Модернизация истории в романе Л. Фейхтвангера «Лже-Нерон»

Родителей не выбирают. В младенчестве и раннем детстве их любят за то, что они – родители. Потом их любят за заботу, ласку и помощь во всех мыслимых делах. Если родители не ласковы и жестоки, вряд ли ребенок ответит им чем-либо, кроме холодности.

Нельзя также выбрать и страну, в которой ты родился. И она может быть, как и мать и отец, заботлива или неласкова. Настанет время, когда приходится определять свое отношение к ней, сознательно избирая любовь или равнодушие. Чтобы не сделать ошибки, следует знать историю своего отечества. Не только холодный перечень событий и действующих лиц, но саму сущность родной земли, как она стала такою, какая судьба ее ожидает.

Наверное, так думал и знаменитый немецкий писатель Лион Фейхтвангер, когда пытался почувствовать себя историком своей нации, когда хотел найти ответы на вопросы: Действительно ли история человечества раскручивается подобно спирали? Можно ли, исходя из этого, предугадать развитие страны и народа в целом?

Именно своими проблемными вопросами и умением их разрешать привлекал он внимание к своему творчеству не только свременников-критиков, но и читателей всего мира. Сегодня нам хочется посмотреть на него, не только как на писателя-мыслителя, но и как на писателя - историка, умеющего в далеком прошлом увидеть и показать всем страшную современность. В одной из своих программных работ – в «Centum opuscuia» Фейхтвангер пишет: «Я никогда не описывал историю ради истории. Исторический костюм и историческая обстановка всегда являлись для меня лишь средством стилизации, наиболее легким способом создания иллюзии реальности»

Наша цель, проанализировав исторический роман «Лже-Нерон», - ответить на вопрос: «Является ли модернизация истории одним из способов отражения действительности?» Для этого выдвигаем гипотезу: модернизация истории – это «кривое зеркало» современности. Чтобы раскрыть данную гипотезу мы поставили себе задачу: найти в произведении историко-сатирические параллели между описываемыми событиями Римской империи и фашистской Германии.

Немецкая литература эмиграции, часто обращается к исторической теме, в целом была склонна актуализировать историю. Но следует различать актуализацию и модернизацию истории. Актуализация – это поиск параллелей, соотношений, моментов сходства между прошлым и современностью писателя, но при этом соблюдение точности не только на уровне исторических деталей, бытовых реалий и исторических имен персонажей, но и в трактовке основного исторического конфликта изображаемой эпохи. Именно это определяющая характеристика исторического романа в любой форме его воплощения.

Если же писатель модернизирует историю, то под масками исторических героев изображает своих современников, пародирует современность, обличая ее в псевдоисторические одежды.

Давайте посмотрим, как Л. Фейхтвангеру удаётся отразить события 30-40-х годов фашистской Германии через призму исторических событий Римской империи.

Роман «Лже-Нерон» был написан Фейхтвангером в первые годы после эмиграции из Германии. В письме к В. С. Вальдман, переводчице его романов на русский язык, 10 мая 1936г. Фейхтвангер пишет: «В настоящее время я работаю над историческим романом «Лже-Нерон». Действие происходит в 80-м году от Рождества Христова и рисует судьбу человека, который 13 лет спустя после смерти подлинного Нерона с успехом выдает себя за умершего императора, и это позволяет нарисовать жизнь и судьбу Гитлера, что было бы невозможно без исторической маскировки из опасности натолкнуться на цензурные затруднения. Из этой цитаты следует, что писатель точно определяет задачу своего романа – отразить современную ему действительность. А для этого Фейхтвангеру необходимо провести ряд историко-сатирических параллелей.

Во-первых, главная сатирическая параллель в романе – это образ римского горшечника Теренция и немецкого фюрера Адольфа Гитлера. Неожидаемый даже для самого Теренция взлет – это явная пародия на быструю карьеру Гитлера. Фейхтвангер в письме к Арнольду Цвейгу писал: «Я хотел изобразить путь человека, который, будучи весьма заурядной личностью, призван вершить и направлять судьбы миллионов людей».

А из этого высказывания следует, что писатель не только стремиться рассмотреть роль отдельной личности в истории, но и показать, к каким разрушительным последствиям может привести «мания величия» одного человека.

Теренций играет роль «повелителя мира», это главная роль его жизни. Но он не может с ней справиться, довести ее до конца, настоящее «я» горшечника берет верх. Когда его извещают об усиливающемся движении народного протеста и в частности о том, что в барельеф, который должен был символизировать величие его персоны, полетел камень, он «сразу потерял свое самообладание сник, заплакал, завыл, не стесняясь присутствием растерявшихся секретарей, камергеров, лакеев Наконец, все еще бурно всхлипывая, он отослал всех, лег, стал прислушиваться к своему внутреннему голосу. Голос говорил: «Беги. Улепетывай. Вон из Эдессы. Уноси ноги. Удирай. Это последний знак. Улепетывай».

С исключительным психологическим мастерством вскрывает автор основное противоречие своего героя – противоречие между его внутренней неполноценностью, духовным убожеством и уверенностью в своем величии, в своем мнимой «исторической миссии». Поза, ложь, чудовищная жестокость, преступления – вот средства «самоутверждения» этого достойного представителя человеческого невежества, варварства, тьмы. Недаром лишь во тьме Лабиринта обретает Теренций свое «величие», недаром изображен он возносящимся на гигантской летучей мыши – олицетворении тьмы. Эти мрачные символические детали ясно указывают, на какой полюс в вечной борьбе сил ставит Фейхтвангер своего героя и его исторический прототип – бесноватого Фюрера.

Во-вторых, следующая историко-сатирическая параллель состоит в том, что самозванец не мог бы возвыситься самостоятельно: его карьера – лишь результат сложного переплетения интересов «сильных мира сего» - вымышленных Ф. Варрона, Цейона, царей Филиппа и Маллука. К Теренцию присоединяется армия – и умный военный теоретик Фронтон, которого, в сущности, мало интересует, за кого и во имя чего воевать, а важно лишь, как воевать (такими казались Фейхтвангеру многие офицеры воспитанного Шлиффеном и Мольтке немецкого генерального штаба), и грубый Требон, для которого война – единственное средств возвышения, удовлетворения собственных зверских инстинктов. Требону Фейхтвангер явно придает черты толстого рейхс–маршала Геринга. Требоний изображается грубым, наглым и жестоким человеком, другие персонажи называют его «гремящее чудовище», «свинья в оленьей шкуре», «ворона в павлиньих перьях». Он часто употребляет такие выражения, как «прикончим в два счета», «проглотим вместе с вашим царством», «найдем лазейку». У него даже есть своя формула настоящей власти: «Я считаю, что выжидать – это далеко не лучший способ укрепления императорской власти. Власть – значит наступление. Власть – значит брать города, убивать, грабить. Фасции – путь прутьев и секира – вот что такое власть. » (Фейхтвангер не зря упомянул об этом символе власти в старинном Риме. Именно от него произошло наименование итальянских и немецких фашистов. ) К Лже–Нерону стекаются разные подонки, похожие на тех, из кого вербовались в другую эпоху штурмовки Гитлера. Их возглавляет Кнопс – в значительной мере карикатура на пресловутого «доктора» Геббельса. Главное в Кнопсе (Геббельсе) – это умение прятать за красивыми словами и псевдовысокими идеями преступную политику, осуществляемую властью. Лозунг Кнопса: «Чем вранье наглее, тем скорее в него поверят». Фейхтвангер делает речь Кнопса довольно современной. В ней часто встречаются выражения «организовать краткий процесс против злейших врагов империи», «неделя быстрого и жестокого правосудия», «радикальное решение», «покончить одним ударом», «действовать без долгих судебных проволочек», «вредные элементы», «подговорить заговор». Писатель прямо называет Кнопса негодяем, его планы – подлыми и мерзостными, политические идеалы – отвратительными и жестокими. Самозванца поддерживают из – за рубежа: в нем интересовалась великая держава». Наконец, некоторое время за ним идет одураченный народ. Народ закономерно на время стал на сторону варварства. Не случайно рассчитанные на обман масс проекты Кнопса используют «человеческую глупость».

В-третьих, не только общая психологическая атмосфера и изображение отдельных действующих лиц призваны передать картину первых лет господства фашизма. Многое в цепи событий, сопутствующих возвышению Лже – Нерона, - отражение основных событий первых лет власти Гитлера. Наводнение в Апамее и обвинение в нем христиан – это перенесенный в прошлое провокационный поджег рейхстага и последовавшее за ним обвинение коммунистов. Процесс против христиан, их моральная победа – это Лейпцигский процесс и моральная победа Димитрова, которого, конечно, никак нельзя узнать в христианском пророке Иоанне из Патмоса. «Неделя ножей и кинжалов» воспроизводит картину фашистских погромов, прокатившихся после поджога рейхстага; картина эта точна до деталей( это уничтожение классических произведений литературы). Наконец, резия среди собственных приверженцев, учиненная Теренцием в ночь на 15 мая, - это массовое убийство недовольных штурмовиков во главе с Ремом, проведенное Гитлером 30 июня 1934г. Во время этой расправы чуть не погиб числившийся приверженцем Рема Геббельс (внесение Кнопса в список жертв). Убийство лейтенанта Люция намёк на устрашение популярного в немецкой армии генерала Шлейхера.

В-четвёртых, не маскируя злободневности содержания своего романа, Фейхтвангер зачастую нарочно нарушает «римский» колорит повествования. Сознательно модернизирует детали римского быта. Так, всадническое сословие (у римлян – второе после сенаторов) часто именуется дворянством. Вместо легатов (командиров легиона), военных трибунов и центурионов в романе действуют полковники, капитаны, лейтенанты, чтобы сделать прозрачнее намек на Геринга, автор дает Требону чин фельдмаршала, хотя в римской армии даже не было соответствия этому чину. Фейхтвангер вводит совершенные политические и эстетические понятия: «военный и административный аппарат», «шантаж», «авантюризм», «гуманизм». Можно сказать, что перед нами не история, а исторический маскарад.

В-пятых, весь этот исторический маскарад нужен был Фейхтвангеру для обличения последней, но далеко немаловажной историко-сатирической параллели: падения двух великих империй. Разоблачением Лже-Нерона Фейхтвангер указывает на скорый крах Гитлера. Хотя в 1936 году писатель мог только питать иллюзии провозглашения победы разума, не представляя конкретно, как произойдет эта победа, всё же он максимально точно приблизил сюжет к действительности. Это мы видим даже на примере самоустранения Фюрера и героя романа. В побеге Лже-Нерона мы можем отыскать сходства с самоубийством Гитлера. Предчувствуя скорый конец, они оба решили сбежать от неминуемой участи, бросив всё (подданных, империю) на произвол судьбы.

Итак, проанализировав исторический роман «Лже-Нерон», отыскав ряд историко-сатирических параллелей, мы можем ответить на вопросы, поставленные нами в начале нашей работы:

«Является ли модернизация истории одним из способов отражения действительности?» - Да, является. Мы также можем сказать, что роман «Лже-Нерон» даёт ответ на другой, более глобальный вопрос: «Развивается ли история по спирали?» Отталкиваясь от данного произведения, мы решили, что это действительно так, что каждый новый виток несет в себе отражение прошлого. Для этого достаточно вспомнить, сколько раз роль личности в истории влияла на ход её развития. В истории каждой страны был такой период, когда у власти стоял человек, имевший огромную власть и влиявший на события в мире и истории, чей культ личности был безоговорочно принят народом. Пример таких личностей в разных эпохах и показал нам в своем романе Фейхтвангер. Так, сворачиваясь по спирали, возвращаясь к прошлому, мир повторяет свои же ошибки, благодаря чему и возникают подобные люди, империи, повторяющие участь друг друга. Наверное, для того, чтобы увидеть дальнейшую судьбу своей страны и мира в целом, нужно лишь оглянуться назад.