Легенды Бахчисарая

Среди плодотворных, эвристически значимых идей русских космистов особое место занимает мысль о необходимости объединения людей, то есть преодолении искусственно созданных цивилизацией барьеров между субъектом и объектом, естественным и искусственным. Значительный вклад в утверждение идеи необходимости объединения людей, в превращение человечества в единый объект эволюции внесли ученые-естествоиспытатели. Своими работами они доказывали космический характер человеческой жизни, что требует понимания ее вне социально-экономических, идеологических, расовых и прочих характеристик. Настоящими космистами можно считать людей культуры: язык живописи, музыки, архитектуры понятен независимо от национальности, местожительства, вероисповедания. Восхищение подлинным искусством интернационально.

Бахчисарай

Это удивительное название привлекло меня, листавшую томик произведений А. С. Пушкина, своей загадочностью и непохожестью. В нашей местности нет слов, схожих по звучанию с этим словом, но почему-то оно было близко мне и понятно. Мне казалось, что я слышала его не раз, но оказалось – нет. Я, читающая поэму Пушкина, открывала для себя новый, удивительный мир востока, далекий, незнакомый. Великолепный город среди цветущих садов – Бахчисарай. Узкие, мощеные улочки; дома с двориками обнесены высокими каменными стенами и окошками, обращенными только во двор; высокие, похожие на минареты, тополя; розы, жасмин, сирень Бахчи-Сарай – Дворец в саду. Хан-Сарай – ханский дворец

«Скажите мне, чей образ нежный

Тогда преследовал меня

Неотразимый, неизбежный

Марии ль чистая душа

Являлась мне, или Зарема

Носилась ревностью дыша. » - слышала я совсем рядом с собой голос влюбленного Пушкина. Мне казалось, что он должен быть влюблен – другой бы этих строк не написалЛишь отложив книгу и дочитав последние строчки, я поняла: это обо всех нас, романтиках, считающих любовь высшим проявлением человеческих чувств. Я читала, и мне казалось, что я понимаю каждого из участников околофонтанной истории: хана, полюбившего молодую красавицу, человека, сочинившего легенду о нем, скульптора, воплотившего фонтан слез в жизнь, поэта, пораженного увиденным – психика человеческая универсальна в вопросах чувств. В этой поэме слились воедино представители совершенно противоположных культур, традиций, законов, образовав новый межкультурный контекст со своими загадками, домыслами, противоречиями. Слияние восточной и западной культуры получилось в этой поэме очень чувственным, живым.

Так и родилась романтическая тема моей работы: «Роль многоголосия культур в поэме Пушкина «Бахчисарайский фонтан» в утверждении единства вечных нравственных ценностей»

Цель моей работы – показать единство вечных человеческих ценностей в поэме Пушкина, воплотившихся через смешение эпох, религий, имен, наименований в фонтане, который поражает у каждого из нас «самое тонкое, что есть в человеке – душу»

Моя работа – напоминание всем живущим, что земля у нас одна, а мы на ней лишь временные жильцы, и наша задача – сохранить и сберечь в своих душах те невидимые нити, которые связывают нас друг с другом, ведь человек существо социальное. Одиночество – не его удел

Глава первая

Легенды Бахчисарая

Вокруг этого прекрасного места ходило немало легенд и преданий. Но если прогуляться даже заочно по всем знатным местам Бахчисарая, мы найдем маленький, неприметный закоулок, где в фонтане из чаши в чаши прыгают капельки воды, привлекая внимание двух одиноких роз. Фонтан не уникален, в ханском дворце находится похожее сооружение в «Бассейном дворике», имеется подобный фонтан во дворце Толкапы в Стамбуле, но лишь с Бахчисарайским фонтаном связывали одну из известнейших легенд, которая постоянно рассказывалась, отчего и разрослась, покрывшись слоем таинственности и чередой вопросов

«Грозен был хан Крым-Гирей. Никого он не щадил, никого не жалел

Шли годы. Постарел некогда молодой хан, и ослабело его сердце.

Однажды в гарем к старому хану привели невольницу, маленькую худенькую девочку. Диляре ее звали.

Диляре не согрела лаской и любовью старого хана, а все равно полюбил ее Крым-Гирей. И впервые за долгую жизнь свою он почувствовал, что сердце болеть может, страдать может, радоваться может, что сердце — живое

Недолго прожила Диляре. Зачахла в неволе, как нежный цветок, лишенный солнца. А когда любимая уходит из жизни, сердце плачет кровью. Понял хан, как трудно бывает человеческому сердцу.

Вызвал Крым-Гирей мастера Омера и сказал ему:

— Сделай так, чтобы камень через века пронес мое горе, чтобы камень заплакал, как плачет мужское сердце.

Спросил его мастер.

— Хороша была девушка?

— Что знаешь ты о ней? — ответил хан. — Она была молода. Она была прекрасна, как солнце, изящна, как лань, кротка, как голубь, добра, как мать, нежна, как утро, ласкова, как дитя.

Долго слушал Омер и думал: как из камня сделать слезу человеческую?

. На мраморной плите вырезал Омер лепесток цветка. Один, другой. А в середине цветка высек глаз человеческий, из него должна была падать на грудь камня тяжелая мужская слеза, чтобы жечь ее день и ночь, не переставая, годы, века.

И еще вырезал Омер улитку — символ сомнения Знал он, что сомнение гложет душу хана: зачем нужна была ему вся его жизнь — веселье и грусть, любовь и ненависть, все человеческие чувства?

. Стоит до сих пор фонтан в Бахчисарайском дворце и плачет, плачет день и ночь. »

Так звучала легенда о самом известном фонтане Ханского дворца из уст собирательницы крымского фольклора Кустовой М. Г.

Существует еще множество версий об истории и поэтическом предании этого фонтана. По одной легенде фонтан находился у беседки старого дворца, по второй — у стен усыпальницы, где была захоронена загадочная Диляра-Бикеч (тат. — красавица — княжна). Известно, что она умерла в 1764 году. В это время творил во дворце каллиграф и художник Омер ибн аль-хадж Мустафа. Именно этому мастеру приписывается создание Фонтана Слез. Надпись на фонтане восхваляет хана-строителя, который «тонкостью ума нашел воду и устроил прекрасный фонтан. »

«Слава Всевышнему! Лицо Бахчисарая опять улыбнулось:

Милость великого Крым-Гирея славно устроила!

Неусыпными стараниями он напоил водой окрестности,

И если будет на то воля Божья, сделает ещё много добрых дел.

Он тонкостью ума нашёл воду и устроил прекрасный фонтан.

Если кто хочет проверить, пусть придёт и посмотрит:

Мы сами видели Дамаск и Багдад и не встретили там ничего похожего!

О шейхи! Кто будет утолять жажду, тому Коран языком своим скажет:

Приди, напейся воды чистейшей из источника исцеляющего!»

В этих надписях нет имени Диляры. Есть лишь намек на загробную жизнь в райском саду и утешительный призыв к исцелению. Имя Диляры запечатлено на Мавзолее (дюрбе), где, возможно, стоял фонтан: «За упокой души Диляры». Откуда же родилась вторая легенда о безнадежной любви жестокого хана к прекрасной княжне, безвременно умершей от руки соперницы? По сюжету предания убитый горем хан воздвигает над прахом возлюбленной мавзолей и скорбный фонтан. В «Сказании о зачатии царства казанского» в родословных таблицах ханов крымских значится имя графини Потоцкой — жены Фахт Гирея I (1596). Именно имя Потоцкой услышал А. С. Пушкин в легенде, поведанной ему в Петербурге К***. Имя же Диляры-Бикеч связывается с Крым-Гирей ханом (1756— 1764 гг. ). Таким образом в легенде соединилось два исторических предания: XVI в. и XVIII в. , а также в XIX в. — романтическая версия А. С. Пушкина

Глава вторая

История знакомства Пушкина с легендой о фонтане

Сам Пушкин полностью называл вдохновительницу своей южной поэмы. Это — Софья Станиславовна Потоцкая, вышедшая в 1821 году за начальника штаба второй армии генерала Павла Дмитриевича Киселева и рассказавшая поэту еще в 1818—1819 годах легенду о старинной красавице Марии Потоцкой, печально завоевавшей любовь одного из последних Гиреев. Поэтому известную запись Пушкина о зашифрованной рассказчице бахчисарайской легенды «К**» и следует читать: «Киселева поэтически описывала мне его». Софья Станиславовна Потоцкая встречалась в Петербурге с Пушкиным незадолго до его ссылки на юг, и ей он посвятил свое стихотворение 1819 года «Платоническая любовь». Она родилась в Тульчине в 1801 году. Через год в семье Потоцких появилась другая дочь — красавица Ольга (впоследствии Нарышкина), тоже ставшая одной из знакомых Пушкина по Петербургу и Одессе. Девочки росли в юго-западных владениях Потоцких — в Тульчине, где находились два дворца их владетельного рода, и в Умани, где в честь их матери был разбит в 1793—1796 годах знаменитый сад Софиевка; часть года семья проводила в Крыму. В горной части это огромное имение заключало строевые леса, в долинной были вскоре разведены виноградники тончайших французских лоз, а на обрыве над морем разбит роскошный парк с редкими тропическими растениями. Обе девушки рано полюбили солнечный полуостров с его польскими виллами и памятниками ханской Тавриды. Старшая отличалась, по словам Пушкина, «поэтическим воображением», и легенды Крыма живо воспринимались ею, как, вероятно, и ее младшей сестрой. Столица Гиреев Бахчисарай с его дворцом и садами должна была особенно привлечь их внимание, тем более, что живописной местности и историческому городу вполне соответствовала услышанная ими здесь прелестная легенда об одной из представительниц их прославленного рода — Марии Потоцкой, пережившей беспримерную трагедию в гареме крымских повелителей. (слайд 9) Эти именно польские девушки окрестили мемориальный водомет, призванный символически выражать скорбь безутешного Керима; они назвали его «фонтаном слез», т. е. создали образ, увековеченный в русской поэзии Пушкиным. Этих юных мечтательниц он и имеет в виду, воздавая хвалу ранним посетительницам Бахчисарая, растроганным необычайной судьбой их праматери и живым памятником скорби, воздвигнутым ей:

Младые девы в той стране

Преданье старины узнали

И мрачный памятник оне

Фонтаном слез именовали.

Стихи эти могли относиться только к сестрам Потоцким. Софья Станиславовна гордилась своим историческим родом и чтила его предания. Война, наука и поэзия были отличительными признаками знаменитой фамилии. Участники героических битв, ученые, поэты и публицисты, они внушали восхищение и гордость своей одаренной и смелой правнучке. Интересно ее письмо, написанное в 1845 году великому князю Михаилу Павловичу с просьбой исходатайствовать у Николая I облегчение участи ее арестованного брата — Мечислава Потоцкого. Культом великих предков и вызовом современным властителям звучит конец этого необычайного прошения: «Этот человек носит историческое имя и принадлежит к роду, члены которого гордятся этим именем. Я заявляю это Вам, князь, ибо не умею скрывать своих чувств. Ваше императорское высочество может считать меня чересчур смелой, но оно не откажет мне в обладании духом моей семьи в высочайшей степени». Дух семьи — это означало для нее героизм ратных подвигов и величие духовных деяний. Вот почему идеальная душевная чистота Марии Потоцкой представлялась ей великой эпической темой, драгоценной для подлинного поэта, которому она и мечтала сообщить ее. Вскоре он появился на ее пути — двадцатилетний юноша, вчерашний лицеист, но уже первый среди русских поэтов.

В зимний сезон 1818—1819 года семнадцатилетняя Софья Станиславовна впервые стала выезжать на петербургские балы. Ее красота, сочетавшая яркую солнечность эллинского типа ее матери с утонченной задумчивостью славянского облика ее родственниц по отцу, вызвала всеобщее восхищение. Пушкин, всегда ценивший, по его собственному свидетельству, законченную красоту женских лиц, не мог пройти без внимания мимо молодой Потоцкой, уже вызвавшей поклонение его друга Вяземского. Девушка с поэтическим воображением и вольнолюбивой душой заинтересовалась автором «Вольности», «Руслана», «Любви, надежды, тихой славы». Несмотря на сильное впечатление Пушкина от этого «предания любви», он еще не был готов к его воплощению. Он только высоко оценил его драматизм и неизгладимо запечатлел его образы в своей творческой памяти. Это вызвало и новое отношение к даровитой девушке, плененной западно-восточной легендой с ее преданиями католической Польши и мусульманского Крыма. Вместе с прелестным замыслом возникло и важнейшее событие его душевной жизни – любовь к романтической красавице

Глава третья

История знакомства Пушкина и его читателей с фонтаном

Пушкин приехал в Бахчисарай 7 сентября 1820 года. Главная достопримечательность этого крымского города — Ханский дворец, резиденция Гиреев — не произвела на поэта особого впечатления:

«В Бахчисарай приехал я больной. Я прежде слыхал о странном памятнике влюбленного хана. К ** поэтически описывала мне его, называя la fontaine des larmes. Вошед во дворец, увидел я испорченный фонтан; из заржавой железной трубки по каплям падала вода. Я обошел дворец с большой досадою на небрежение, в котором он истлевает, и на полуевропейские переделки некоторых комнат. NN почти насильно повел меня по ветхой лестнице в развалины гарема и на ханское кладбище»

Легенда, услышанная непосредственно на месте происходивших в ней событий, вдохновила Александра Пушкина, и герои давнего предания (хан, известный своими жестокостями и разгульным образом жизни, за что и получил прозвище дели-хана (сумасшедшего хана), невольница-христианка, которую он полюбил и сделал своей женой, фонтан, воздвигнутый в честь любимой, да не обычный, а в виде маленьких сосудов, вода из которых не бьет струей, а вытекает по каплям, как слезы) ожили сначала в его воображении, а затем в стихотворных строчках:

Фонтан любви, фонтан живой!

Принес я в дар тебе две розы.

Люблю немолчный говор твой

И поэтические слезы

Гирей сидел потупя взор;

Янтарь в устах его дымился;

Безмолвно раболепный двор

Вкруг хана грозного теснился.

Критика и общественность оказались единодушными, называя поэму «прекрасным благоухающим цветком». Известно, что еще до выхода в свет поэма получила широкую известность и распространение. «В Петербурге ходят тысячи списков, — писал Пушкин брату 1 апреля 1824 г. - Радуюсь, что мой фонтан шумит».

Фонтан шумит до сих пор, и сюжет этой поэмы известен каждому школьнику: грустен хан Гирей, потому что предмет его любви — польская княжна Мария равнодушна к нему. Недавние заботы о ней любящего отца, покой, радость сменила неволя ханского гарема. Княжну охраняет злой и равнодушный надзиратель-евнух и постоянно грозит расправой красавица Зарема, прежняя любовь хана. Она умоляет Марию: «Я прекрасна; во всем гареме ты одна могла б еще мне быть опасна; но я для страсти рождена, но ты любить, как я, не можешь; зачем же хладною красой ты сердце слабое тревожишь? Оставь Гирея мне» Безвременно умирает то ли от страха, то ли от тоски Мария. Подозрение падает на Зарему, и ту бросают в реку. А убитый горем хан в честь умершей возлюбленной возводит Фонтан слез

Пушкинский «бахчисарайский фонтан» уникален своей поликультурностью, являясь примером удивительного взаимодействия людей разных культур, эпох, религий

Глава четвертая

Многоголосие культур в поэме Пушкина

Поэма – средоточие интересов самых разных национальностей и вероисповеданий. Большинство путешественников полагало, что женщина была христианкой. Расхождения возникали в отношении ее национальности. Выдвигались различные версии. Наиболее известны мнения по этому вопросу И. М. Муравьева-Апостола и А. Мицкевича. "Странно очень, - писал Муравьев-Апостол, - что все здешние жители непременно хотят, чтобы эта красавица была не грузинка, а полячка, именно какая-то Потоцкая, будто бы похищенная Керим-Гиреем. Сколько я не спорил с ними, сколько не уверял их, что предание сие не имеет никакого исторического основания, и что во второй половине XVIII в. не так легко было татарам похищать полячек, все доводы мои оставались бесполезными; они стоят на одном: красавица была Потоцкая". Муравьеву-Апостолу возражал Мицкевич: "Не знаем, на чем основывается его мысль, так как утверждение, что татарам в середине XVIII века нелегко было бы взять в плен невольницу из рода Потоцких, не убеждает. Известны последние волнения казаков на Украине, приведшие к тому, что много людей было взято в плен и продано татарам. В Польше существует много шляхетских семей, носящих фамилию Потоцких - упомянутая невольница не обязательно должна была принадлежать к знаменитому роду владельцев Умани, которые меньше были доступны нападениям татар и казаков". Версия о польском происхождении таинственной возлюбленной крымского хана имеет некоторые основания. Первое упоминание о польской девушке, которая попала в Бахчисарай, связано с именем хана Фехт-Гирея, правившего с 1736 по 1737 г. "Дело в том, что Фехт-Гирею досталась в подарок пленная девица, дочь польского боярина, в которой предполагают прославленную в народной молве и в поэзии Марию Потоцкую, - писал историк В. Д. Смирнов, - она некоторое время прожила в качестве невольницы в доме Фехт-Гирея. Но так как польская боярынька, говорят крымские историки, не была сподоблена истинной веры мусульманской, да и красотою тоже не была наделена, то Фехт-Гирей счел за лучшее променять ее на выкупное золото". В. Д. Смирнов почерпнул эту историю из рукописного трактата на турецком языке "Семь планет", автором которого, как предполагают, был крымский историк Сейд-Мухаммед-Риза, живший в первой половине XVIII в. Можно предположить, что уже во второй половине XVIII века рукопись Мухаммеда-Ризы в Крыму была забыта, но отголоски ее, трансформировавшись, бытовали в устных преданиях крымских татар. "Польская боярынька" превратилась в Марию Потоцкую, а любовную историю стали связывать не с именем Фехт-Гирея, который правил всего один год, а с личностью Крым-Гирея, одного из самых известных крымских ханов. Дюрбе Диляры-Бикеч и Эшиль-Джами - памятники, датированные временем правления Крым-Гирея, - придали легенде реальное основание. А после выхода в свет пушкинской поэмы "Бахчисарайский фонтан" в круг памятников, связанных с легендой, вошел и Фонтан слез, который постепенно отодвинул на задний план другие реалии, якобы подтверждавшие действительное существование ханской возлюбленной. Таким образом, история с пленной девушкой из Польши, имеющая какую-то историческую основу, в конце XVIII - начале XIX в. , превратилась в легенду, которую связывали с загадочным Дюрбе, Крым-Гирей-ханом, Фонтаном слез и знатным польским родом князей Потоцких. Сюжет о таинственной любви хана к чужеземке к концу XVIII в. передавался в разных вариантах. Так, И. Федоров приводит воспоминания некого полковника Х-ры, грека по происхождению. По его версии, невольницей Крым-Гирея была гречанка Диона Хионис из Солоников, которая случайно попала в ханский гарем. Хан назвал ее Дилярою. (Интересно, что имя матери Дионоры было Мария). Федоров излагает традиционный сюжет о любви хана к девушке-христианке: "Дионора очень тосковала. Здесь же, из окон дворца, видны только сад и узкие угрюмые дворики с фонтанами. Иногда она горячо молилась перед небольшим образом, который ей позволили держать у себя возле кровати, с зажженной лампадой". Далее по тексту воспоминаний она отвергает чувства хана: "Но, вспомнив, что она христианка, взглянув на страшно изборожденное страстями лицо хана, она невольно отшатнулась от него с криком: "Нет, нет, я христианка!". О смерти Дионоры И. Федоров рассказывает почти по тексту пушкинского "Бахчисарайского фонтана": "В числе других жен была черкешенка Зарема, которая любила Гирея, она же убивает Дионору, за что ее убивают по приказу хана. Ей дали выпить чашку отравленного кофе и через час ее не стало". Некоторые посетители дворца, как и Муравьев-Апостол, считают, что таинственная пленница была грузинкой. Такого мнения придерживался, например, Б. Л. Недзельский. При этом он уточнял: "Ни о Диларе, ни о любви к ней хана мы нигде не находим никаких исторических свидетельств, и лишь надписи на необычном для ханских наложниц мавзолее дает возможность предполагать, что какая-то Дилара, по всей вероятности, как называет ее имя, грузинка по происхождению, а следовательно, быть может христианка, была любимицей хана. Этот исторический факт и является тем зерном, из которого выросла легенда о Бахчисарайском фонтане".

Почему столько национальностей приписывали легенду о ханской возлюбленной себе? Ответ очевиден: слишком хороша была эта легенда, а прекрасное ощущается в любом сердце одинаково.

А самое интересное, что и образ вероломной погубительницы прекрасной возлюбленной хана тоже неоднозначен. А для меня даже более интересен. Во второй половине XIX в. , в легендах, связанных с Фонтаном слез и романтической любовью к девушке-христианке, появляется новое имя - Феря, о котором говорит Е. Горчакова. Ф. В. Ливанов в путеводителе, изданном в 1874 г. , пересказывая легенду, тоже упоминает это имя: "Происшествие, рассказанное Пушкиным, сохранилось доселе в татарском народе, как предание и передается старожилами в Бахчисарае так: Зарема называлась Феря. Хан любил ее больше других жен, но когда привезли ему чужую пленницу неизвестно какую, только не татарку, то он оставил Ферю, имя новой пленницы ему не понравилось и он сказал: да будешь ты отныне Диляра-Пикеч, что значит княжна (Бек - князь, пикеч - княжна), украшающая сердце. Она скоро умерла, потому что ее извела Феря, и Фери скоро за это не стало. Хан построил над прахом Диляры-Пикеч надгробный памятник". В переводе "Феря" (Ферах) - значит "победитель". По-видимому, в устных преданиях крымских татар во второй половине XIX в. сочувствие и симпатию вызывала отвергнутая, но не сдавшаяся женщина их веры, а не чужестранка. Имя Ферах неоднократно встречается в эпитафиях на ханском кладбище, одна из этих поэтических эпитафий в аспекте трансформации легенды может представлять определенный интерес: "О сердце! Не верь суетному миру, рано или поздно ты раскаешься наконец: увидишь, что этот мир вероломен, что он беспрестанно смеется тебе в глаза и тебя унижает. Много в мире было царей: все они переселились в вечность. Ферах-султаны-ханым, оставив свет счастья, поразила нас горестью. На двенадцатом году жизни она неожиданно испила сладость чаши смерти. Где этот молодой отпрыск райского сада, этот алмаз, перл чистоты, кипарис, вертоград скромности, эта несравненная жемчужина мудрости? Солнце это, взглянув на быт мира, равнодушно скрылось за облаками. Итак, да осветит ее Бог светом славы, да простит ей прегрешения ее и помилует. Хронограмма ее: ангел прилетел и улетел; рай стал жилищем Ферах-султаны".

Узнав об этой версии, я увидела мир гордых мусульманских женщин, и они разбудили во мне уважение к ним. Мне, современной девушке, понятно их негодование: каждая из нас хочет быть единственной, а не одной из многихИх душевная трагедия ничуть не меньше горестного одиночества в чужой стране возлюбленной хана Гирея, а все они – заложники мужского эгоизмаСовременно? Ещё как! И обида их звучит одинаково на всех языках, и мольбы, обращенные к покинувшему их супругу, тоже одинаковы. Не слышали их тогда. Слышат ли их сейчас?

Не только в образах героев, но и в архитектурном образе фонтана слез соединились мифологическая и религиозная системы, искусство и традиции. Рассмотрим один из элементов фонтана, получивших благодаря Пушкину одну из самых известных мифологических трактовок: соединение креста и полумесяца в навершии памятника. Пушкин воспользовался бытовавшей в Бахчисарае легендой о любви хана к христианке "на правах поэта, как своего рода фольклорным материалом". Позже его поэма породила новый пласт местного фольклора, и теперь нелегко разобраться, что послужило причиной, а что явилось следствием, и это еще раз подтверждает мысль о том, что Пушкин - великий поэт-мифотворец. Герой его поэмы, переживая невосполнимую утрату, осмеливается бросить вызов высшим силам. Если, как ему кажется, различие вероисповеданий не дает соединиться с любимой, то он дерзко соединяет крест и полумесяц на Фонтане слез:

Над ним крестом осенена

Магометанская луна

(Символ, конечно, дерзновенный,

Незнанья жалкая вина).

Исследователи заметили, что Восток, "обрисованный впечатлительным поэтом-романтиком, "встретившись и соприкоснувшись" с другим "чужим" смыслом, - по Пушкину это чистая душа христианки Марии, - раскрыл "свои глубины". Между Востоком и Западом начался бы диалог". Пушкин гениально уловил, что "чужая культура только в глазах другой культуры раскрывает себя полнее и глубже " Это и сумел показать поэт в "Бахчисарайском фонтане". Пушкинская трактовка рельефа на навершии Фонтана слез как символического сочетания креста и полумесяца, - истина искусства. Изображения, похожие на кресты, встречаются на архитектурных памятниках мусульманского зодчества. Такие изображения сохранились в Бахчисарайском дворце. В одной из проходных комнат в личных покоях ханов (в так называемой комнате Марии Потоцкой) над камином сохранился крест. По мнению исследователя прошлого века, этот крест, вероятно, позднейшее украшение. В. Пассек в 30-е гг. XIX в. писал о Фонтане слез: «наверху сделано украшение, похожее на луну с крестом, или с цветком в середине", а далее автор говорит: "Несколько крестов или даже фигур вроде крестов ничего не доказывают. Нет вероятия, это хан татарский, поклонник Мугамеда, решился для женщины, как бы ни любил ее, осенить луну знаменем креста. Подобный же крест отделан над камином во внутренних тогдашнего смотрителя Бахчисарайского дворца, знатока восточных языков и автора интересной статьи "Реван или торжественный обряд татар-ремесленников в Крыму" Е. Булатова: "Если это действительно кресты, а не просто украшение, не розаны с двумя листьями, то я скорее разделяю мнение Г. Булатова, что это хитрое дело греческих мастеров, которые часто занимались работами у татар, нежели мы думаем, что любовь к женщине заставила хана возводить над мечетью крест" Но дело в том, что в исламе никогда не было сочетания креста с полумесяцем, как в христианстве. Легенда о "хитром деле греческих мастеров" бытовала в мусульманском и христианском мире. Например, Джелал Эссад приводит ее вариант, относящийся к строительству мечети Сулейманиэ в Стамбуле: "Существует легенда, что грек-каменщик, работавший при постройке мечети, тайно вырезал на камне, предназначавшемся для михраба (молитвенной ниши в мусульманских культовых сооружениях) маленький крест. Каменщик этот был казнен в присутствии страшно разгневанного султана, а порфировую плиту, уже не пригодную для самой мечети, положили перед входом в главный корабль, повернув сторону, украшенную крестом, к земле". Эссад называет эту легенду просто клеветой, объясняя, что в других мечетях у дверей, где проходит много народу, можно часто увидеть порфировые плиты как более прочные. По его мнению, эта круглая плита могла предназначаться только для того места, где она лежит. "Что же касается до креста, - полагает этот турецкий исследователь, - это трудно предположить, что грек-рабочий осмелился бы вырезать его в присутствии тысячи мусульман, работавших вместе с ним; а если он его и вырезал, то нетрудно было бы уничтожить этот крест и тем сделать плиту пригодной для первоначального назначения".

На навершии Фонтана слез в Бахчисарайском дворце четко просматривается внутри алема (полумесяца) фигурка, чем-то напоминающая крест. Кстати, полумесяц на Фонтане слез похож на двойной рог. Такого типа алемы можно встретить почти во всех мусульманских памятниках в Крыму. Происхождение их скорее всего египетское. У египтян рог был символом силы. Знак в виде креста исследователь Л. Н. Малиновская рассматривает как трехлепестковый произрастающий колос - символ жизни и вечности. Выдвигается и другое толкование: фигурка на вершине фонтана похожа и на птицу с распростертыми крыльями. Это можно объяснить:

1. Автор исходит из того, что в раннемусульманской мифологии обитаемая часть мира представлялась в виде пятичастного образа птицы с головой, грудью, двумя крыльями и хвостом. Голова ее - Мекка, Медина и Йемен; грудь - Сирия и Египет; правое крыло - Ирак и т. д.

2. На мировом древе, или древе жизни, место птицы - на вершине. В качестве Птицы мирового древа в каждой конкретной традиции обычно выступает наиболее царственная птица, чаще всего орел. "Птица на мировом древе обозначает верх и в этом смысле противопоставлена животным классификаторам низа - хтоническим животным, прежде всего змее" "С верхней частью Древа мирового связываются птицы (часто две - симметрично или одна - на вершине, нередко орел), с нижней частью змеи, лягушки, мыши, бобры. ".

Бахчисарайский Фонтан слез украшен растительным орнаментом, который встречается в искусстве ислама как символ райского сада. Предположительно растительный орнамент можно рассматривать и как символическое изображение мирового древа. При таком толковании навершие понимается как вершина древа, и на нем вполне уместна фигурка птицы. В нижней части фонтана есть две спирали, в которых можно усмотреть стилизованное изображение змеи.

Значение символики на Фонтане слез, конечно, будет ещё уточняться исследователями. И через какое-то время я прочитаю другие версии истории этого памятникаА сейчас мне стало ясно одно: именно сочетание различных культур, эпох, религий, национальностей в легенде о Бахчисарайском фонтане и делает рассказанную историю привлекательной для многих поколений читателей.

Заключение

Конечно же, нет ничего удивительного в том, что на правах поэта Александр Пушкин попросту воспользовался своего рода фольклорным материалом при написании «Бахчисарайского фонтана». Эта поэма породила новый пласт местного фольклора, и теперь нелегко разобраться, что послужило причиной, а что явилось следствием. Но до сих пор неясно, как же все-таки появился фонтан? Действительно ли он был посвящен умершей жене Крым-Гирея? Какой жене: христианке Марии или мусульманке Диляре? Какая из легенд наиболее правдива?

Директор Бахчисарайского ханского дворца-музея Сервер Эбубекиров рассказал, что на самом деле все легенды о фонтане вымышленные. И «плачущий фонтан» не имеет никакого отношения к любовной истории о Крым-Гирее и его жене. Создание этого исторического памятника, по его словам, несет чисто философский смысл. И не плачет фонтан, а просто крымская вода, богатая известняком, в свое время засорила его, и вода пошла не струей, а каплями. Вот, дескать, и начал народ слагать легенды. Ну а работники музея не растерялись и, дабы не разрушать красивую сказку, в которую так верят туристы, до сих пор прибегают к маленькой хитрости: каждое утро, заливая в фонтан два ведра воды, затыкают свинцовую трубку, из которой течет струя, шариком из ваты. И тогда фонтан начинает «ронять слезы». А строки Пушкина «Принес я в дар тебе две розы» создали традицию у работников музея истории и культуры крымских татар — они ежедневно кладут в верхнюю чашу «фонтана слёз» две свежие розы.

Почему, несмотря на столько неувязок и противоречий в судьбе фонтана. легенда о нем в пушкинском пересказе продолжает будоражить и привлекать наши умы и сердца? Да и какая разница, что с чем перепутано и перемешано в этой поэме? Главное – не в этом. Главное в том, что мы, люди разных культур, читая знаменитые пушкинские строки, соединившие Восток и Запад, становимся ближе друг к другу, понятнее, что мы видим мир не через границы, выстроенные политиками, а через соединенье своих душ во времени и пространстве. В этом и состоит жизнеутверждающая идея романтической поэмы – показать единство вечных человеческих ценностей , воплотившихся через смешение эпох, религий, имен, наименований в фонтане, который поражает у каждого из нас «самое тонкое, что есть в человеке – душу»

Послесловие

Вот столько интересного я узнала о фонтане слез, воспетом Пушкиным. Что мне дала эта работа? Многое. Кроме того, что я прочитала восхитительную историю , я прикоснулась к очень взрослым проблемам любви и предательства, жестокости и милосердия, памяти и прощения. С течением времени мир изменился: мы живем в другом ритме, более быстром, на ходу перекусываем, попутно переворачивая страницы понравившихся книг, пропуская то важное, о чем нужно читать не спеша, вдумчиво. Сейчас мне 16 лет, и мне интересна история любви, позже мои ориентиры будут меняться. Но ответы на свои вопросы лучше искать в классической литературе: мир человеческих чувств со времен героев этого предания изменился мало, и страстей вокруг нас не меньше. А знать, что где-то, когда-то жил ( пусть и вымышленный) человек с похожими на меня проблемами – это уже не одиночество, это верная рука доброго друга, протягивающего мне руку со страниц любимых книг.

Опять неизвестность. И жизни кривая

Уходит, как звезды, в небесный простор.

И в сумерках ночь, крохи дня собирая,

В душе разжигает любовный костер.

Ведь это смешно – быть в толпе одинокой.

Хоть так же грешно целовать не любя,

И ждать новой встречи, где берег высокий

Макушкой своей достает облака.

Все в мире нелепо, как детская сказка,

Но мило и просто, как мамина шаль.

И мне так важна эта чья-нибудь ласка.

И мне так нужна эта новая даль.

Где в сумерках ночь крохи дня собирает.

Где можно представить в дорожной тиши,

Как, сняв башмаки, я за счастьем шагаю

И будто оно мне навстречу бежит!

Слово «счастье», произнесенное на любом из языков, будет понятно любому из нас: особое звучание этого слова заставляет сердце биться чаще. Научимся понимать друг друга и станем во сто крат богаче. А культурное наследие, данное нам – это слова понимания в полилоге различных мировых культур. Живите шире и помните: «Самого главного глазами не увидишь. зорко одно лишь сердце»