Генрих Шлиман: полиглот и успешный человек

Многие люди в наше время хотят свободно владеть хотя бы одним иностранным языком. Многим знание ИЯ помогает в работе, в общении с партнерами по бизнесу, в путешествиях. Мне всегда было интересно изучать ИЯ в школе, но я поняла, что этих занятий недостаточно и многое зависит от самого человека. Немецкий язык я изучала по журналам школы «ЕШКО». Так я столкнулась с проблемой самообучения ИЯ и заинтересовалась ею. Изучая литературу по этому вопросу, я узнала о многих методах самообучения и заинтересовалась, в частности, методом Генриха Шлимана. Еще из уроков истории я помнила, что Г. Шлиман- человек, раскопавший Трою. А он, оказывается, был еще и полиглотом! Из его автобиографии я узнала много интересных фактов и основы его метода изучения ИЯ. Мне захотелось больше узнать об этом замечательном, увлеченном своим делом человеке, его открытиях, его методе изучения ИЯ. В своей работе я хотела показать, как сама жизнь заставила, точнее сказать, потребовала заняться изучением ИЯ ,и он стремился сделать это быстро и с большей пользой для себя и своего дела. Его методы изучения ИЯ точно выверены и проверены практикой.

Бурное развитие межкультурных связей в мире вызвало потребность в массовом изучении иностранных языков (ИЯ) и сделало актуальными проблемы самообучения ИЯ. На основе многочисленных исследований постепенно начала складываться теория самообучения ИЯ. Как и всякая теория, она требует выделения своего объекта исследования с позиции общенаучных подходов.

Самообучение иностранным языкам (ИЯ) начинает играть все большую роль. Возрастание его роли и значения вызвано многими причинами, среди которых важнейшее место занимают глобализация, переход на новую образовательную парадигму и развитие теории самообучения. Глобализация влечет за собой бурное развитие межкультурных связей в мире, что обуславливает рост потребностей общества в массовом знании ИЯ. Самообучение ИЯ выступает в этом случае как путь реализации этой потребности отдельными индивидуумами. Самообучение всегда сопутствовало изучению иностранных языков и составляло его неотъемлемую часть. Однако теория и практика самообучения начала развиваться сравнительно недавно. Одним из первых, кто внес большой вклад в ее развитие, был известный немецкий лингвист Густав Лангеншейдт (1832-1895). Он вместе с Ш. Туссеном разработал свой собственный метод обучения новым языкам, который получил название « метод Туссена- Лангеншейдта». Применение этого метода основывалось на ряде принципов , типичных для так называемых текстуально- переводных методов обучения. К важнейшим из них относятся следующие: обучая ИЯ , нужно руководствоваться его письменной нормой; изучать ИЯ следует на связных оригинальных текстах , так как в них содержится все те языковые факты, после усвоения которых можно за тем понять любой другой текст; обучение строится на оригинальном тексте , поэтому ведущим процессом логического мышления становится анализ; в качестве основного средства для раскрытия значения слов и грамматических форм рекомендуется дословный перевод; языковой материал усваивается при переводе и механическом заучивании, а также при использовании аналогии.

На основе выше перечисленных принципов была создана серия пособий по самообучению ИЯ. Первый самоучитель по французскому языку появился в 1856 году, за ним последовали самоучители на многих других языках.

Великий Генрих Шлиман, известный ,как человек ,раскопавший Трою, был знаменит и как полиглот. Его способ освоения языков и сегодня приводят в методических пособиях. Сам он изложил его в автобиографии , разбив на шесть составляющих :

1)Зачитывание вслух больших объемов текста

2)Полное избегание перевода

3)Занятия ежедневно не менее одного часа

4)Написание сочинений на интересующие темы

5)Проверка и коррекция сочинений

6)Запоминание результатов проверки и воспроизведение их во время следующего занятия

Меня очень заинтересовала судьба этого человека, когда я в одном из журналов прочитала о нем: « Г. Шлиман, рожденный в бедности, нажил четыре крупных состояния. Не имея образования, самостоятельно выучил 15 языков. Но величайший триумф пришел к нему во второй половине его жизни, когда он доказал скептикам всего мира, что сказания Гомера о Троянской войне основывались на фактах. »

Родился Генрих Шлиман в 1822 году на севере Германии в небогатой семье сельского пастора. И скорее всего была ему судьбой уготована безвестная жизнь рядового немецкого бюргера, если бы в силу своей необычайной фантазии, в силу своей влюбленности в мир книг и особенно в чудесную древнегреческую мифологию не увлекся бы он страстно еще в совсем юные годы идеей о раскопках-поисках древнего города Трои и несметных сокровищ царя Приама. Для осуществления этого грандиозного дела необходимы были как огромные денежные средства, так и большие познания: кроме истории и археологии надо было изучить ряд древних и современных языков.

После окончания школы Шлиман устроился работать мелким служащим в банковскую контору. Оказавшись без всякой родительской поддержки, испытывая жестокую нужду, он, не теряя времени, приступил к изучению иностранных языков, понимая, что они ему потребуются также и для избранной им карьеры купца, международного коммерсанта. Часто ютясь в неотапливаемых мансардах, живя впроголодь, он половину своего скудного жалованья тратил на книги и учебники. Фактически в бедности, чуть зарабатывая на кусок хлеба, Шлиман берется за самообразование и изобретает свою систему. Средств на учителя у него нет, зато есть свой собственный способ обучения. Нужно совсем много читать вслух на иностранном языке, чтоб научиться не лишь произносить слова с правильной интонацией, но и постоянно их слышать. Пользуясь таковым способом, он менее чем за год стал бегло говорить: по–голландски, по-английски, по- французски, по-испански, по-итальянски и по-португальски. Но его способы вызывают удивление и даже осуждение окружающих. Чудака увольняют с одного места за другим. Но он не унывает, а смело идет в самую богатую фирму Амстердама «Шредер и К(» и предлагает себя в качестве торгового агента для работы с иностранными партнерами.

«Сумасшедших не берем»,- с порога разворачивает его управляющий. Но Шлиман так настойчив, что его – только бы отделаться – экзаменуют и по результатам тестирования тут же берут на работу. Компания «Шредер и К(» вела свои торговые дела фактически по всему миру, поэтому владела широким штатом переводчиков. Шлиман не только знал языки, но и умел торговать, то есть работал за двоих, получая одно жалование. Для «Шредер и К(» он оказался находкой. За год упорного труда Генрих добился огромных успехов – директор компании сделал его своим личным ассистентом

Первым всерьез изучаемым языком стал, как это ни странно было после окончания гимназии, его Muttersprache — родной немецкий: Шлиман решил избавиться от своего стр. 2 нижненемецкого диалекта и перейти к правильному литературному языку. Это удалось сделать без особого труда, так как жил он в то время уже в Голландии, где ему приходилось много общаться с образованными соотечественниками-немцами. Но и не только за счет этого: ведь уже тогда, на самом первом этапе приобщения к самостоятельным занятиям практической лингвистикой (кстати, учась в гимназии, Шлиман был еще равнодушен к языкам), он уже начинает все более целеустремленно применять свою, в высшей степени эффективную систему изучения языков. С каждым годом эта система становилась все совершеннее и изощреннее, точнее говоря, не сама система, а ее применение — оно делалось все более виртуозным. Так, если на изучение своих первых иностранных: языков — английского и французского — Шлиман затрачивал по нескольку месяцев на каждый, то в дальнейшем на изучение, например, сразу двух языков одновременно — польского и шведского — он потратил всего 24 дняКак он и надеялся, языковые занятия очень помогли ему в делах коммерческих — ведь сам процесс овладения языками обостряет память, приучает к пунктуальности, к терпению, учит полагаться на собственные силы и личную инициативу. Но, кроме того, знание основных мировых языков принесло и непосредственный практический результат: Шлиман стал читать иностранную экономическую прессу и, значит, был теперь всегда в курсе текущих событий в сфере мировой экономики и торговли, что часто помогало ему принимать правильные решения. Работая позже коммерческим представителем крупных фирм в разных странах, он должен был вести обширнейшую переписку со множеством своих партнеров. А поскольку в коммерции скорость получения информации и ее точность играют важную роль — для заключения выгодной сделки, например, — то понятно, что Шлиман с помощью писем, написанных им на языках получателей и не требующих поэтому перевода (куда могут вкрасться не только языковые ошибки, но, как их результат, и смысловые), успешно решал задачи своей торговой деятельности, опережая конкурентов.

Но наряду с профессиональной необходимостью изучение языков все больше становится для Шлимана духовной потребностью, а значит, и самым любимым в жизни занятием. В то время более выгодным рынком для компании была Россия – рынок большой и ненасыщенный, конкуренции практически нет. Только сложность его освоения состояла в том, что представители российских торговых компаний, как правило, не обладали никакими языками, не считая родного. Проводить переговоры было затруднительно. Шлиман берется исправить ситуацию и начинает учить российский язык, неожиданно он сталкивается с большой неувязкой – в Европе нет ни одного учителя российского языка. Поэтому ему приходится создать еще один способ исследования языка. Он покупает у букиниста российские книги и начинает их заучивать. Основой ему служит русско-французский разговорник.

Оригинально и чисто в своем стиле неиссякаемой находчивости Шлиман овладел русским языком. Началось все с того (вернемся вновь к голландскому периоду жизни молодого Шлимана), что голландской торговой компании, в которой Шлиман работал бухгалтером и товароведом, потребовался сотрудник, владеющий русским языком, поскольку эта компания продавала колониальные товары русским купцам. И тогда Шлиман, изучивший к тому времени семь языков, не долго думая, решил взяться и за русский. Но в Амстердаме на тот момент не нашлось ни одного знатока этого загадочного языка, кроме, правда, вице-консула Российской империи, который, однако, счел ниже своего достоинства давать уроки неизвестному молодому человеку. Но Шлиман не отступил, на стр. 3 свой страх и риск он рьяно принялся осваивать этот язык, отличавшийся от уже известных ему и в грамматике, и в словообразовании, язык, слишком необычный даже для его уже довольно искушенного в лингвистике ума. Для начала, обойдя едва ли не все книжные магазины города, он раздобыл три ветхие русские книги: старую грамматику, неполный словарь и опять-таки «Похождения Телемака», которые Шлиман читал ранее на французском и некоторых других языках, что ему и облегчило теперь немного задачу. Запомнив русские буквы и их предположительное звучание, Шлиман стал заучивать отдельные слова и целые предложения из книги. Но труднопонимаемый, тяжеловесный текст «Телемака» в устаревшем русском переводе столетней давности заставлял перегреваться и пробуксовывать даже незаурядную память Шлимана. Однако на него подобные трудности действовали like a red rag to a bull (как красный цвет на быка). С еще бульшим рвением и еще более громким голосом он читал и повторял, заучивал и декламировал сам себе шершавые строки романа, из-за чего даже должен был дважды менять местожительство, т. к. соседи по дому не могли долго переносить столь неутомимого любителя «разговорного жанра», к тому же бормочущего что-то по ночам (уж не заклинания ли?) на каком-то странном, подозрительном языке. Но и это не обескуражило неугомонного полиглота, хотя Генрих все сильнее чувствовал себя не в своей тарелке: пересказывать самому себе тексты было скучно и не давало стимула. И он рассудил по-своему логично: если нет учителя, то почему бы не найти просто живого человека в качестве хоть пассивного слушателя? Главное — не говорить в пустоту. Так он и сделал. Один нищий старик согласился за четыре гульдена в неделю приходить каждый вечер к Шлиману и слушать его два часа кряду. Старик не понимал ни одного русского слова, но согласно кивал головой, как бы прислушиваясь к истории похождений Телемака. Правда, часто и засыпал, наверное не вынося с непривычки такого количества непонятной для себя информации. Но дело у Генриха теперь пошло веселее, с каждым днем он все лучше «включался» в русский язык, пусть и весьма старомодный. Впоследствии, когда Шлиман уже давно жил в России, в его прекрасной русской речи все же иногда проскальзывала забавная старообразность, встречались полузабытые слова и обороты, заученные им когда-то в Голландии, — как невольная дань той первой русской книге

К главным же языкам своей жизни и своей мечты — греческому и древнегреческому — Шлиман приступил позже, будучи уже во всеоружии многих других познаний. Теперь, в свои тридцать пять лет, просвещенный и богатый купец, миллионер, он, живя в столице России, мог достать любые книгу или учебник, мог использовать любую возможность для всестороннего изучения языков. Но его хорошо отлаженная система остается прежней: для изучения современного греческого он нанимает на этот раз уже не молчаливого слушателя, а самого носителя языка — грека-семинариста, изучающего в Петербурге теологию. При этом Шлиман отнюдь не превращается в пассивного ученика, робко внимающего учителю. Оставаясь верным своей излюбленной наступательно-пробивной тактике, он читает и учит самостоятельно, довольствуясь лишь корректировкой произношения и исправлением ошибок учителем-греком, которому он, собственно, и оставляет функции не столько учителя в полном смысле, сколько контролера-наставника и партнера. Так всего за несколько недель Шлиман освоил современный греческий язык и тут же взялся за самый свой желанный — древнегреческий. На этот «мертвый» язык у него — уже без всякой посторонней помощи — ушло около трех месяцев и еще два года. Дело в том, что в первые месяцы он интенсивно учил сам язык, но затем в течение еще двух лет много читал, наслаждаясь в подлинниках шедеврами Гомера, Эсхила, Софокла. Вскоре он легко освоил и латынь, как бы по кругу вернувшись к полузабытому языку, который безуспешно зубрил еще в гимназии много лет тому назад.

После того, как он без помощи других выучил российский язык в объеме, позволяющем ему вести переписку на языке, на котором никто больше не умел читать, ему, 25-летнему предпринимателю, была предложена должность главенствующего представителя компании в Санкт-Петербурге. Опять чужая страна, но Шлиман уже не тот юнга. У него есть связи, деловая хватка, а основное есть желание, огромное желание выбиться в люди. Он поселяется на Почтамтской улице рядом с почтой, ибо на первых порах основное для него – корреспонденция. За год доводит доход компании до 7,5 тыc гульден. Открывает собственное дело, становится купцом второй гильдии. Он с утра до вечера разламывал голову, как бы потуже «затянуть» кошелек. У него даже началась нервная лихорадка, но когда в порт приходят 18 пароходов с продуктами, Генрих все чаще стал забывать о лихорадке. Его конек «индиго» - естественная краска для текстильных мануфактур. А также Шлиман возил бриллианты, хлопок и, естественно, самую лучшую селедку из Голландии, причем бочонок дарил друзьям, купцам.

Он ценил в людях, основным образом, деловитость. Праздники не обожал и никогда себе развлечений не дозволял. Он был постоянно занят. Был занят торговлей, исследованием языков, писал письма, вел дневники. Генрих смотрел за своим здоровьем, ездил верхом, не курил, был равнодушен к алкоголю, купался круглый год, не интересуясь температурой воды и качеством водоема. И причем это происходило везде: в Петербурге, Китае, Африке и др

В Петербурге Шлиман обзаводится семьей, принимает российское подданство, становится купцом первой гильдии, членом Коммерческого суда, позже даже удостаивается высокого звания почетного гражданина Санкт-Петербурга. При всем этом он остается и несомненным космополитом, «гражданином мира» — как благодаря своим вовсю используемым иностранным языкам, так и довольно частым деловым и просто познавательным поездкам по всему миру — по Европе, Америке, Ближнему Востоку, Китаю, где он жадно изучает местную культуру, нравы и языки. Крымская война открывала перед компанией Шлимана новейшие горизонты.

Используя свои обширные связи, Генрих добился, чтоб его компания стала генеральным подрядчиком российской армии. Шлиман начал беспрецедентную по своим масштабам аферу. Специально для армии разработали сапоги с картонной подошвой, мундиры из плохой ткани, ремни, провисающие под тяжестью амуниции, фляги, пропускающие воду. Очевидно, все это представлялось как продукт наивысшего свойства и продавалось по наивысшей цене. А также российским заводам поставлялось: селитра, порох, свинец. Трудно сказать, как такое снабжение российской армии повлияло на поражение

России, но в любом случае Шлиман вел себя как преступник.

К окончанию войны Генрих был известен в купеческом мире с положительной и отрицательной стороны. С одной стороны, в бизнесе у него была репутация афериста, а с другой- он был женат на даме из знатного семейства. У него появился первенец. В собственных письмах он писал: «Россия – моя родина!

Петербург – милый город!». Ему нравилось читать Пушкина, Лермонтова, русскую классику

Работая, как традиционно, шесть дней в неделю, воскресенье он оставлял для серьезных занятий греческим языком. «Этот язык меня опьяняет!» - восторженно восклицал он. Интернациональный денежный кризис 1857 года Шлиман пережил с легкостью. Но он находил страсть, которой так не хватало ему в домашней жизни. Он жаждал путешествий в страны собственной мечты – Грецию, Египет, Палестину, Индию, Китай и Японию.

У него было довольно средств и свободного времени, чтоб постоянно менять образ жизни: он мог стать профессиональным писателем, мог поселиться на малехонькой ферме, а мог поступить в Сорбонну. Летом в 1858 году едет в Африку, Египет. Учит арабский язык и едет через пустыню в Иерусалим. И скоро, в первый раз вступает на священную для него Афинскую земле. В июле 1859 года возвращается в Петербург, а через несколько лет 42-летний Шлиман – купец первой гильдии, глава семьи, отец уже троих детей оставляет затею о коммерческой деятельности. «Я обязан бросить торговлю. Я хочу на свежий воздух» - говорил он

Живя в России, он успешно развивает торговую деятельность, богатеет, становится миллионером, крепко памятуя, очевидно, о главной цели своей жизни — накопить достаточно денег для археологических раскопок в Греции. С каждым годом он все чаще задумывается о своей давней мечте, о своем, может быть, даже предназначении. Но жизнь и большая работа в России на долгие годы затягивают его в свой водоворот. И лишь через двадцать с лишним лет он покидает вторую родину, чтобы уже всецело отдаться своей первоначальной страсти — поискам античных сокровищ, он навсегда покидает в январе 1869 года Россию. Его заветной мечтой стало отыскать «Знаменитую Трою».

Тем временем, пустота жизни стала подавлять Шлимана. Летом в конце 60-х годов, оккупированный новой идеей – стать археологом, он поехал на Итаку и организовал небольшую любительскую экспедицию для раскопок замка собственного кумира, Улисса

Он собрал довольно старых безделушек, чтоб убедиться, что он наткнулся на спальню Улисса и его верной супруги Пенелопы. Далее он отправился на равнины неподалеку от Константинополя, которые по традиции числятся местом, где стояла мифическая Троя. Основываясь на событиях, обрисованных в «Илиаде», Шлиман предпочел холм Гиссарлык, возвышавшийся поблизости от берега. С характерными для него энергией и одержимостью он стал забрасывать турецкое правительство просьбами о разрешении на начало раскопок

Но как бы Шлиман ни был занят, он не оставлял без внимания вечную дилемму поисков собственной Пенелопы. Возвратившись в Индианаполис для того, чтоб начать бракоразводный процесс с супругой, он решил, что сейчас обязан жениться на гречанке. Написав в Афины старому другу, он попросил фотографию какой- нибудь юной дамы, которая была бы красива, обожала поэзию Гомера, нуждалась в деньгах и была способна подарить любовь человеку, за которого выйдет замуж. Друг предложил Софию Энгастролинос, 17-летнюю дочь афинского торговца мануфактурой.

При первой встрече будущий супруг спросил очаровательную даму, желает ли она совершить длительное путешествие, знает ли дату приезда правителя Адриана в древние Афины и может ли прочесть что-нибудь из Гомера. Ответом на все вопросы было «да», но честный ответ девушки на следующий вопрос чуть было не испортил все дело. Когда Шлиман спросил её, почему она желает выйти за него замуж, она ответила: «Потому, что мои родители произнесли, что вы богаты». Денежный магнат долго дулся, как обиженный мальчишка, но София принудила его изменить мировоззрение о ней, проявив необычайную чувствительность и природную мудрость, сделавшие их брак крепким и сердечным.

Первые раскопки Шлимана на Гиссарлыке принесли разочарование. После нескольких пробных траншей местные землевладельцы прогнали его, а турецкое правительство продолжало делать вид, что не слышит его мольбы об официальном разрешении вести раскопки. Но Генрих работал, как одержимый в болотной лихорадке, под ветрами, под палящим солнцем, частенько без питьевой воды. И так два года, но все впустую.

Но Шлиман – опытный коммерсант, знавший цену отлично поставленной рекламе, держал весь мир в курсе собственных раскопок, готовя европейских читателей к великолепным открытиям. И наконец- то долгожданная фортуна:. он натыкается на огромную стену архаичной кладки.

Эта стена Трои, построенная в присутствии собственных богов. Ворота, к которым ведет дорога к Скейски. Та самая башня, с которой взирала красивая Елена.

В следующие несколько лет он продолжал раскопки, время от времени с разрешения чиновников, а порой без, время от времени уезжал в Афины, чтоб разглядеть свои находки. Они с Софией стояли, с нетерпением следя, как рабочие погружают свои киркомотыги в пыльную землю, но в основном попадались незначительные остатки старины. Решающей стала четвертая экспедиция. 30 Мая 1873 года он нашел клад, состоящий из 10 000 золотых предметов, составлявших, как он считал, сокровище Приама, последнего царя Трои.

«Сейчас же иди сюда. Это совсем принципиально. Никому ни слова». Такое безмолвное послание приняла любящая София, напряженно наблюдавшая за Генрихом одним жарким пыльным утром на развалинах Трои. Это вышло, когда Шлиман наткнулся на что-то металлическое, он мгновенно додумался, что достиг цели собственной жизни. «Пойди и немедленно объяви paidos!» - выдохнул он. София сказала рабочим, что им дается неожиданная передышка в честь дня рождения супруга. Когда рабочие ушли, Генрих и София стали копать и открыли большой медный сундук. Заглянув вовнутрь, Шлиман увидел сверкающее золото, которому суждено было стать величайшей археологической находкой 19 века. София проворно сгребла тысячи маленьких изделий в подол собственной юбки и отнесла их в маленький домик, стоявший неподалеку от места раскопок, чтоб разглядеть их за задернутыми занавесками.

Надев одну из двух ослепительно ярких золотых диадем на голову Софии, Шлиман воскликнул: «Драгоценность, которую носила Елена Троянская, сейчас украшает мою жену». Шлиман тайно вывез превосходный клад в Грецию, где родственники Софии спрятали драгоценные кубки, диадемы и серьги на собственных фермах. Но Генрих не торопится со своим своим замечательным открытием. Он готовит печатный труд, прикладывает к нему 218 фотографий и издает его основательно на 3-х языках. Турецкое правительство, естественно, выразило глубочайшее возмущение поведением Шлимана, но он твердо стоял на собственном, утверждая, что выручил наследие Трои от нечистых на руку охранников и чиновников. Турки подали иск в греческий трибунал, обвиняя Генриха в утаивании государственных ценностей. Шлиман платит компенсацию, с прежним купеческим размахом, в 5 раз больше, чем по суду.

В собственной книге Генрих прямо заявил ученым-скептикам, что город Гомера существовал на самом деле и поведал миру эту удивительную историю.

Научный мир ошеломлен раскопками Трои и шокирован наивностью в книгах

Шлимана. Археологи отрицают успех всех его раскопок, винят в безграмотности их проведения и все ставят под сомнение. Скептики утверждали, что сокровище было найдено на остальных уровнях раскопок (а, следовательно, оно из предыдущих веков истории); некие даже винили Шлимана в том, что он собрал эту коллекцию на рынках антиквариата. Вопрос до сих пор остается открытым. Генрих защищается. Он опять копает, как одержимый, копает всю оставшуюся жизнь. Он начал новейшие раскопки, потому что давно придерживался представления, что ученые ошибаются в определении местоположения царских гробниц в Микенах.

В этом крупном, стоявшем на вершине холма городе правил Агамемнон, приходившийся Елене деверем. Ученые считали, что более либо менее значимые гробницы обязаны размещаться за внешними стенками города, но интуиция Шлимана давала подсказку ему, что это место обязано быть у внутренних стенок, неподалеку от именитых Скейских ворот. И он оказался прав. Были найдены гробницы с прекрасными золотыми украшениями, включая посмертные маски.

В пику всем скептикам его ожидает фортуна, фурор. Он выпускает десять научных книг. Он принуждает ученый мир отнестись к нему с огромным уважением. Генрих четыре раза возвращается к раскопкам Трои, находит мужество признать многие свои ошибки.

Последние 10 лет жизни Шлиман прожил в собственном афинском доме, напоминавшем дворцы, обнаруженные им при раскопках. Генрих пишет последний отчет о раскопках Трои и оставляет право потомкам судить о его археологических достижениях.

Посреди множества вопросов, на которые еще нет ответа и этот: «раскопал ли

Генрих Шлиман Трою?». Это тяжелый вопрос, но еще труднее отыскать на него ответ. Шлиман всю жизнь верил в «Илиаду» Гомера, он верил и считал все, что написано, правдой. Многие скептики говорят, что Генрих раскопал не Трою, это были различные города. Ученые считали, что Шлиман раскопал город на 1000 лет древнее, чем Троя. Это был эгейский мир, мир эры бронзы.

Так всей своей жизнью Шлиман явил миру весьма редкий образец удачного сочетания в одном лице преуспевающего предпринимателя и страстного ученого-исследователя, хотя и исключительно самоучки, явил образец обогащения не ради лишь собственного процветания, а ради высшей цели — духовной, познавательной

Шлимановский метод изучения иностранных языков также вошел в историю лингвистики. В его подходах к самому процессу обучения в глаза прежде всего бросается одна очень важная особенность: стремление всегда получить конкретный практический результат, причем сделать это в предельно короткий срок и любой ценой, то есть без оглядки на собственные, как говорится, энергозатраты. Учить язык обычным путем, как другие, Шлиман не мог себе позволить. Тратить на изучение одного языка несколько лет, да и с сомнительным результатом, — это было не для него. Ему требовался только исключительно быстрый и надежный способ. И вот таковой как бы неожиданно явился — на самом же деле Шлиман искал его долго, нащупывая разные пути, экспериментируя. Наконец, особо не мудрствуя, он стал «просто» брать на память огромные объемы текстов, начав, разумеется, с малого.

Прочитав, скажем, одну-две страницы иноязычного текста, он тут же пытался их устно воспроизвести, исправляя по ходу ошибки и затем вновь повторяя уже начисто. Либо делал так: прочитав отрывок, записывал по памяти то, что удавалось вспомнить. Вскоре ему уже с первого раза удавалось запечатлеть в памяти не менее половины текста, а после второго прочтения — почти весь текст. Свою работу над языком Шлиман постепенно разнообразил и усложнял. Если поначалу он пересказывал или записывал небольшие фрагменты текстов, то позже он мог, прочитав целиком всю книгу, написать по ней изложение, опять-таки с последующей проверкой либо им самим, либо учителем.

С учителями Шлиман имел возможность заниматься далеко не по каждому языку. Так, первый — после родного немецкого и близкого ему голландского — настоящий для себя иностранный язык, английский, он изучал следующим образом: купил у букиниста старый английский роман «Векфильдский священник» Оливера Голдсмита и начал читать, ничего не понимая. И он немного облегчил свою работу — нанял репетитора-англичанина (англичанина по национальности), который и стал помогать своему прилежному ученику переводить тексты и исправлять ошибки.

Продвигаясь вперед быстрыми темпами, Генрих вскоре уже читал и заучивал страницы и целые главы из «Айвенго» Вальтера Скотта. Таким путем он настолько развил свою память, что месяца через три мог свободно воспроизводить наизусть до двадцати печатных страниц английской прозы, прочитав их предварительно три раза.

Но это не было легким занятием, тем более вначале. Первые свои языки — английский, французский, испанский, итальянский — Шлиман брал с боем, не жалея ни сил, ни времени. С английским ему еще повезло: помимо частных уроков он дважды по воскресеньям посещал в Амстердаме англиканскую церковь и делал это не потому, что был очень набожный. В церкви звучала правильная английская речь с чистейшим оксфордским произношением. Слушая проповеди, Шлиман про себя, а иногда и вполголоса старательно повторял каждое слово пастора, пытаясь копировать его интонации и манеру речи.

Он использовал и такую творческую форму изучения языка, как написание сочинений на свободную тему. Но это происходило лишь тогда, когда изложение по прочитанному тексту давалось ему уже почти легко, когда он чувствовал, что уже относительно неплохо ориентируется в изучаемом языке. На этом этапе он давал волю фантазии, пускаясь в свободный полет мыслей. Сочинения затем тоже корректировались и заучивались. Такие вольные сочинения оживляли изучение языка, приближали его к актуальной повседневности и, кроме того выполняли чисто учебную задачу — они сразу выявляли недоработки и пробелы в лексике и грамматике.

Еще более высоким уровнем совершенствования языков у Шлимана было писание писем на том или ином языке. Выше уже говорилось про обширную переписку Шлимана с его коммерческими партнерами, но помимо деловых он писал также много личных писем своим друзьям и родственникам в разных странах, не упуская возможности лишний раз поупражняться в том языке, носителю которого он отсылал письмо. Характерно, что Шлиман, уважая и язык, и человека, который будет читать его письмо, сам старался писать правильным языком и без грамматических ошибок. Более того, если он замечал ошибки в присылаемых ему письмах, он возмущался и отчитывал затем своих корреспондентов, допустивших ошибки в их же родном! языке.

Полезным занятием было и ведение личных дневников на 5 разных иностранных языках. Отличаясь аккуратностью и пунктуальностью, Шлиман все текущие дела и события своей жизни скрупулезно фиксировал в своих многочисленных дневниках (кстати, благодаря этому мы сейчас и имеем неплохое представление о всей жизни Шлимана). Интересно, что находясь — даже недолго, проездом, — в какой-либо стране, он делал записи в дневнике только на языке этой страны.

Из всего этого следует, что Шлиман не был приверженцем какого-то одного способа изучения языка или какой-то жесткой последовательности в этом процессе. Он мог приступить к новому языку с чтения, а мог сразу и с разговорной речи, как это произошло, например, в период его большого путешествия по Египту, Аравии и Ближнему Востоку. Там он начал изучать арабский язык, оживленно и непринужденно общаясь каждый день с местными жителями — арабами. Продолжил же заниматься арабским уже в Петербурге, основательно и по своей давно наработанной схеме. Конечно, надо учесть, что к тому времени Шлиман уже активно владел десятком языков, обладал отличной, очень цепкой памятью и поэтому схватывал всё на лету, впитывая информацию как хорошая губка. Но и даже при своих недюжинных способностях (напомню — способностях, собственными усилиями благоприобретенных, а не данных свыше), при своей идеально отточенной технологии изучения языков Шлиман, как мы видим, старался не упустить и самого небольшого шанса для дополнительного языкового тренинга.

Он, образно выражаясь, подобно умному и рачительному хозяину не позволял пропасть ни одному всходу-колоску на ниве своих языковых владений.

Комплексное восприятие языков — через чтение, письмо и разговорную речь -облегчало Шлиману их усвоение. А владение иностранными языками помогло ему проявить себя в разных сферах деятельности. Его способ освоения языков и сегодня приводят в методических пособиях. Он всегда находил время для учебы С великим трудом, преодолевая множество препятствий, Шлиман осуществил свои мечты: приобрел большое богатство, долгую славу в истории ,как человек ,открывший миру Трою и ,конечно же , он оставил свой след и в лингвистике.

Для успешного овладения ИЯ в настоящее время активно применяются метод самообучения полиглотов и тандем-метод. Применяемая полиглотами методика изучения ИЯ может успешно использоваться при самообучении ИЯ. Здесь важны не столько способности, возраст, условия обучения, сколько наличие большого желания и жизненно необходимой потребности в изучении ИЯ, как это и было в жизни Генриха Шлимана. Чтобы стать полиглотом, можно обратиться также и к такому методу изучения ИЯ как тандем-метод. Суть данного метода самообучения отражает принцип езды на двухместном велосипеде. Это метод самоуправляемого обучения ИЯ посредством реального межличностного или интерактивного общения носителей двух разных языков с целью изучения языков друг друга. В разных странах есть центры работы по этому методу. Успех гарантирован только в том случае , если оба партнера взаимно заинтересованы в том , чтобы процесс общения состоялся и принес пользу обеим сторонам. Я думаю , что в своей жизни я смогу изучать ИЯ и по этому методу, но пока главным для меня остается метод самообучения полиглотов. И жизнь ,и придуманный , и проверенный на практике метод Г. Шлимана остается для меня ярким примером того, как добиться успеха в жизни.