие темпы землеустройства, численность участковых хозяйств и их удельный вес в общей массе крестьянского землевладения все же были невелики.

Во-вторых, размещены эти хозяйства были крайне неравномерно: основная их часть приходилась на северо-западные, южные и юго-восточные губернии, где община и ранее не имела глубоких корней, а землевладельческий центр, требовавший по первоначальным замыслам Столыпина особого внимания, оказался менее всего затронут реформой.

В-третьих, большинство таких хозяйств по-прежнему страдало от малоземелья. Как общинные, так и частные хозяйства балансировали на гране нищеты. Прожиточный минимум, по мнению некоторых историков, в то время колебался, в зависимости от региона, от 8 до 15 десятин. На общинный же двор в среднем приходилось 7,1 десятины, на хутор или отруб – 9,8 десятины.

Единоличники смотрели на помещичьи земли с тем же вожделением, что и общинники. Опорой правопорядка они отнюдь не стали. Реформа, таким образом, не умиротворило крестьянство, но привнесла в деревню новый конфликт: хуторян и общинников. Его породило не только столкновение двух типов хозяйствования, двух мировоззрений – индивидуалистического и коллективистского, но и то обстоятельство, что община разрушалась в какой-то мере насильственно. Хутора и отруба порой нарезались землеустроителями так, что нарушалась вся технология общинных работ. Обжаловать их действия было невозможно.

Все это не могло не сказаться отрицательно на планах социально-политических преобразований, прежде всего в сфере местного управления и самоуправления. Несмотря на административное давление, а, может быть, отчасти и в результате него, значительные массы крестьян выступили против насильственного разрушения общины.

Недовольство крестьян проявилось в том, что почти ¾ вышедших из общины не получили согласия сходов. Потребовалось вмешательство властей, что лишь усилило социальную напряженность в деревне. По данным известного экономиста Н. Д. Кондратьева к 1916 г. из общины выделились и оформили землю в личную собственность 2,5 – 2,8 млн. домохозяев, а площадь их земли составила около 17 млн. десятин. Иные цифры приводили советские экономисты и историки. Они расценивали итоги реформы Столыпина как провал.

Аграрную реформу Столыпин считал последним шансом предотвратить революцию. Постепенный переход к фермерству и в самом деле был необходимым условием прогресса сельского хозяйства и страны – необходимым, но недостаточным. Представитель древней земельной аристократии, владелец имения в семь тысяч десятин, Столыпин, как небезосновательно полагали многие его оппоненты, оказался не способен, что не в деревне лежало решение её проблем. Они коренились в низкой производительности труда. Поднять её можно было только за счет индустриализации, позволяющей механизировать сельское хозяйство и поглотить десятки миллионов деревенских рабочих рук.

Все это в той или иной мере тормозило процесс преобразования российской деревни. Но самый тяжелый удар по реформе нанесла разразившаяся мировая война. Мобилизации, оторвавшие от хозяйства трудоспособных мужчин, многочисленные реквизиции лошадей, скота и другие трудности военного времени оживили прообщинные настроения в деревне. Одновременно усиливалось недовольство властями, подогреваемое деятельностью леворадикальных сил.

Сегодня бытуют другие мнения. В частности, ученые доказывают, что, хотя реформа не была завершена из-за Первой мировой войны и революции 1917 г. , она способствовала подъёму земледелия, так как в ходе её осуществления были проведены обширные землеустроительные работы. В силу разнообразия природно-экономических условий России, стоыпинская реформа не могла носить универсального характера, а была одним из возможных путей решения аграрного вопроса в стране. Она отвечала насущным потребностям страны.

Заключение

Заканчивая работу, необходимо подвести итог всему вышесказанному. Мы говорили попутно о тех противоречивых явлениях, которые возникали в процессе реализации столыпинской реформы, затрагивали и причины, их породившие. Приведем главные из них: отсутствие социальной опоры реформы и сопротивление самодержавия, бюрократии и буржуазии.

Крах столыпинской реформы, невозможность срастить тоталитаризм и авторитаризм с самостоятельностью, крах курса на крестьянина-фермера стал уроком для большевиков, которые предпочли опереться на колхозы.

Путь Столыпина, путь реформ, путь предотвращения октября 17 года был отвергнут. И теми, кто революции не хотел. И теми, кто к ней стремился.

Анализируя и сопоставляя плюсы и определенные минусы столыпинской реформы, следует со всей определенностью сказать, что их позитивные итоги многократно превосходили имевшиеся при их реализации издержки. Столыпин не просто обозначил контуры «новостроящейся» России, но и заложил прочный фундамент для качественных изменений. В этом, прежде всего, состоит его огромная историческая заслуга. Долг перед любимой им Россией он выполнил сполна. Пуля террориста могла убить Столыпина как человека, но она не могла убить его идеи, его реформы, которые продолжали укореняться на русской почве вплоть до Первой мировой войны. К сожалению, в России не нашлось второго Столыпина – последователя и продолжателя деяний первого.

Столыпин понимал и верил в свои реформы. Он был их идеологом. Это сильная сторона Столыпина. Будем объективными: как политик он совершал ошибки – но почему бы нам не поучиться на них.