Внутренний мир детей в рассказах А. П. Чехова

Короткий зимний день подходил к концу. Ученик третьего класса таганрогской гимназии Антоша Чехов готовил уроки. Перед ним на столе лежала раскрытая латинская грамматика, в медном подсвечнике мигала сальная свеча» по углам ползли тени. Было тихо, тепло.

Антоше Чехову одиннадцать лет. Может быть, он забыл, а вернее хотел думать, что сегодня его очередь сидеть в лавке. Он неторопливо снял щипцами нагар со свечи, написал в тетради число. В это время в комнату вошел отец, Павел Егорович, в шубе, в больших кожаных калошах, и приказал:

- Ступай в лавку.

Антоша и не пробовал возражать, он заранее знал, что ничего из этого не выйдет, никаких возражений отец слушать не будет. Поэтому он сложил свою грамматику и пошел за отцом.

Небольшая бакалейная лавка с вывеской над входом: «Чай, сахар, кофе и другие колониальные товары» - помещалась в том же доме, в нижнем этаже. Открыта она была с пяти часов утра и до одиннадцати ночи, и, когда отец куда-нибудь уходил, в лавке по очереди сидели дети. Детей было шестеро: пятеро сыновей и одна дочь. Антоша был третий.

В лавке холодно, как на улице. Антоша садится за конторку, но чернила замерзли и уроки делать нельзя. Он съеживается и запихивает руки в рукава так же, как Андрюша и Гаврюша, его ровесники и друзья, которых привезли недавно из деревни и отдали Павлу Егоровичу в «ученье на года». Все трое чувствуют себя одинаково несчастными. Хотя Антоша хозяйский сын и должен присматривать за мальчиками, получать с покупателей деньги, щелкать на счетах, но за всякую оплошность его так же наказывают, как их.

Павел Егорович сам когда-то прошел тяжелую школу, тоже был «мальчиком» в лавке, унижался, угождал хозяевам, терпел побои. Он искренне верил в то, что детей для их же пользы нужно наказывать, пороть, а дети не представляли себе, что бывает иначе.

Как-то Антоша спросил в гимназии одного мальчика, часто ли его секут дома, и, услышав ответ, что его никогда не секут, очень удивился и не поверил товарищу. Павел Егорович часто говорил: «И меня так же учили, а я, как видишь, вышел в люди».

На всю жизнь запомнил Чехов чувство обиды, унижения, беспомощности, которое испытывал, когда отец наказывал его. Много лет спустя он говорил, что не мог простить отцу, что он сек его в детстве. И все-таки, несмотря ни на что, он любил и за многое уважал отца. Чем старше он становился, тем больше понимал, что отец не мог поступать по-другому, что поступал он так только потому, что любил детей, хотел им добра и видел, что так же учили детей во многих семьях. Но при своих очень скудных средствах отец всем детям дал образование в гимназии, учил музыке, а старших детей — даже иностранному языку

Кроме сидения в лавке, у детей Чеховых была еще обязанность — петь в церковном хоре. Отец был страстным любителем музыки, самоучкой, играл на скрипке и часто вечерами разыгрывал дуэты со вторым сыном Николаем. Но больше всего он увлекался церковным пением и организовал собственный хор, лучший в городе. В хоре пело человек десять местных кузнецов-любителей, которые после целого дня тяжелой работы вечерами приходили к Павлу Егоровичу для спевок.

Чехова всегда волновала судьба детей и особенно судьба детей из народа, которым в то время жилось тяжело. Ведь мы знаем, как тяжело жилось самому Антоше. С детства он помнил мальчиков, служивших в лавке отца, Андрюша и Гаврюшу, потом много встречал таких же беззащитных детей и описал их жизнь в замечательных рассказах, таких как: «Ванька», «День за городом», «Спать хочется».

Обаяние и логика детского мировоззрения

Рассказов о детях у Чехова много. В большинстве своем это рассказы о детях, лишенных детства.

Ваньке из рассказа «Ванька» всего девять лет. Он живет «в мальчиках» у сапожника. За три месяца, проведенные «в ученье», он успел испытать и колотушки, и голод, и насмешки. И вот теперь, оставшись под праздник один, Ванька решил написать письмо единственному близкому человеку — дедушке.

«А вчерась мне была выволочка. Хозяин выволок меня за волосья на двор и отчесал шпандырем за то, что я качал ихнего ребятенка в люльке и по нечаянности заснул, — писал Ванька. - Подмастерья надо мной насмехаются, посылают в кабак за водкой, и велят красть у хозяев огурцы, а хозяин бьет, чем попадя. А еды нету никакой. ».

Долго еще описывал Ванька свою жизнь и просил Дедушку взять его домой. На конверте, купленном накануне за копейку, Ванька написал адрес: «На деревню дедушке». Ванькино письмо, конечно, не дошло до дедушки, а если б оно и дошло, дед все равно не мог бы взять Ваньку домой, изменить его жизнь. Ведь сам он слуга, живет «из милости у господ». А для господ это Ванькино горё было чужим горем, оно их не трогало.

В этом отрывке из письма проходит перед нами вся Ванькина жизнь — жизнь обездоленного, забытого всеми ребенка. Он никому не нужен, жаловаться ему некому, он обречен на гибель.

Так уже в начале своего творческого пути Чехов рассказывал о современной ему русской жизни, о людях с их достоинствами и пороками, с: их несчастиями и радостями.

Варька из рассказа «Спать хочется» лишь немногим старше Ваньки Жукова, о котором сказано выше. Она тоже отдана «в люди», в няньки. И тоже не знает в доме хозяина-сапожника ничего, кроме непосильного труда, бесконечных побоев и унижений. После длинного, изнурительного дня она должна еще нянчить хозяйского ребенка, а после бессонной ночи ее снова ждет работа, работа, работа. Ночами в ее изнуренном бессонницей мозгу возникают видения, причудливо мешаясь с явью. Она видит родную деревню, вспоминает, как умирал отец, видит мать, просящую милостыню.

К действительности Варьку возвращают побои и ругань хозяина — оказывается, она все-таки задремала. Потом — день, затем опять длинная, нескончаемая ночь, несущая мучительную усталость и постоянный страх. И рассудок Варьки не выдерживает этой непосильной тяжести. «Наконец, измучившись, она напрягает все свои силы и зрение, глядит вверх на мигающее зеленое пятно и, прислушавшись к крику, находит врага, мешающего ей жить.

Этот враг — ребенок.

Смеясь, подмигивая и грозя зеленому пятну пальцами, Варька подкрадывается к колыбели и наклоняется к ребенку. Задушив его, она быстро лежится на пол, смеется от радости, что ей' можно спать, и через минуту спит уже крепко, как мертвая. » .

И другой ребенок, герой рассказа «Устрицы», тоже оказывается близким к состоянию помешательства, к которому его приводит жестокий голод.

Любопытно, что сам Чехов в одном из писем определял свою задачу в данном рассказе как профессионально медицинскую — то есть, видимо, как стремление передать ощущения человека в состоянии крайнего физического истощения. Однако действительная художественная мысль рассказа, разумеется, гораздо шире. Ибо потрясают в этом рассказе не только и даже, быть может, не столько голодные галлюцинации мальчика, сколько изображение того, как праздные и сытые господа потехи ради кормят ребенка устрицами и откровенно забавляются, видя, что он ест их вместе с раковинами.

Я считаю, что именно собственное детское мировосприятие А. П. Чехова наложило мемуарный элемент, наполняющий его рассказы жизненным правдоподобием, а психологическое обобщение выводит эти произведения за рамки простых воспоминаний

Мир детства – особый мир, со своей логикой и своим обаянием. Ребёнок часто видит то, чего не видит взрослый. Мир детства уникален, он разительно отличается от мира взрослого. Многие события, казалось бы, неважные с точки зрения выросшего человека, для ребёнка приобретают огромное значение и, напротив, события огромной для взрослого важности легко могут остаться вне поля зрения ребёнка.

Не выделяя для себя отдельно детской темы, А. П. Чехов ввёл ребёнка в круг своих персонажей. Наиболее интенсивно он писал рассказы о детях во второй половине восьмидесятых годов: «Детвора», «Ванька», «Беглец», «Гриша», «Мальчики», «Житейская мелочь». Эти произведения неоднородны, в них действуют дети разного возраста и социального положения.

В «Грише» в центре внимания – ничем не примечательная прогулка трёхлетнего мальчика, в «Детворе» - несколько разновозрастных детей играют вечером в лото, а потом нечаянно засыпают на маминой кровати. Такие рассказы просто передают детское мировосприятие, обаяние детства, не поднимая серьёзных проблем.

Другим произведениям свойственен драматизм положения ребёнка во взрослом мире, часто они изображают жестокость этого мира по отношению к детям.

О том, как рано «сила» взрослого, жестокого мира подавляет свободу детей, как безжалостны хозяева к своим маленьким слугам грустный рассказ «Ванька». Творчество Чехова пронизано ненавистью к «силе», безжалостно, без малейшего сомнения в своём праве подавляющей чужую свободу, калечащей и губящей чужую жизнь.

Чехов – писатель с хитринкой и читать его не просто. Главная его хитрость в том, что он заставляет по-новому посмотреть на самые обыкновенные вещи. У Чехова то и дело оказывается смешным то, что принято считать страшным, грустным – то, что поначалу казалось смешным.

Чехов даёт нам возможность как бы самим «досочинить» то, что автор не сказал прямо, на что он только намекнул. Вот в рассказе «Беглец» деревенского мальчика Пашку кормят в больнице обедом. «Взглянув в миску, Пашка увидел жирные щи, а в щах кусок мяса Долго он ел щи, облизывая после каждого хлебка ложку, потом, когда, кроме мяса, в миске ничего не осталось, покосился на старика и позавидовал, что тот всё ещё хлебает. Со вздохом он принялся за мясо, стараясь есть его возможно дольше, но старания его ни к чему не привели: скоро исчезло и мясо» .

На первый взгляд, Чехов описывал то, что всем хорошо знакомо и потому не очень-то и интересно: как человек ест. Но приглядимся внимательнее: ведь в этой зарисовке вся Пашкина жизнь – трудная деревенская жизнь, бедность, когда и поесть досыта не удаётся. Недаром Пашка так растягивает удовольствие от еды и завидует соседу, что тот ещё хлебает. Недаром старается особенно медленно есть мясо: нечасто, наверно, достаётся ему эта еда Мальчик, которому в больнице кажется лучше, чем дома! Какая же скучная жизнь в деревне, как не сладко приходится Пашке, его матери, другим крестьянам!

В целом же в центре внимания чеховского рассказа о детях – противопоставление двух равных по значимости миров - детского и взрослого. Поэтому персонаж-ребёнок в пределах чеховской прозы 80-х годов не находится в изоляции от других персонажей, а действует наравне с ними в сложном и многосоставном мире.

Для анализа того, как передаётся детское мировосприятие в художественном тексте, можно воспользоваться понятием «точка зрения».

Особенности детского восприятия

Особенности детского восприятия проявляются на всех уровнях художественного текста. Рассмотрим, прежде всего, изображение времени и места (пространства) действия.

Во-вторых, описания, как правило, не существует отдельно от восприятия ребёнка. Поэтому время и пространство может быть добрым и злым, своим и чужим, светлым и тёмным (в прямом и одновременно в переносном смысле), идеальным (существующим в мечтах) и реальным; часто эти признаки совмещаются.

В рассказе «Ванька» деревня воспринимается как доброе и светлое время-пространство. В речи, формально принадлежащей повествователю, переданы точка зрения героя, воспоминания Ваньки о деревне: «Ночь темна, но видно всю деревню с её белыми крышами и струйками дыма, идущими из труб, деревья, посеребрённые инеем, сугробы. Всё небо усыпано весело мигающими звёздами, и Млечный Путь вырисовывается так ясно, как будто его перед праздником помыли и потёрли снегом». Этот пейзаж противопоставлен тёмной мастерской сапожника, где мальчик пишет своё письмо. Из текста ясно, что ему в деревне не место, что, «отданный в ученье, он попал в мир взрослой жизни, из которой ему уже не вернуться в счастливое время ёлок и гостинцев». Но Ванька этого не понимает, он ещё несмышлёныш, пишущий «на деревню к дедушке».

В рассказе «Мальчики» книжная мечта торжествует над привычками семейным уютом: ведь читатели в самом романтическом возрасте («второй класс гимназии») и представляют себе Америку, путь к ней по Майн Риду (по словам Чечевицына «добывать же себе пропитание можно охотой и грабежом»). А у семилетнего Пашки («Беглец»), попавшего в больницу, желания меняются быстро, под влиянием последнего впечатления. Обещание доктора показать «живую лисицу» побуждает его спокойно остаться в больнице; после «жирных щей» он думает, что «доктору живётся очень не дурно», а под влиянием ночных страхов решает сбежать из полюбившегося сначала места. В этом рассказе противопоставлены два восприятия больницы ребёнком: вначале Пашку всё восхищает («Лестница, полы и косяки были выкрашены в великолепную жёлтую краску и издавали вкусный запах постного масла»; «Но больше всего Пашке понравилась кровать, на которую его посадили, и серое шершавое одеяло»). Ночью же ребёнок обращает внимание на другие детали - «он бросился назад к больнице, обежал её и опять остановился в нерешимости: за больничным корпусом белели могильные кресты»; «Пробегая мимо тёмных, суровых строений, он увидел одно освещённое окно».

Добро и зло хорошо показаны в рассказе «Мальчики»: «Папаша повёл Володю и Чечевицына к себе в кабинет и долго там говорил с ними» . Из контекста ясно, что кабинет отца ассоциируется только с выговором, наказанием, поэтому «повёл в кабинет» означает тож, что и «наказал».

Хорошо передаёт детскую точку зрения соотношение чего-то большого. Так, в рассказе «Детвора» подробно описан только обеденный стол, за которым дети играют в лото, всё остальное лишь намечено. Автор подробнее передаёт то, на что обращает внимание ребёнок. Так, в «Грише» пространство – это, прежде всего то, что находится внизу (пятно на ковре, стёклышко на тротуаре), то есть, отобрано то, что могло попасть в поле зрения трёхлетнего ребёнка.

Итак, детская точка зрения в данных рассказах – это то, как ребёнок измеряет и оценивает время и пространство. Однако важно выбрать и слова, которые употребляют дети.

В рассказе «Детвора» упомянут «тот старый офицер, которы и другой его характеристики не даётся. Внимание обращено на что-то незначительное для взрослого, но важное для ребёнка. Иногда писатель использует и «детскую», и обычную речь. В рассказе «Грише» при описании дома каждая комната сначала называется на языке трёхлетнего Гриши, и только затем появляется привычное слово: «четырёх угольный мир, где в одном углу стоит его кровать» - « детская», «пространство, где обедают и пьют чай» - «столовая». «Комната, где стоят красные кресла» (очевидно, это гостиная), «за этой комнатой есть ещё другая, куда не пускают и где мелькает папа» (кабинет отца) .

Тот же приём встречается (хоть и реже) в рассказе «Беглец». Помещение, в которое попадает мальчик, не сразу называется больницей, и сначала неясно, куда пришла мама с мальчиком. Но постепенно появляются характерные слова (приёмная, больные, фельдшер), и становится понятно, что это именно больница. В конце рассказа опять та же ситуация: «Пашка, не разбирая дверей, бросился в палату оспенных, оттуда в коридор, из коридора влетел в большую комнату, где лежали и сидели на кроватях чудовища с длинными волосами и со старушечьими лицами. Пробежав через женское отделение, он опять очутился в коридоре» . Сначала помещение называется так, как оно воспринимается ребёнком, и лишь за тем следует привычное слово.

Специфика детского восприятия мира придаёт рассказам особое очарование. Особенно много примеров в «Грише»: «Мама похожа на куклу, а кошка на папину шубу, только у шубы нет глаз и хвоста»; «За этой комнатой есть ещё другая, куда не пускают и где мелькает папа – личность в высшей степени загадочная! Няня и мама понятны: они одевают Гришу, кормят и укладывают его спать, но для чего существует папа – неизвестно. Ещё есть другая загадочная личность – это тётя, которая подарила Грише барабан. Она то появляется, то исчезает. Куда она исчезает? Гриша не раз заглядывал под кровать, за сундук и под диван, но там её не было»; «В этом же новом мире, где солнце режет глаза, столько пап, мам и тёть, что не знаешь, к кому и подбежать».

В рассказе «Детвора» копейка оказывается дороже рубля, к тому же сама ценность денег условна («возле них валяются копейки, потерявшие свою силу впредь до новой игры» . Естественно, что кругозор ребёнка ограничен, его понимание действительно совпадает со взрослым видением мира. Поэтому, когда автор при изображении мира даёт только детское восприятие, не соответствующее норме, возникает комический эффект. Это свидетельствует о том, что такие рассказы ориентированы скорее на взрослого читателя, который видит разницу между привычным восприятием мира и видением ребёнка, понимает, например, что письмо «на деревню дедушке» дойти не может (чего, разумеется, не знает Ванька Жуков).

Ребёнок (особенно маленький) видит мир по-другому, он не замечает многого из того, на что обращают внимание взрослые.

Драматизм перехода ребенка во взрослый мир

Чехов, пишущий о детях, решает задачи, весьма далёкие от задач детской литературы. Он поднимает серьёзные проблемы, например, подчёркивает драматизм перехода ребёнка во взрослый мир и жестокость этого мира по отношению к нему («Ванька» и «Спать хочется»). Многие детские рассказы у Чехова развивают тему одиночества, глухоты людей по отношению друг к другу. Так, в «Грише» ребёнок оказывается лишним, мешает няне и оказывается не понятным даже матерью: возбуждение ребёнка под влиянием новых впечатлений она объясняет тем, что он «вероятно, покушал лишнее».

Этому же посвящён рассказ «Житейская мелочь»: герой его, молодой человек, «ни разу не обратил внимание на мальчика и совершенно не заметил его существования: торчит перед глазами мальчик, а к чему он тут, какую роль играет – и думать об этом как-то не хочется». В ходе случайного разговора с этим мальчиком он узнаёт, что тот регулярно видится со своим отцом, с которым не должен общаться. Молодой человек обещал ничего не рассказывать матери ребёнка – и тут же забывает о своём обещании:

- Николай Иванович! – простонал Алёша. - Ведь вы дали честное слово!

- Э, отстань! – махнул рукой Беляев. – Тут поважнее всяких честных слов. Меня лицемерие возмущает, ложь!

Кончается рассказ слезами ребёнка и замечанием повествователя: «Это он первый раз в жизни лицом к лицу так грубо столкнулся с ложью; ранее же он не знал, что на этом свете, кроме сладких груш, пирожков и дорогих часов, существует ещё и многое другое, чему нет названия на детском языке».

Глава 3: Роль ребенка в произведениях А. П. Чехова

Со школьных лет каждый грамотный человек помнит рассказ «Ванька», который не оставляет равнодушным ни одного читателя. Это щемяще-грустный рассказ о деревенском мальчике Ваньке Жукове, отданном в ученье к сапожнику.

В скупых и неумелых строчках письма, которое пишет Ванька «на деревню дедушке», запечатлена целая жизнь, беспросветное существование маленького забитого человечка, который только и живет надеждой на то, что дедушка возьмет его, наконец, обратно в деревню.

И как потрясает нас финал рассказа, из которого мы узнаем, что горячая мольба погибающего мальчугана так и останется не услышанной.

Конечно, ребенок в рассказах А. П. Чехова- это не рассказчик. Но он играет такую же роль, как и авторская позиция. В каждом рассказе есть две точки зрения, детская и авторская, их соотношение- игра между ними. Ребёнок (особенно маленький) видит мир по-другому, ещё не опираясь на общепринятые нормы и условности, только открывает его для себя. И читатель как бы приглашается исследовать мир вместе с ребёнком, видеть в обычном непривычное и новое.

Заключение

Самая главная ценность в представлениях Чехова – человеческая свобода. « Мое святая святых, - писал Чехов в одном из писем, - это человеческое тело, здоровье, ум, талант, вдохновение, любовь и абсолютнейшая свобода, свобода от силы и лжи, в чём бы последние две ни выражались». Такое ощущение было естественным для человека 80 – 90-х годов 19 века, когда свобода всячески ограничивалась самодержавием. Но Чехов говорит не только о политической свободе, а о «свободе от силы и лжи, в чём бы последние две ни выражались». Зависимость от силы Чехов хорошо узнал на собственном опыте.

Чехов писал очень короткие рассказы, на первый взгляд, как будто бы простые обыкновенные и о простых и обычных делах и днях. Читателям иногда казалось, что это смешные рассказы, но стоило над ними немного задуматься, заглянуть в них поглубже, и становилось грустно и страшно — так много было в них правды о русской жизни, той «безусловной и честной правды», которую всегда и, прежде всего, требовал от себя писатель Чехов.

Читая рассказы этого замечательного писателя, невольно думаем мы о тех детях, которым жилось так же трудно, как Ваньке, в то далёкое время, которое уже никогда не вернётся. Думаем и о том, как крепко, по-настоящему любил Чехов детей, если мог написать такие рассказы, как: «Ванька», «Беглец», «Мальчики» и ещё много других рассказов о детях.