Семейские: кто они

Появление в Забайкалье староверов побуждает нас обратиться ко второй половине XVII века, временам церковного раскола. Патриарх Никон при содействии царя Алексея Михайловича подверг ревизии церковные книги и обряды, привел их в соответствие с греческими. Так, двойное возглашение «аллилуй» заменили тройным, хождение «по солнцу» вокруг аналоя – хождением «против солнца», крестились тремя перстами (на Руси – двумя). Количество поклонов при молитвах было разное. Наряду с восьмиконечным крестом стал употребляться четырехконечный. Нововведения насаждались в приказном порядке. Церковная и светская власти не потрудились донести до народа истинный смысл преобразований. Идейную борьбу не желавших подчиняться нововведениям возглавил протопоп Аввакум, личность столь же сильная и неординарная, как и патриарх Никон. В русском обществе произошел раскол.

Старообрядчество (староверие) — это общее название нескольких самостоятельных религиозных движений русских православных людей, отказавшихся присоединиться к церковной реформе патриарха Никона и стремящихся сохранить церковные традиции в тех древних формах, которые, по их мнению, существовали с момента принятия Русью христианства.

Уникальность старообрядчества состоит в его основной идее — необходимости сохранения православного обряда, как он сложился в русском православии к середине XVII века. В истории христианства невозможно найти сколько-нибудь значительные религиозные движения, в которых столь же важное место занимает обряд. Поэтому многие историки считали старообрядцев дикими и относились к ним несерьезно. Нужно отметить, что сохранение старого, его неизменность распространилось не только на церковные обряды, но и затронули многие нормы быта: в одежде, в питании, в правилах общежития.

Чтобы понять, как обряд стал таким символом, необходимо разобраться в споре между сторонниками протопопа Аввакума и сторонниками патриарха Никона. Никон первым заявил о ценности обряда, желая изменить его. Но многие русские подвижники, родители, деды и прадеды крестились двумя перстами. Реформа Никона ставила под вопрос святость и праведность всей русской духовной традиции. Власть фактически говорила: «То, как веришь ты, как верили твои отцы и деды, — это всё ерунда; а вот то, что мы тебе сейчас прикажем, — то и будет твоя вера». И бунт сторонников старой веры, начавшийся со спора о некоторых деталях обряда, вылился в отстаивание человеческого достоинства и привел к появлению нового типа религиозного мировоззрения.

Жизнь старообрядцев была неимоверно тяжелой. Их объявили вне закона, подвергли гонениям, пытали, сжигали в срубах. Староверы были признаны врагами государственной Церкви и самого государства, заклеймены позорными прозвищами "раскольников", "еретиков" и "воров", а само старообрядчество объявлялось "расколом".

В 1685г. были изданы «Двенадцать статей» царевны Софьи: старообрядческих старцев-проповедников надлежало казнить, сжигая в срубах, а пепел развеивать по ветру; простых староверов следовало бить кнутом, пытать, отрубать им правые руки, урезать уши и языки, отправлять в ссылку или сажать в тюрьму. Даже тех, кто только укрывал «раскольников» или знал об их местонахождении, но не донёс властям, надлежало бить батогами и ссылать в монастыри. Всё имущество староверов — дворы, поместья, вотчины, лавки, всякие промыслы и заводы — повелевалось отбирать в царскую казну. Многие старообрядцы бежали из мира, «захваченного антихристом»: уединялись в лесных скитах, участвовали в освоении Сибири, добровольно сжигали себя целыми общинами (в гарях конца XVII в. , по официальным данным, погибло не менее 20 тыс. человек). Многие бежали на свободные земли — в основном на запад, уходили к казакам или основывали свои собственные «вольные» поселения, где совершали обряды в соответствии со своими обычаями. Особенно много староверов из числа беглых обосновалось на территориях, тогда принадлежавших Речи Посполитой, а ныне расположенных на границах Украины и Белоруссии. Там староверов охотно принимали польские паны, поскольку новопоселенцы быстро преобразовывали ранее пустующие земли в сельскохозяйственные угодья; староверов освобождали от оброка на первые тридцать лет с момента заселения. К началу XVIII в. на западных границах России существовало много деревень раскольников, где они жили, не завися ни от царя, ни от патриарха, ни от польских воевод.

До массового переселения в Сибирь дело дошло не сразу. Необозримые пространства русского государства оставались неосвоенными и слабозаселёнными. Правительство Екатерины I понимало, что старообрядцы смогут вырастить хлеб и другие сельскохозяйственные продукты там, где их не хватает. Хлебопашество в Забайкалье до середины ХVIII века развивалось очень медленно и не везде успешно. Население постоянно нуждалось в хлебе. Старообрядцы обладали большим сельскохозяйственным опытом, поразительным трудолюбием и крепкой сплочённостью. Потянулись в неведомую Сибирь по старому Московскому тракту подводы, сани, повозки, телеги, гружённые самым необходимым домашним скарбом, стариками, больными да малыми детьми. Подводы конвоировали солдаты и казаки. Путь лежал в Забайкалье, куда были направлены беглые старообрядцы из пределов Заднепровья. В народной памяти, однако, не сохранились воспоминания о каких-либо притеснениях, происходивших во время переселения — вероятно, несмотря на конвой, процесс переброски проходил постепенно и мирно.

Семейские – это потомки старообрядцев, поселенных здесь во второй половине XVIII в количестве от 4 до 5 тысяч человек. Старообрядцев ссылали семьями, поэтому они получили название «семейские». Здесь начиная с 1765 –1768 гг. семейские были расселены по притокам реки Селенги: Хилку (низовья), Чикою, Тугную, Куйтуну, Уде. Позднее из-за малоземелья они освоили пространства восточнее междуречья Хилка и Чикоя, продвинувшись вверх по Хилку и к верховьям Ингоды. В конце ХIХ – начале ХХ в. имела место миграция семейских в Якутиию, на Амур и далее в Приморье. Позднее, вплоть до середины ХХв. семейские переселялись в Монголию, Манчжурию и далее в глубь Китая. Затем из Манчжурии их потомки перебрались в США. География вынужденного расселения старообрядцев необычайно широка. Даже сейчас их поселения можно встретить по всему миру: в Австралии, в Турции, в Румынии, в Боливии, в США, в Грузии.

Следуя правилам православной обрядности, установившейся на Руси со времени принятия христианства, старообрядцы в Забайкалье сохраняли эти традиции. Они почитали иконы, восьмиконечные кресты, медные складни. Не брали икону голой рукой, перед иконой зажигали только восковые свечи. Молящиеся, кладя земные поклоны, использовали небольшую подушечку. Шепча молитвы, перебирали пальцами четки. В молитвах и песнопениях слова часто сокращали или произносили с другим ударением.

Распорядителем в церквях был уставщик, он вел службу в соответствии с церковными книгами. Книги эти берегли и ценили, так как они были дороги и привозились из городов, где находились разрешенные, а также и тайные старообрядческие типографии. В особом почете были старопечатные дониконианские или переписанные с них книги. Стремясь любой ценой сохранить обряд, веру, старообрядцы решали вопрос: как, сохраняя всё, как есть, жить в совершенно изменившихся обстоятельствах? Они считали, что единственным авторитетом в сложившейся ситуации является Священное Писание. И в поисках решения своих проблем обращались к Писанию. Поэтому книга была помощницей в жизни.

Уставщик был и единственным местным источником мудрости. Он обучал кое - кого из ребят церковно-славянской грамоте, чтобы они могли, лет через 5 обученья, прочитать шестопсалмие или кануны. К обучению же гражданской грамоте уставщики относились недоброжелательно. Они решительно восставали против открытия школ, угрожая отлучением от общины: «Не буду хоронить, не пущу в церковь, в молитвенный дом». Уставщики считали учение страшным грехом, говорили: «Научился сеять — пахать не будешь». Единственной грамотой, подобно Аввакуму, почитали церковную, никаких книг, кроме дониконианских церковных, не признавали. Песни и пляски они считали «потешанием беса», сказки называли «ересью».

Обратиться к врачу – большой грех, по Писанию. Там сказано: «О врачах. Лучше есть в нездравии пребывати, нежели ради применения немощи в нечестия впасти. Аще бо и уврачует бес, болми повредит, нежели ползова». А сопротивление проходившей в начале ХХ в. вакцинации от оспы оказывали прямо-таки фанатическое, доходило до того, что они требовали от односельчан отсасывать прививку через соломенную трубочку, называли место прививки «антихристовой печатью». В своих медицинских «воззрениях» уставщики опирались на мысли типа «Бог дал — Бог взял», даже оспу называли «госпочкой», считая, что, если человек истово молится и не грешит, она его и не затронет, а уж если затронула — значит, так Богу угодно. Медицину в целом они проклинали, считая, что все лекарства «от немцев» идут и русскому человеку применять их негоже.

Обряд крещения совершался в доме уставщика. Обязательным было надевание креста как оберега от всякой нечисти. Девочке имя выбирали из имен святых, приходившихся на ее день рождения, мальчику - только на 8-ой день после рождения. В связи с этим среди старообрядцев долго сохранялись такие имена как Пистимея, Секлетинья, Евлампия, Ульяна, Феофан, Феоктист, Евдоким, Евстигней, Елифан, Ипат, Дементий.

Хоронили старообрядцев не в гробах, а колодах. Во время похорон надевали молельную одежду: мужчины - особого покроя халат, женщины - черный сарафан. Строго соблюдали посты, в том числе по понедельникам. В эти дни также носили молельную одежду.

Вся трудовая деятельность, будни и праздники семейских были связаны с православным календарем и сопровождались различными обрядами, имевшими как православное, так и языческое происхождение. Были обряды, связанные с хлебопашеством и огородничеством. Сваренные и раскрошенные яйца смешивали с зерном, разбрасывали все это на пашне перед севом, клали целыми на божницу. Считалось, что это даст урожай, предохранит от худого глаза и порчи. Перед посевом мылись в бане и надевали чистую одежду. Обязательно зажигали свечи у икон, молились, просили друг у друга благословения. Уезжая на пахоту, не запирали ворота. Приступая к жатве, срезали несколько колосков и затыкали их за пояс на спине, чтобы спина не болела. После жатвы наряжали серпы, обвив их соломой с колосками, вешали на плечо. Первые скошенные колоски хлеба помещались на божницу, первый сжатый сноп скармливали скоту, а первое зерно нового урожая предназначалось детям. Поливались могилы в засушливое лето, чтобы вызвать дождь; выбрасывалась во двор печная утварь, чтобы уберечь посадки от града и др. Существовали обряды, связанные с празднованием Рождества, Масленицы, Пасхи, Троицы и др.

Каждый день старовера начинался и кончался молитвой. Рано утром поднявшись и умывшись, творили «начал». Помолившись, принимались за трапезу и за труды. Перед началом любого занятия обязательно творили Исусову молитву, осеняя себя двуперстием.

Большой интерес представляет семейный уклад старообрядцев. В ХIХ в. у семейских преобладала малая семья от 4 до 7 душ обоего пола. В ней было два поколения (родители и дети), ее глава пользовался большим почитанием и уважением не только как старший, но, прежде всего, как хозяин и кормилец. Старые и молодые должны были уважать и помогать друг другу. В половине ХIХв. стало очень много больших семей. Такая семья состояла из четырех семей женатых братьев, проживавших вместе, и насчитывала 20-40 человек. Старший был во главе семьи и вел хозяйство. Было много неразделенных семей. Главой такой семьи был дед братьев, отец или старший сын. Все члены неразделенной семьи вели общее хозяйство, сообща владели неразделенным имуществом. В неразделенной семье все финансовые вопросы решали на семейном совете. Домочадцы подчинялись старшему, соблюдая жестокие патриархальные порядки.

Положение женщины в семье было различным. Хозяйка дома руководила невестками и семейной кассой. В случае смерти отца (иногда при взрослых сыновьях) она наследовала его права старшего. Невестки имели мало прав (кроме приданного, приносимого ими в дом, они ничем не распоряжались), но у них было много обязанностей.

Браки семейские заключали рано и по обоюдному согласию. Хотя иногда брак могли заключить родители без согласия невесты. Существовали браки по «сговору»: жених впервые видел свою невесту только во время сватовства. Девушки выходили замуж в 16 – 19 лет, юноши женились в 18 – 20 лет. Браки, как правило, заключались между единоверцами.

В ХХ веке часто стали нарушаться внутрисемейные отношения, семейные запреты. Женщины приобретали большую независимость. За самовольство, непослушание предавали анафеме, не пускали в церковь. Только покаяние позволяло ослушнику восстановить свою репутацию в обществе.

Поселенные в климатически благоприятных районах Забайкалья, семейские принесли и развили здесь культуру земледелия, огородничества, строительной техники и домашнего ремесла. Приведённые сюда в значительном числе, старообрядцы, обладая большим сельскохозяйственным опытом, крепкой сплочённостью и трудолюбием, уже через короткое время получили достойное признание лучших земледельцев края. Чаще всего их селили на землях, считавшихся негодными или трудными для обработки. Но уже через тридцать-сорок лет деревни староверов преобразили окрестные пейзажи. Всюду, даже на горных склонах, раскинулись пашни, и переселенцы смогли не только прокормить себя, но и сравнительно дешево продавали излишки муки. Семейские выращивали рожь, пшеницу, ячмень, овес, просо, гречиху. Для вспашки земли применяли соху. Они первыми в Забайкалье стали применять плуг. Посев зерна осуществлялся вручную из плетеного берестяного лукошка или сеялки, которые вешали на кушаке себе на шею. Часть полученного урожая семейские обязаны были сдавать в магазины, где в случае неурожая могли взять зерно на семена или на пропитание.

Огородными работами занимались женщины и дети. Сажали картофель, капусту, морковь, свеклу, репу, лук.

В небольших семьях коров, овец, коз, свиней содержали на усадьбе при доме. Пасли скот на поскотинах вблизи села. Чтобы скот не испортил посевы, поскотину огораживали. В больших зажиточных семьях скота больше, и пасли его нанятые пастухи вдали от селений – на заимках.

Мужчины ещё занимались охотой, обеспечивая семью продуктами питания и шкурами для теплой зимней одежды.

Большую часть своих потребностей семейские удовлетворяли продуктами собственного домашнего производства. Собственную продукцию они меняли на необходимые вещи: деревянную, глиняную, долблёную посуду; плетеные корзины; у кузнецов железные инструменты.

Прядение и ткачество считались женскими занятиями.

Сырьем для этого домашнего производства служили лен, конопля и овечья шерсть. Девочек учили прясть с 9-10 лет на веретенах небольшого размера. В зимнее время, свободное от полевых, огородных и других работ женщины пряли на заказ. Также они обрабатывали шерсть овец. Из шерстяных нитей вязали чулки, носки, варежки. А из льняных и изредка конопляных нитей ткали полотенца, скатерти, рубахи, штаны. Грубое волокно конопли шло на изготовление мешков, на дратву для шитья обуви, ремонта хомутов и др. Из шерстяного сукна шили верхнюю одежду, пояса, скатерти-сукманки. С 12 лет девочки начинали готовить себе приданое в виде тканых полотенец, скатертей, мужских рубах, поясов и др. Интересно отметить, что женщины носили сарафаны длительное время. Традиция носить подобную одежду у семейских сохранилась в течение всего ХХ в. Причиной длительного бытования у них сарафанной одежды было то, что указ Петра I носить европейскую одежду не распространялся на старообрядцев. Да и сами семейские, видимо, в знак протеста по отношению к властям продолжали носить старорусский костюм, как одно из проявлений старого жизненного уклада.

Дома семейских состояли из нескольких горниц с большими окнами, крыши - тесовые, крыльца - крытые. В одной половине дома находилась обширная изба с русской печкой, в другой половине от трех до пяти чистых горниц. Полы все покрыты коврами собственного изделия. Столы и стулья крашеные. Раньше семейские раз в год дома обязательно красили, а перед праздниками мыли — причем не только внутри, но и снаружи. Видимо, в этом проявлялось внутреннее стремление семейских к красоте, чистоте и порядку.

Несмотря на замкнутый образ жизни, семейские Забайкалья испытали влияние бурят. В частности, заимствовали некоторые приемы хозяйствования (утугование сенокосных угодий, система орошения). В резьбе и росписи по дереву проступает влияние бурятского искусства. А если всмотреться в декоративную обработку деревянных бытовых предметов (резьбу и роспись), орнамент в тканых изделиях – заметим технические приемы аналогичных вещей Русского Севера и Поволжья. Фольклор восходит к общерусской традиции, имея белорусские, украинские влияния. Заметим мы заимствования и в одежде семейских: южнорусские, украинские, белорусские, а также бурятские элементы.

Пошли века, отношение к "раскольникам" изменилось, но до сих пор, к сожалению, ни государство, ни новообрядческая Церковь так и не покаялись перед староверами за преследования и казни. И "гласом вопиющего в пустыне" остаются скорбные слова А. И. Солженицына: "Боже, как могли мы истоптать лучшую часть своего племени? Как могли разваливать их часовенки, а сами спокойно молиться и быть в ладу с Господом? Урезать им языки и уши! И не признать своей вины до сих пор?. Пока не выпросим у староверов прощения и не соединимся все снова — ой, не будет России добра!"