Отражение ценностей семейного воспитания в русском фольклоре

С понятием "семья" у каждого человека ассоциируются самые теплые чувства, светлые и незабываемые воспоминания. В семейном кругу воспитываются первые гражданские чувства, нравственные ценности человека, с которыми он пройдет по своему жизненному пути. Чем больше семей живут в мире и согласии, тем сильней и гуманнее наше общество.

В последние годы падение ценностей семьи стали предметом оживленных дискуссий. Демографическая ситуация в стране признана кризисной практически всеми. Пропаганда ценности семьи, укрепление института семьи, повышение уровня рождаемости и снижение смертности – объявлены приоритетными задачами России.

Плачевная демографическая ситуация, в которой находится наша страна сейчас, сложилась не в один момент. Это результат довольно длительной трансформации института семьи. Рождаемость в России начала снижаться не сегодня, и даже не в 90-х годах XX века, как думают многие, этому процессу уже около 100 лет и начался он в конце XIX, а не XX века.

2. Известно, что человеческое сообщество состоит из большого числа структур (или систем), которые связаны с определенной сферой общественной жизни — экономической, политической, культурной, научной и т. д. Одной из важнейших структур является институт семьи. Семья — это та ячейка общества, состояние и развитие которой в целом определяют жизнеспособность государства и нации.

Объединение людей, основанное на браке или кровном родстве, называется семьей. Ее связывают взаимная ответственность и общность быта. Семья играет существенную роль в жизни любого общества, выполняя многообразные социальные функции, главная из которых — «производство самого человека, продолжение рода». Именно рождение детей, подготовка их к взрослой жизни делают семью одной из важнейших структур общества. На протяжении истории человечества семья претерпевала многообразные изменения, связанные с развитием общественных отношений. Существует несколько основных форм семьи, соответствующие определенным этапам истории человечества.

2. 1. В период дикого существования была кровнородственная семья, которая основывалась на групповом браке между несколькими братьями и сестрами (чаще двоюродными и троюродными). Происхождение детей велось по женской линии, поскольку отцовство не могло быть достоверно установлено.

2. 2. Парная семья — основывалась на браке конкретных мужчины и женщины, однако это был легко расторжимый союз, его продолжительность зависела только от желания сторон. И за мужчиной, и за женщиной сохранялось право вновь вступать в брак; дети же в любом случае оставались с матерью. Парная семья была распространена в эпоху развитого родового строя (эпоха варварства), причем сначала муж переходил в род жены, а позднее, с распространением патриархальных отношений, жена стала переходить в род мужа.

2. 3. Патриархальная семья. Ее основу составлял брак одного мужчины с одной или несколькими женщинами. Главная особенность патриархальной семьи — объединение под единоличной властью отца довольно большого числа людей, беспрекословно ему подчинявшихся: его собственных жен и детей, ближайших родственников, жен и детей сыновей (дочери, выходя замуж, уходили в семью мужа), а также слуг и несвободных членов семьи (рабов). Соответственно такая семья могла быть очень большой. В исторических повествованиях Ветхого Завета описываются именно патриархальные семьи. «В сей самый день вошел в ковчег Ной, и сыновья Ноевы, Сим, Хам и Иафет, и жена Ноева, и три жены сынов его с ними».

2. 4. Характерные черты этой формы семьи – главенство мужчины в доме, преобладание интересов семейного клана над интересами отдельного человека, совместное проживание родителей и их взрослых, состоящих в браке детей, почитание старших, многодетность, осуждение разводов. Подобный модернизированный тип патриархальной семьи обычно называют традиционной семьей.

2. 5. С распадом родового строя утверждается моногамная, или единобрачная, семья. Ее основу составляет супружеская пара, вступившая в брак один раз и на всю жизнь. Появление моногамной семьи непосредственным образом связано с развитием отношений собственности. При родовом строе собственность была общим достояние рода, а затем большой патриархальной семьи. Постепенно накопление богатства отдельными семьями и сосредоточение власти в руках главы семьи создали предпосылки возникновения частной собственности. Господство мужа в семье и рождение достоверно известных его родных детей, наследующих имущество, — вот цель пожизненного единобрачия. Жена полностью зависит от власти мужа, полновластного хозяина ее жизни. Такой порядок семейных отношений господствовал на Руси, это подтверждают литературные источники, такие как «Песня о купце Калашникове» М. Ю. Лермонтова. Но Алену Дмитриевну он опозорил на глазах «злых соседушек». Хотя она рассказывает об этом, повалившись в ноги мужу, просит она не прощения (виниться ей не в чем), а заступничества: «Ты не дай меня, свою верную жену, / Злым охульникам в поругание!» Степан Парамонович среди ночи вызывает братьев, выступая защитником семьи, рода: «Опозорил семью нашу честную / Злой опричник царский Кирибеевич» - и не сомневаясь, что в случае его поражения в смертном бою братья выйдут на опричника. И во время поединка он противопоставляет свою честную семью семье палача Малюты, которой «вскормлен» Кирибеевич.

Кирибеевич осознает свою неправоту («побледнел в лице»), но благородства в нем нет. Он «ударил впервой купца Калашникова» и, пусть ненамеренно, погнул висевший на его груди медный крест / Со святыми мощами из Киева», буквально ударил по мощам. Удар таков , что Степан Парамонович мысленно апеллирует к судьбе, прилагая вместе с тем все силы, чтобы победить в правом деле: «Чему быть суждено, то и сбудется; / Постою за правду до последнева!» Дело Калашникова правое. Однако с точки зрения абстрактного «закона» он вершит самосуд. О позоре его семьи известно «соседушкам», а значит, едва ли не всей Москве, но не царю: разговора поединщиков Иван грозный не слышал, для кулачного боя «оцепили место в 25 сажень». Царь спрашивает, «вольной волею или нехотя» Калашников совершил убийство. Тот не может сказать, что «нехотя», не только из-за своей честности и прямоты. То, что глава обесчещенной семьи убил обидчика, «вольною волею», должно быть известно всем. Именно это смоет с семьи пятно позора. Но если царь о нем не знает, то Калашников ему и не скажет.

Царю нужен ответ «по правде, по совести», но скрытая угроза в его вопросе есть: убили не кого-нибудь, а «мово верного слугу, / мово лучшего бойца Кирибеевича». Иван Васильевич казнит Калашникова и по неведеню, и потому, что тот прямо отказался открыть причину убийства, об этом он скажет «только Богу единому». Не смотря на «позорную» казнь, похороненный не по христианскому обряду – не на кладбище – Степан Парамонович оставил по себе хорошую память в народе. По-своему отдают ему должное и «стар человек», и «молодец», и «девица», и гусляры, которые, проходя мимо его могилы, «споют песенку». Мажорным, подлинно песенным аккордам «Песня» и кончается.

2. 6. В зависимости от структуры семьи различают простые, или нуклеарные, семьи, состоящие из одной супружеской пары и ее детей, и сложные, многопоколенные семьи, включающие три поколения и более, две супружеские пары и более, живущие вместе и ведущие общее хозяйство.

Среди русского старожильческого населения (особенно среди казачества и крестьян, рано получивших землю во владение, а затем и в собственность) обычным явлением в прошлом были большие (неразделенные) семьи. Вместе жили и совместно хозяйствовали не только родители, дети и внуки, но и несколько братьев, тут же могли быть сестра с мужем-примаком, осиротевшие племянники и другие родственники. Нередко семья объединяла до 20 и более человек. Во главе семейного коллектива стоял отец или старший брат (большак, старшой), Распорядительницей среди женщин и авторитетом среди мужчин была его жена. Внутрисемейная жизнь определялась патриархальными устоями. Сама церковь предписывала женщинам беспрекословное подчинение мужу. Снох ожидал в семейной жизни тяжелый повседневный труд, от них ждали покорности и повиновения. В то же время все члены семьи участвовали в выполнении хозяйственных дел, на мужчинах лежали наиболее тяжелые полевые, лесные, строительные работы. В семейные дела вовлекались и дети. « - Ну, скорее! Это – дядя Михайло, это – Яков Тетка Наталья, это – братья, оба Саши, сестра Катерина, это все наше племя, вот столько!» ( из повести «Детство» Максима Горького)

Различают также полные семьи (в их состав входят оба супруга) и неполные (где один из родителей отсутствует). Неполные семьи в наше время очень широко распространены, причем если, раньше они возникали главным образом в результате смерти одного из супругов, то, сейчас в основном — вследствие разводов и так называемых внебрачных рождений.

С точки зрения распределения власти и обязанностей между супругами выделяют семьи авторитарные, для которых характерны жесткое подчинение главе семьи, строгая дисциплина во взаимоотношениях родителей и детей. И семьи эгалитарные, которые предполагают равное участие супругов в принятии решений, добровольное распределение обязанностей, уважительное отношение к детям, когда воспитание основывается не на принуждении, а на убеждении.

3. Семья в Православии – это одновременно спасительный ковчег и подвиг крестоношения. Именно через семью человек угождает Богу и расширяет свое бытие. Семья дана Богом человеку для помощи. Семейная жизнь приучает к высоким христианским добродетелям. Недаром даже и про ветреных людей сложилась у нас поговорка: “Женится – переменится”. Христианство изменило отношение к браку и семье, ролям в них мужа и жены, отменило многоженство и внесло ряд ограничений на брак. Именно христианство восстановило изначальный смысл брака, “разъяснив, что брачный союз должен быть заключаем между одним только мужем и одною только женою, и что этот союз должен быть нерасторжим”. В Первом Послании Апостола Петра выражен христианский взгляд на семью: жена находится в подчинении у мужа. “Также и вы, жены, повинуйтесь своим мужьям, чтобы те из них, которые не покоряются слову, житием жен своих без слова приобретаемы были”. “Также и вы, мужья, обращайтесь благоразумно с женами, как с немощнейшим сосудом, оказывая им честь как сонаследницам благодатной жизни”. Для Православия характерна следующая точка зрения: хорошая жена – домашняя жена, а муж “должен быть тружеником и молитвенником”. Протоиерей Димитрий Соколов пишет, что призвание жены – любовь. Супруга “своим живым участием в его (мужа) блаженстве, своей любовью должна сделать это блаженство полным”. Жена – помощница мужа, подобная ему, она не ниже его, но место ее второстепенное, потому что она сотворена после мужа и для мужа – как помощница ему. «И навел Бог на человека крепкий сон; и, когда он уснул, взял одно из ребер его, и закрыл то место плотью». И создал Иегова Бог из ребра, взятого у человека, жену, и привел ее к человеку».

Господь дал миру великих женщин: Богоматерь – образец женщины христианки, пророчица Анна – образец жены верной, Мария из Вифании – жены глубоко преданной мужу, Марфа - образец хозяйки, хананеянка – женщины, постоянной в вере, Мария Магдалина – женщины признательной, Тавифа – сердобольной, Фива – гостеприимной, Прискилла – благовестницы Христовой. Все эти качества – благовещание Христа, верность, привязанность, постоянство веры, признательность, гостеприимство – характеризуют истинную христианку.

Роль детей в такой семье - почитать своих родителей. «Почитай отца своего и мать», это – первая заповедь с обетованием. Именно Православие указывает на цель, связанную с браком: рождение детей в христианстве приобретает новое значение – это приготовление новых членов Царства Божия. Каждую настоящую семью связывает единая семейная жизнь, а общее всегда ставится выше личного.

У каждой семьи должен быть собственный дом. Строили дома в старину на Руси всей деревней. Прежде всего, выбирали место для избы. Место это было на возвышенности, где не была пролита кровь ни человека, ни животных. Осенью, после уборки урожая, выбранное место окапывали по кругу, чтобы уберечь себя от нечистой силы. В середину круга сажали берёзку. Это - берегиня.

С наступлением крещенских морозов мужик запрягал лошадь, садился в сани и ехал в лес. Лес рубили не где попало. Рубили в морозы, потому, что дерево считалось в это время мёртвым. Рубили, а не пилили: считалось, что выгоняли нечистую силу, и дерево лучше сохранялось. Рубили деревья хвойных пород и брали только те, которые падали верхушками на восток. Деревьев брали определённое количество. Например, если решали строить дом об одиннадцати венцах, брали 44 бревна плюс половина этого плюс 3,5 на выбраковку. Деревья на месте вырубки не обрабатывали, а везли на выбранное место и укладывали по кругу.

После весеннего сева договаривались ставить сруб в один день. Для этого созывали всю деревню. Расплачивались пирогами, сытным ужином.

Когда был поставлен сруб, брали самое крепкое дерево и укладывали потолочную балку - матицу. В неё вбивали крюк, где впоследствии вешали люльку. Считалось, чем больше детей, тем богаче семья. Под матицу укладывали берёзу. После этого ставили крышу - чело. Укрепляли голову петуха или лошади. Считалось, что изба - это колесница, запряжённая лошадьми или птицами, несущаяся навстречу солнцу.

После того как была поставлена крыша, вешали наличники (на лицо). Они представляли собой заклинательную орнаментику. В окна (очи) должно было заглядывать солнце.

Итак, есть чело, есть лицо. У лица - окна. Получается лик - лицо - у лица - улица.

После отмены крепостного права и получения земельных наделов появилась тенденция к распаду больших семей. Переселенцы последних десятилетий XIX в. редко решались на переезд большим составом. Вместе с тем проживание старшего сына с родителями повсюду оставалось семейной традицией. Семьи в 7-9 человек были распространенным явлением. В столыпинское время наряду с ними появлялись маленькие семьи - в 4-6 человек.

4. Семейные отношения, история создания семей ярко отражены в русском фольклоре.

Как же создавалась семья, как она жила? Обо всем этом нам расскажет семейно – бытовой фольклор – произведения, связанные со свадебным и похоронным обрядами. Участие в таких обрядах связывалось с наступлением очередного этапа в жизни человека и обретением им новой общественной значимости (зрелый муж, родительство, умерший предок и др. ).

4. 1. Заключение брака в старинной деревне было длительной и сложной церемонией. Сговору, сватовству предшествовали особые вечериночные игры молодежи долгими осенними и зимними вечерами. На них пелись величальные припевки, предваряющие будущие свадебные величания, называющие имена будущих жениха и невесты и говорящие об их чувствах друг к другу. Эти величания были еще предсвадебной игрой, а не обрядом: не всегда названные в припевках парень и девушка становились мужем и женой. Свадебный обряд состоял из ряда последовательных действий, ни одно из которых не пропускалось. Он начинается сватовством (сваты — родители или близкие родственники жениха — приходят в дом родителей невесты), затем происходит «глядение» невестиной родней хозяйства жениха, после этого совершается рукобитье. Сваты жениха и невесты бьют по рукам через стол, который символизирует последнюю преграду между родом жениха и невесты. После рукобитья расстроить свадьбу было уже невозможно. Закончив сватовство, невеста, даже если жених был ей мил, поет унылые песни-плачи. В песнях она просит брата защитить ее, сравнивая себя с птицей, теряющей красивые перья, с белой лебедью, жалующейся соколу, с тонкой березкой, которая от тоски клонится до земли. После сватовства и рукобитья невеста снова должна «реветь». В ответ ей поют подружки, а невеста отвечает им. Песни, которыми невеста оплакивает свою девическую жизнь и переезд в дом жениха, похожи на причитания плакальщиц на похоронах: символом и замужества, и смерти в свадебном и похоронном обрядах было перемещение, долгий путь в чужую сторонушку — в новый дом или в мир смерти.

Смерть и замужество в старину осмыслялись как переход в иное состояние: девушка, выходя замуж, становилась совсем другой, она как бы умирала для своего прежнего рода и рождалась заново в роде мужа. Новобрачная становилась зрелой женщиной. А умерший, по древним поверьям, начинал жить в загробном царстве. Юноши тоже своеобразно переходили в мир мужчин. Существовал особый обряд — инициация. Он был связан с переходом юноши в мир взрослых. Часто взрослеющих детей временно помещали в отдельное «страшное» место: человек должен был найти выход из создавшейся критической ситуации и перебороть свой страх.

На свадьбе пелись не только грустные песни. Гости на свадебном пире воспевали взаимную любовь и согласие молодых, прибегали к поэтическим символам.

Таковы в песнях совместная вкусная еда и взаимное угощение сладким вином, совместная ловля золотых и жемчужных прекрасных рыб, собирание рассыпанного бисера, пляска, игра на гуслях. Обрядовые песни и совершаемые действия представляли брак как похищение или куплю невесты. В роли купца, похитителя, охотника, хищной птицы выступал жених. В то время как невеста пела песни-плачи, в которых заявляла, что страшится жизни в новом доме, тяжелой работы, неласкового отношения новой родни, остальная молодежь пела веселые песни, величания супругам, их родителям и почетным гостям на свадьбе. А в адрес дружки, сватов и свах пелись песни насмешливые, сам же дружка произносил насмешливые прозаические речения — приговоры, обращенные к девушкам, детям, ворчливым старухам и т. д. Особые песни, называемые корильными, пелись в конце свадебного пира.

Например, сваха укорялась за то, что выбрала жениху жену неказистую и неблаговидную, а ей нашла плохого, завалящего жениха. Эти укоризны были предназначены не столько для гостей, сколько для потусторонних сил: чтобы не вызвать их зависть, должно было делать вид, будто в доме молодых все и так плохо. И прославление молодых супругов, и свадебное веселье должны были принести благополучие молодому мужу и молодой жене.

4. 2. Также плачи исполнялись не только на свадьбах, но и на похоронах. На похоронах профессиональными плакальщицами (вопленицами) исполняются причитания. Эти плачи сопровождают все эпизоды похоронного обряда: обряжение покойника в погребальные одежды, прощание с ним перед выносом, погружение в землю, возвращение родных в опустевшую избу. Плачи отличает от остальной народной поэзии особый стихотворный размер: они сложены хореем. Стих причитаний длинный, от 8 до 14 слогов, а окончание стиха — дактилическое (третий слог от конца ударный, два последних — безударные). После каждого стиха вопленица делала паузу, всхлипывала и рыдала.

Похоронные плачи восходят еще к языческим временам. Причитания очень разнообразны: в них рассказывалось о непохожих друг на друга судьбах покойных. Некоторые элементы причитаний повторялись. Таковы условные (риторические) вопросы-обращения к столярам, для кого они изготовляют тесную хоромину без окон и дверей, вопрос к умершему, в какой путь он собрался. Овдовевшая женщина в плачах вспоминала свою прошлую жизнь — счастливое детство в доме отца и горькое замужество, детей, которые после его смерти вынуждены голодать и побираться. В причитании на смерть отца и малолетнего сына, утонувших в Онежском озере, подробно повествовалось об обстоятельствах их трагической гибели во время бури. Смерть мужа была равносильна крушению жизни всей семьи. Такая картина отражена в поэме Некрасова « Кому на Руси жить хорошо».

Плачи на Руси – это особый жанр фольклора. А как часть культуры фольклор весьма точно отражает действительность, в том числе и потому, что меньше зависит от идеологии, от официальных взглядов и норм. Произведения фольклора имеют преимущества перед другими источниками информации, так как создаются «не по заказу», а, если можно так сказать, «по велению души». Плачи сопровождали наиболее значимые исторические события страны, а не только семейные. Примером такого плача можно считать плач Ярославны из «Слова о полку Игореве». «Ярославна рано плачет в Путивле на забрале, причитая: «О ветер, ветрило! Зачем, господин, веешь ты наперекор? Зачем мечешь хиновские стрелки на своих легких крыльях на воинов моего лады? Разве мало тебе было под облаками веять, лелея корабли на синем море? Зачем, господин, мое веселье по ковылю развеял?.

Ярославна рано плачет на забрале города Путивля, причитая: «Днепр Словутич! Ты пробил каменные горы сквозь землю Половецкую. Ты лелеял на себе ладьи Святославовы до войска Кобяка. Возлелей, господин, моего ладу ко мне, чтобы не слала я рано к нему слез на море.

Ярославна рано плачет в Путивле на стене, причитая: «Светлое и тресветлое солнце! Всем ты тепло и прекрасно, почему же, владыко, простерло горячие свои лучи на воинов лады? В поле безводной жаждой им луки расслабило, горем им колчаны заткнуло».

5. Еще один жанр фольклора, который отражает семейные традиции – это частушка, она принадлежит к числу тех немногих фольклорных жанров, которые продолжают бытовать и привлекать к себе внимание собирателей и исследователей. Фольклорная жизнь этого жанра продолжается, о чем свидетельствует и то, что практически каждый современный россиянин вспомнит хотя бы одну частушку. В настоящее время частушка не исчезла, она, как это свойственно всему фольклору, избрала новое, свободное от цензуры пространство — интернет и продолжает там существовать. Частушку отличает необыкновенная широта тематики, самая тесная связь с современностью. Отличительными качествами частушки являются оперативность реагирования на происходящее и актуальность, возможность непрерывно обновлять тематику, расширять сферу изображения мира.

В литературе не раз отмечалась злободневность этого фольклорного жанра, способность быстро откликаться на все жизненные изменения. Особенно это касается реагирования на резкие изменения социальной политики государства, затрагивающие интересы семьи, т. е. семейно-демографической политики.

Например, практически полностью отсутствуют частушки, особенно современные, в которых в положительном смысле говорится о многодетных семьях.

Многодетность все больше осуждается, что является тревожным симптомом. Практически во всех частушках последних лет, в которых затрагиваются многодетные семьи, чувствуется негативное, пренебрежительное к ним отношение, все чаще высказывается мнение, что незачем «плодить нищету». Эту же тенденцию подтверждают и количественные исследования последних лет.

Так, у многих, когда они слышат словосочетание «многодетная семья», возникают отрицательные ассоциации: «бедность, нищета, неблагоустроенность, сплошные проблемы, неблагополучные дети, родители пьяницы и наркоманы, зачавшие детей в пьяном угаре». В большинстве своем люди склоняются к мнению, что много детей бывает в неблагополучных семьях. Лишь немногие положительно отзываются о многодетных семьях.

Каждый день многодетные, по их словам, сталкиваются с непониманием и даже порицанием со стороны окружающих. На них смотрят как на «умалишенных, необразованных, не умеющих предохраняться, безответственных личностей, которые „рожают и рожают, в то время когда пенсионерам жрать нечего“.

Я хотел бы рассказать о двух видах песенок, связанных с осуждением многодетности:

• частушки, исполняемые мужчинами-отцами, недовольными «чрезмерной» плодовитостью своих жен: «то двойняшки, то тройняшки — всю семью замучила» (немногочисленная категория);

• припевки взрослых детей, которые с насмешкой смотрят на родительскую, по их мнению, чрезмерно детную семью: «наделали пятерых», «настрогали детей».

Поколение родителей, хотя и редко, но все же рассматривает многодетность как залог счастливой старости — гарантию того, что в пожилом возрасте человек не останется без поддержки, что «будет, кому стакан воды поднести».

Люди старших возрастов с ностальгией вспоминают те времена, когда семьи были многодетными, а брак пожизненным, и в гротескной форме высмеивают нынешнюю многоразводную, малодетную и неполную семью:

Таким образом, частушки демонстрируют снижение рождаемости. О необходимости немедленной борьбы с демографическим кризисом свидетельствует и то, что в современных частушках есть тексты, посвященные добровольному отказу от рождения детей.

Нежелание жертвовать личным пространством ради ребенка, отсутствие убедительных причин иметь детей, невозможность спросить согласия детей на рождение, желание иметь больше свободного времени для досуга и самосовершенствования — вот лишь некоторые причины, которыми особо ярые сторонники добровольной бездетности объясняют свое решение не иметь детей.

Дети в частушках чаще всего представлены уже взрослыми, выступающими одной из сторон в конфликте между поколениями. Если поется о маленьком ребенке, малыше, то речь идет, как правило, о внебрачных детях.

Эмоциональная окраска частушечного сообщения о рождении молодыми мамами внебрачного ребенка — совершенно разная в современном обществе и в России прошлого. В дореволюционных частушках это событие воспринимается как нечто из ряда вон выходящее и осуждается общественностью: «сослучилася беда — девка девку родила», однако со временем оценки постепенно менялись и становились если не положительными, то, по крайней мере, нейтральными: «нынче в девушках не позор родить», «Богородица-то наша, тоже в девках родила».

Анализ частушек позволяет отслеживать изменения семьи как социального института в зависимости от ситуации в стране, от особенностей государственного воздействия на семью и брак в различные периоды исторического развития.

Изменения в законодательстве (разрешено расторжение брака) очень быстро нашли соответствующее отражение в частушках.

Как оказалось, в действительности «свобода» развода, в том виде, в котором она была узаконена, значительно ущемляла интересы женщин, что вызвало у них отрицательную реакцию. Упрощение бракоразводной процедуры не стало предпосылкой и условием раскрепощения женщин, первоначально правом на развод воспользовались главным образом мужчины, т. к. , женщину он обрекал на нищенское существование. Недовольство женщин таким положением вещей нашло свое отражение в фольклоре:

Брак перестал быть пожизненным и легитимным, внебрачная рождаемость, временные сожительства, повальная разводимость, «осколочные» семьи, воспринимаются как норма. Наблюдается ориентация на более престижные, чем дети символы социального успеха. Все эти негативные изменения находят свое отражение в частушках, своеобразном макете общества, некой модели семьи прошлого и настоящего.

6. Хочется сказать еще об одном жанре фольклора, где семья – одна из основных ценностей человеческой жизни. Именно эту идею и выражают русские народные волшебные сказки. Интересно, что в сказках женятся, как правило, только достойные герои, а у отрицательных героев свадьба всегда срывается, потому что хорошая жена – это награда, которую нужно заслужить. С повествования о семье начинается любая сказка, как правило, в конце сказки говорится о создании новой семьи («Всем мирком да за свадебку», «И я там был, мед-пиво пил»).

В сказках даны счастливые семьи, живущие по законам Православия. Муж и жена в таких вариантах сказок мыслятся как одно целое, как один человек, одни и те же мысли и чувства приписываются им обоим. Например, в сказке “Орел и Иван-царевич” супруги “опечалились”, “промучились”, “Богу помолились”. Уезжающий из дома герой всегда просит благословения у отца-матери, а не у кого-то одного из них или у каждого по отдельности. В семьях, живущих по христианскому закону, всегда царит любовь и согласие между супругами. Власть в них, как и положено, принадлежит мужу – все делается так, как решил он. К примеру, в сказке “Иван-царевич и Чудище - Медный Лоб” царь привозит во дворец двух ребят. Царица спрашивает: “ – Где ты взял их, этих ребят? -. Их будем вроде детей ростить и приучим их к делу”. Царица не возражает – она безропотно принимает волю супруга.

“Самый великий подвиг супружеской жизни – это вопреки всего семью сохранить”. Эту идею выражают сказки типа “Финист – ясный сокол” (жена возвращает мужа) и “Царевна-лягушка” (муж – жену). В первой сказке злые сестры завидуют счастью Марьюшки – разлучают ее с Финистом. Во второй сказке герой вредит своей волшебной супруге - сжигает ее шкурку, и героиня улетает от него. Но сила супружеской любви помогает героям вновь воссоединить семью.

Волшебная сказка дает и тип непокорной жены. К нему можно отнести три разновидности жен: Царь-девицу, мудрую (хитрую) жену и вторую жену (мачеху).

Образ Царь-девицы дан в сказках типа “Конек-горбунок”, “Про Ивана дурака”. Царь-девица – жена-воительница, по сути, выполняющая мужские функции. Ее поведение не соответствует поведению женщины и жены с точки зрения православной традиции: она правит государством, сражается на войне. По сути, она нарушает установленную Богом иерархию отношений (как и остальные типы непокорных жен) – не подчиняется мужу, занимая его место. Иногда в сказках нарушение установленной Богом иерархии доходит до абсурда: муж и жена не только начинают вести себя не соответствующим их семейным ролям образом, но и меняются своими семейными обязанностями – Царь-девица или Елена Премудрая ездит на охоту, правит государством, а мужа она оставляет дома хозяйничать. Именно идея превосходства мужа над женой помогает восстановить в семье должные отношения. В сказке “Иван Бесталанный и Елена Премудрая” героиня выдается замуж против воли (что, кстати, тоже является нарушением Православных норм: брак должен быть заключен по обоюдному согласию) и не может жить с мужем-дураком, потому что он ниже нее по самому важному для героини критерию: он не мудр. Елена Премудрая сбегает от мужа, а он отправляется на ее поиски. Только выполнив три задания жены, доказав, что он мудрее, Иван Бесталанный возвращает жену. Елена покоряется супругу, тем восстанавливается нарушенная иерархия семейных отношений.

В сказках типа “Волшебное кольцо” крестьянин Иван женится не на равной по социальному положению, а на царевне. Нарушается одна из Православных установок: лучше взять в жены не богатую, а бедную, но добрую девицу. Елена хитростью завладевает кольцом или волшебной дубинкой, мужа отправляет в темницу, а сама живет с любовником. (Интересно, что жена в волшебной сказке может иметь любовника, а муж почти никогда любовницы не имеет, кроме редчайшего варианта сказки типа “Падчерица”, когда любовница после смерти первой жены становится второй супругой).

Большое внимание русские народные волшебные сказки уделяют отношениям между родителями и детьми. Характерной чертой русского сказочного фольклора является обязательное наличие родителей: даже если они не несут никакой функциональной нагрузки, сообщается, что они у героя есть или были, но умерли. Это соответствует духу христианской морали: человек должен иметь семью.

Сказка впитала в себя все существующие модели отношений родители – дети. В них входят: родители – дитя (семейные отношения в сказке, как правило, даны с одним ребенком, а не одновременно со всеми имеющимися); отец – сын; отец – дочь; мать – сын; мать – дочь. Отношения между родителями и детьми в сказке в свете христианской морали строятся на выполнении или нарушении заповедей. Главным чувство родителей к ребенку является любовь. В сказке любовь к ребенку проявляется в разлуке с ним. “Вот мужик с бабой живут и дни считают. Не терпится им сына увидать. Скорее бы год прошел”. Но сказка не дает мотива ожидания и тоски по ребенку, если сын уезжает бессрочно. В сказке “Мальчик с пальчик” говорится, что родители радуются вернувшимся детям.

Любовь к отцу и матери в сказке, как правило, проявляется в заботе о престарелых родителях: получив царство (или же просто женившись), сын всегда вспоминает о них: “ – Да, надо бы сходить домой к родителям, родители у меня старики”. “Забрал отца, мать, и повез всех к себе. И стали жить-поживать да добра наживать”.

Православной церковью “пренебрежение и забвение памяти родителей резко осуждались. ” Эта идея нашла свое отражение и в русских сказках. Так, герой сказки “Подсолнешна Красота” “похоронил как следует”.

Отец в сказках – персонаж часто встречающийся. Понятие отцовского права идеально вписывается в систему христианских представлений о семье. Именно поэтому сказки о соблюдении отцовского права превалируют над сказками, в которых сохранились следы права материнского. Отношения между отцом и сыном строятся на конфликте (сын не повинуется отцу) или любви, сказка никогда не дает конфликтной ситуации между отцом и дочерью. Отец может изгнать сына из дому за неповиновение. Например, в “Сказке про Ивашку худого поваришку” герой отказывается рассказать отцу сон, в котором он видел себя царем, а отца в подчинении у себя. Изгнать героя из дому отец может и за воровство и отказ от нормальной жизни.

Сказка показывает и нарушение идеи главенства отца над сыном. Результат – изгнание или желание смерти сыну. Иван-дурачок отпускает дикого мужика. “Посрамил Иван-дурачок отца перед гостями. Разгневался отец, выгнал его из царства”.

Сказка дает модель “строгий отец – нарушивший запрет сын”, что напоминает притчу о блудном сыне. Этот уровень отношений так же прекрасно вписывается в православную модель: отец карает непослушного сына (садит в тюрьму, изгоняет из царства), а в конце сказки прощает, тем самым восстанавливается разрушенный мир в семье.

Дочери в сказках, как правило, подчиняются отцу. Довольно часто дочери по приказанию отца начинают выбирать себе женихов. Сказка ставит отца выше матери, что также соответствует нормам христианской морали. Дочь принадлежит отцу, а не матери или родителям. Государыня отвечает сватам на предложение выдать дочь замуж: “Я не знаю. Вот знат сам отец - над дочерью волен”.

Мать в сказке – авторитет для своих детей. Брат говорит братьям: “ – Пойдем правой дорогой, правда не погубит. Слышал от матери: правда не погубит”. Или же дети говорят царю, что все делают так, как им скажет мать, живут по ее наукам (“О трёх богатырях – вечернике, полуношнике и световике”).

Сказка показывает, как женщина, изменяя мужу, отказывается от ребенка в угоду любовнику. Такая героиня сказкой всегда осуждается и наказывается. Женщина, не сохранившая верность мужу, нарушает нормы православной морали и в отношении ребенка: его – как свидетеля измены – она хочет уничтожить. Сын в подобной ситуации всегда становится на сторону отца, напоминает матери о ее долге: “Маменька! Как же это возможно? Как будете вы папашеньке в глаза смотреть?”.

Русская народная волшебная сказка не дает конфликтной ситуации между родными матерью и дочерью. Между ними - только взаимная любовь и забота (исключая сказки, где мать = мачехе – “Василиса Прекрасная”). Конфликт возникает только между мачехой и падчерицей. Считается, что слово “крестьянин” произошло от слова “христианин”. Это, пожалуй, лучшее подтверждение влияния христианского начала на мировосприятие русского народа. Любопытно, что в сказке о мачехе и падчерице семья всегда крестьянская – т. е. наиболее приближенная к христианской действительности. Второй брак, где всегда страдают дети от первой жены, приводит к нарушению законов христианской этики. Именно в этом причина всех несчастий. Волшебная сказка невольно отражает негативное отношение к повторным бракам после смерти одного из супругов.

Идеальной семьей является та, где родные оба родителя.

Тексты почти не дают сведений о том, как семья жила до смерти матери, потому что главная цель сказки – показать, к чему приводит нарушение нормы. Сообщается лишь, что они “жили хорошо, весело”. Муж и жена действительно воспринимаются как “одна плоть”. Русская пословица говорит: по дочери судят о матери. Какова мать, такова и дочь. Значит, мать девочки тоже добра и трудолюбива, она соответствует христианской норме. Мать умела трудиться и этому учила дочь. Согласно православному воспитанию, "кто хочет хорошо воспитывать детей, воспитывает их в строгости и трудах".

Вот и выросла дочь на славу, но мать умирает, появляется мачеха – мучительница.

Сказка пытается оправдать поведение мужа “Девочка осталась маленька, молоденька”, ей нужна мать»,т. е. отец хотел прежде всего привести дочери новую мать, а уж потом - себе новую жену, но никогда не оправдывает поведения его второй жены. Следует отметить, что русская народная волшебная сказка знает тип злой жены, но не знает типа злого мужа (есть только слабовольный). Сказка типа “Морозко”, “Василиса Прекрасная” всегда заканчивается изгнанием старухи, ее смертью от горя или от руки старика (как правило, к этому приговаривает крестьянская община) или же старик разводится со своей второй женой. Примечательно, что в этом случае развод Православной Церковью разрешается – если один из супругов посягает на жизнь или здоровье детей, что мы и видим в сказке о падчерице.

Семьи в христианском восприятии не получилось: сказка никогда не дает сведений об общих детях, а имеющиеся дети не воспитываются должным образом, а ведь Православие главной целью брака считает, прежде всего, рождение и воспитание детей. Основным признаком русской семьи является то, что в ней нет “отдельности одного лица от другого”. Но в семье падчерицы все разобщены, единства нет.

Мачеха нарушает все нормы поведения и воспитания по отношению и к падчерице, и к родной дочери. Именно это приводит к возникновению трагической ситуации. Христианство за грех считает следующее: “Заботясь о родных детях, холодно относиться к приемным”. Сказка являет более чем холодное отношение: “Ну вот, а мачеха-то пришла да уж так и невзлюбила эту падчерицу-то, уж исть не дават”; “Дочь старуха не любила (она была ей падчерицей), рано будила, всю работу на нее сваливала”. С христианской позиции, нерадение о детях – больший из всех грехов. Мачеха совмещает в себе противоположные полюсы не-матери в воспитании родной и приемной дочерей (по существу, она нарушает христианские нормы воспитания). Да и сама она не воспитана по ним, ибо, как писал архиепископ Амвросий (Ключарев), “в душе религиозно воспитанного человека зло торжествовать не может”, а в ее душе торжествует только зло. Основная черта характера мачехи – ненависть, направленная на падчерицу. Эта героиня нарушает заповедь – возлюби ближнего своего как самого себя. Видит в приемной дочери врага – врага в ближнем своем. “Борьба ведется уже не со злом, а с теми, на кого это зло, не преодоленное духовно в собственном сердце, направлено”. Нет ничего дальше от духа христианской любви. Мачеха раздражительна.

Грешит мачеха и перед родной дочерью, нанося ей большой вред чрезмерной любовью. И вновь вспоминается родная мать падчерицы: она учила свою дочь трудолюбию и доброте. “В доброй семье родители всегда следят за нравами своих детей, своими примерами и наставлениями созидают в них любовь и единство с братьями”. Мачеха же чрезмерной любовью и потаканием портит свою дочь. Именно эта антиженщина сеет в душе своего ребенка греховные стремления. Христианство считает за грех, если мать воспитывает детей в духе честолюбия, сребролюбия, побуждает их к гневу, мести, пробуждая у них честолюбивые мечтания относительно их будущего. А именно это и делает мачеха по отношению к родной дочери. Ибо “не ношение во чреве делает матерью, но доброе воспитание”. Честолюбие, сребролюбие и стремление к мести – основные качества мачехиной дочки, например, в сказке “Дудочка”. Мачеха не хочет делить приданое на две части и подговаривает родную дочь убить падчерицу: “Да с таким-то приданым мы и купеческого сына найдем”. Перечисленное налицо. Матери губят дочерей своим воспитанием. Они оберегают их от труда, растят в холе, нежат и балуют. В результате они вырастают грубыми и ленивыми. Сказка говорит: лень и жадность – основные качества мачехиной дочери. “Бабкину (дочь) никто не любил: она была очень злая и жадная”; “Сестры, глядя на мать, Марфушку во всем обижали, с нею вздорили и плакать заставляли, то им любо и было”; “Своя-то дочка уж очень гордая, рьяная”.

Падчерица – самый трогательный образ русской волшебной сказки, образ, воплотивший идеал добродетельной дочери и девушки. Падчерица обладает множеством добродетелей, основная из которых – смирение, потому что через него открываются другие. Она работящая (интересно, что сказка показывает работу падчерицы как подневольную, хотя отношение к домашней работе у русских таким никогда не было. Вероятно, это подчеркивает полярность мачехи и ее приемной дочери). “Дуню заставляла (мачеха) всю работу по дому и в хлеву делать”. Падчерица смирилась со своей долей и не пытается противиться воли мачехи. Девочка-христианка понимает: “Нужно принимать то, что посылается, - искушения или испытания”. И она покорно принимает испытание. Следует отметить: эта добродетель – следствие не бессилия, а силы духа. “Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю”. Падчерица – образец кротости и жертвенности.

Православие считает уважение родителей основным качеством ребенка. “Дети, повинуйтесь своим родителям в Господе, ибо сего требует справедливость. Почитай отца твоего и мать, это первая заповедь с обетованием: да будет тебе благо, и будешь долголетен на земле”. Почитание родителей считалось “ручательством здоровой, долгой и счастливой жизни”. Вот почему, по православной традиции, девочка не противится воли родителей отвезти ее в лес (иначе бы это воспринималось как отход от нормы).

Еще одной важной чертой героини является жалость (кормит мышку, аккуратно моет детей Бабы-Яги). Это качество христианство считает тождественным любви. Проявивший жалость достоин помощи.

Падчерица, вернувшись с подарками, пытается наладить отношения с мачехой и ее дочерью – выражает неродной матери свое почтение. “Приехали домой, и девица бух в ноги мачехе”, одаривает их подарками.

Дар, согласно христианскому учению, “блаженнее давать, нежели получать”. Это очередное подтверждение высоких моральных качеств падчерицы: она не помнит причиненного ей зла. Но у мачехи иное восприятие дара – языческое, он обязывает эту героиню. И в восприятии дара они вновь противопоставлены.

Мачеха в сказке не изменяется. Она все так же ненавидит приемную дочь, демонстрирует свою жадность и зависть: “Моя дочь два стада коней пригонит, два воза добра притащит”; “Моя дочь пойдет, так еще не столько принесет”. И сказка являет финал, печальный для мачехи и ее дочери. Вместо ожидаемого богатства мачехина дочь приносит то, что заслужила – “гнилу, да каменья, да кирпичи”; “А из корзины жабье да гад да гнус-пармак полез - всю ее заклепил, а с воротьев смола потекла – всю залила”. Как правило, в сказках типа “Морозко” мачехина дочка наказывается смертью, а ее мать, потеряв самое для нее ценное – собственное дитя – сходит с ума, разводится со стариком, сгорает в огненной яме или просто умирает.

В сказках типа “Путешествие за веретеном” мачеха и ее дочь наказываются одновременно: терпят поражение и стыд (не достигнув желаемого богатства) или сгорают от жара, принесенного в ларце.

Таким образом, стремление к материальному, полный отказ от богатства духовного приводит к гибели – духовной и физической. Ибо, с христианской позиции, справедливость не оставляет никакой вины без наказания. Подтвердив духовное богатство, падчерица получает богатство материальное, которое открывает ей путь к человеческому счастью. В одном варианте сказки медведь приносит сундук, а в нем “были и скатерти, и утирки, и шубы енотовые, и платки французские”; “бабка какая-то” дарит ей “полный сундук с золотом. И всего-всего-всего наклала полный сундук”. Полученное приданое помогает девушке повысить социальный статус - она выходит замуж. “Аннушка вышла замуж за богатого крестьянина, взяла к себе отца и жила достаточно”; “присватался сусед, свадебку сыграли, и Марфушка счастливо живет”. Новая семья построена в соответствии с христианскими нормами.

В русских народных волшебных сказках семейные отношения между мужем и женой, между родителями и детьми подчиняются нормам православной морали. Сказки впитали в себя и стали выразителями православной традиции: брак заключается только один раз и на всю жизнь, семья – дар, которым нужно дорожить и который необходимо оберегать, муж выше жены, жена находится в подчинении у мужа, если же происходит нарушение установленной Богом иерархии, то она всегда восстанавливается. Дети должны подчиняться воле родителей и жить по заповедям Божьим. Даже если в сказке говорится о нарушении моральных норм, то она всегда завершается их восстановлением.

То есть, русская волшебная сказка отразила народное мировоззрение, что семья – начало и конец всего, некая устойчивая основа.

7. В начале XVIII века, времени петровских преобразований, наиболее приближенная к царю часть общества, отказавшись от старых традиций, начинает жить по новым законам. Положение женщин также сильно изменяется. Проследить изменение социального статуса женщины возможно по произведениям искусства. Например, портрет, ярко иллюстрирующий новый общественный статус женщины — «Портрет А. Я. Нарышкиной, урожденной Мышецкой, супруги боярина Кирилла Алексеевича, с детьми Александрой и Татьяной».

На рассматриваемом портрете, который по технике исполнения близок еще парсуне, главное, на чем акцентирует внимание художник, — аксессуары. Дорогие ткани, причудливый узор растительного орнамента, который лежит поверх материи, а не следует по ее складкам, высокие модные прически, как у самой Нарышкиной, так и у юных ее дочерей. Анастасия Яковлевна как бы демонстрирует зрителю себя, свое умение красиво и модно одеваться, возможность иметь богатый гардероб, подчеркивающий ее высокий социальный статус. Маленькие девочки моделями быть еще стесняются, они прильнули к матери, тянут к ней ручки и стараются спрятаться за ее юбку, откуда трогательно-доверчиво смотрят прямо на зрителя. Мать жестом руки старается ободрить одну из дочерей.

По своей нарядной красочности, обилию светлых красных тонов и праздничной приподнятости колорита этот портрет близок изображению Марфы Матвеевны, написанному во второй половине XVII века. Эти два произведения разделяет лишь четверть века, но как изменилась трактовка образа! Художник, писавший царицу Марфу Матвеевну, представил ее как лик некой святой на иконе. Ее взгляд в никуда — застыл, жесты условны. На мой взгляд, художник и не стремился к живости и правдоподобию. Работавший в мастерских Оружейной палаты, где ему чаще приходилось иметь дело с иконописью, чем с портретами, художник сохранил еще мировоззрение иконописца, которое определялось отношением к плотскому, мирскому началу в человеке как к чему-то греховному, противоположному духовности. Парсуна несет зрителю образ недосягаемой царицы, которой можно поклоняться, как святой. Богатство одежд лишь подчеркивает дистанцию между зрителем и персонажем. Обратите внимание — зрачки сливаются с фоном, и кажется, что портрет — идолоподобная маска с пустыми глазницами. Нарышкина же, напротив, совершенно живая, земная женщина, представленная во всей красоте и цветущей молодости, с живым румянцем на щеках. Мастеру удалось показать, что модели не чужды такие человеческие качества, как высокомерие и горделивость, свойственные женщине, занимающей высокое положение в обществе. Ее образ полон собственного достоинства и самодостаточности, чего лишены женщины более ранних веков. Как видим, хотя в приемах письма еще много от старой традиции, задачи, которые ставит перед собой художник, далеки от тех, которые преследовали парсунные мастера. Для своего времени портрет этот был не просто новаторским, а в какой-то мере провокационным, слишком явно он пропагандирует новые порядки.

Женщины допетровской эпохи вообще очень редко имели собственные изображения, в отличие от мужчин, уже во второй половине XVII века заказывавших парсуны достаточно часто. Парсуна должна была сохранить для потомков память о славном предке, о его деяниях, о той роли, которую играл изображенный в политической жизни государства.

А Женщины на Руси вели очень замкнутый образ жизни ( поэтому очень мало портретных изображений), чему сохранилось множество свидетельств. Так, Олеарий, путешественник XVII века, писал, что «после свадьбы жен держат взаперти, в комнатах; они редко появляются в гостях и чаще посещаются сами друзьями своими, чем имеют право их посещать. Особой честью для гостя было, если муж позволял жене покинуть свои покои и преподнести гостю чарку вина, после чего она снова удалялась. Да и дочерей «все сколько-нибудь знатные люди воспитывают. в закрытых покоях, скрывают их от людей». При стремлении скрыть от посторонних глаз женщину даже самым знатным вельможам в голову не приходило иметь ее изображение. Поэтому женских парсун мы знаем единицы, да и то только цариц: Натальи Кирилловны Нарышкиной, Марфы Матвеевны Апраксиной (жен Алексея Михайловича и Федора Алексеевича), еще Евдокии Федоровны Лопухиной (жены Петра Алексеевича) и царевны Софьи.

Корнелиус де Бруин, голландский путешественник начала XVIII века, пишет, что до Петровских реформ «. было бы бесчестьем для замужней женщины, если б она явилась с непокрытой головой». Анастасия Яковлевна на рассматриваемом портрете имеет сложную прическу фонтанж, хотя волны кружев еще и скрывают волосы почти полностью, сближая новомодную прическу внешне со старым кокошником. Голова дочери Александры украшена страусовыми перьями, что также соответствовало детской моде конца XVII — начала XVIII века. Прическу со страусовыми перьями мы можем видеть на многих европейских детских портретах самых высокопоставленных персон того времени. Да и с декольтированными платьями на западный манер, в которых представлены наши героини, психологически смириться было непросто, хотя и выходили неоднократно указы, настрого запрещавшие представителям высших сословий появляться в общественных местах в русской одежде. Первый такой указ датируется 4 января 1700 года, но переломить традицию оказалось непросто и повторять его пришлось неоднократно. В 1701 году вышел очередной указ: «всяких чинов людям носить платье немецкое, верхнее - саксонское и французское, а исподнее — камзолы, и штаны, и сапоги, и башмаки, и шапки — немецкие, и ездить на немецких седлах; а женскому полу всех чинов носить платье, и шапки, и контуши, а исподние бостроги, и юпки, и башмаки - немецкие ж; а русского платья отнюдь не носить и на русских седлах не ездить. С ослушников брать пошлину в воротах, с пеших — по 40 копеек, с конных — по два рубля с человека».

Художник, изображая Нарышкину, в ее надменности передал и истоки этого состояния. Хотя сама Анастасия Яковлевна и принадлежала к немногочисленному, но очень древнему роду князей Мышецких, ведущих свою родословную от Рюрика, положение обязывало ее неукоснительно следовать новым общественным порядкам, но, видимо, она мало сожалела о старых обычаях. Муж ее, Кирилл Алексеевич, приходившийся троюродным братом царице Наталье Кирилловне, принадлежал скорее к «новой аристократии», был ближний стольник и кравчий Петра I, затем занимал должности коменданта Нарвы и Дерпта, был московским губернатором. От их брака родилось два сына и пять дочерей, из которых Татьяна, одна из девочек с нашего портрета, была старшей. Впоследствии Татьяна вышла замуж за князя М. М. Голицына, который, начав службу во флоте еще при Петре, получив боевое крещение в сражении при Гренгаме в качестве командира отряда галер, закончил служебную карьеру в чине главнокомандующего флотом. Судьба второй девочки, Александры, изображенной на рассматриваемом портрете, до сих пор неизвестна.

В заключение следует сказать, что не только внешний облик, но и времяпрепровождение знатных дам изменилось коренным образом. Если раньше, как пишет Олеарий, практически единственным развлечением замужних знатных женщины было катание на качелях, то теперь они обязаны были принимать участие в разных общественных увеселениях, о чем Петр сообщил специальным указом, изданным в 1698 году после его возвращения из первой заграничной поездки. Знатные дамы теперь должны были посещать ассамблеи, празднества и фейерверки по случаю военных побед (особенно отмечались годовщины побед при Лесной, Полтаве, при Калише), кататься на лодках по реке. Хотя первое общественное собрание с танцами, в котором приняли участие и русские женщины, состоялось в 1699 году, официальный указ «об ассамблеях» был издан в 1717 году, после чего посещение их стало обязательным. Теперь и на свадьбах женщины должны были сидеть за одним столом с мужчинами, что до Петровских реформ строго запрещалось.

Кроме умения носить новые платья, женщины начали учиться новым манерам, танцам, иностранным языкам. Все это привело к тому, что уже в конце царствования Петра придворные дамы, ранее казавшиеся многим иностранцам смешными в своих претензиях копировать европейские обычаи, начали совершенно органично воспринимать западный образ жизни. Так, камер-юнкер Берхгольц, описывая торжество в Летнем саду в 1721 году, замечает: «. Я насчитал. до тридцати хорошеньких дам, из которых многие мало уступали нашим дамам в приветливости, хороших манерах и красоте. Признаюсь, я вовсе не ожидал, что здешний двор так великолепен».

Именно портреты служат для нас чем-то вроде «машины времени», позволяя своими глазами увидеть лики людей, давно ушедших, и, вглядываясь в них, лучше понимать ход истории, узнавать эпоху через жизнь одного, конкретного человека. На нашем портрете кисть художника сохранила для потомков образ русской боярыни, чье детство прошло еще в закрытом тереме, в процессе превращения ее в даму, ведущую европейский образ жизни. А этот путь к независимости и освобождению женщины открыл, по моему мнению, Петр I.

Каково же положение современной жизни?

8. В современный век больших скоростей и новейших технологий, когда мир вокруг стремительно меняется, обращение к истокам, традициям и опыту своего народа, проверенным временем жизненным ценностям, даёт ребенку, семье и взрослым ощущение надежности и опоры, стабильности и уверенности в будущем, определяет ориентиры движения вперед. И женщины стали другие. Изменились женщины, изменились и семьи. Женщины стали более раскрепощенные, свободные, женщины могут участвовать в управлении государством.

Важно изучить и сохранить русские семейные традиции, которые уходят своими корнями в фольклор, литературу, живописное искусство. Будет крепка семья – будет крепко и государство. И очень важно относиться к наследию не как к чему-то давнему и отжившему, а как к достоянию, оставленному нам предшествующими поколениями не только на хранение, но и на использование и преумножение.

Наследие – это не только памятники, но и люди, которые хранят и передают из рук в руки умения, навыки, взгляды, традиции. Каждый человек – это крупица истории и культуры. Важно относится к старшему поколению уважительно и внимательно, учиться у них, перенимать их жизненный опыт, накопленный поколениями.

В ходе работы над темой данного реферата научился систематизировать и интерпретировать материал в соответствии с данной темой, изучил репродукции картин, отражавших ценности семейного воспитания, взаимодействовал с преподавателями Детской Школы Искусств поселка Ясногорск.