Гонения на русскую православную церковь

Как известно, признаками гражданского общества являются инициативность и активная жизненная позиция граждан по отношению к власти, их политическая активность. От того, каковы они, и можно оценивать состояние общества. Нам некоторые политики говорят: «Россия особая страна, у нас не сложились институты гражданского общества, мы не такие, нам нужна «сильная рука», мы «подданные» и т. д. ». однако, оглянувшись в недавнее прошлое, мы с удивлением видим , что это не так. Вспомним хотя бы эпизоды из истории русской Православной церкви, жизнедеятельности её прихожан

Русская Православная Церковь имеет многовековую историю, которая характеризуется и яркими, и тёмными временами. Особенно насыщенный событиями был период истории русской Православной Церкви в ХХ веке. Это и период деградации при Распутине, и период гонений в годы большевистской диктатуры, и период подвижничества в годы Великой Отечественной войны, и её возрождение в конце века

Современное состояние гражданского общества, нашей духовной культуры оставляет желать лучшего, мы всё больше теряем своё духовное начало, погрязаем в грехах, теряем нравственные корни. Поэтому вопросы истории развития отечественной христианской культуры становятся всё более актуальными.

В нашей исследовательской работе мы попытаемся изучить и раскрыть причины этих явлений современности сквозь призму истории.

Так как тема для изучения истории отношений советской власти и русской православной церкви очень обширна, то в нашей работе мы рассмотрим, как, несмотря на преследования и репрессии, многие граждане страны не смирились с ситуацией, не потеряли духовного начала, не свернули с пути, порой сложного и опасного, противоречивого.

На примере жизни одного человека мы попытаемся обосновать весь наш проект.

Идеология и практика большевиков требовала: лишить духовного начала наше общество - через пытки и казни, уничтожение храмов и национальных святынь. Однако, все-таки люди сохранили человеческое лицо, нравственные идеалы, и не свернули со своего сложного пути.

Мы выдвинули гипотезу, о сохранении в России сформированных до революции элементов гражданского общества.

Поэтому объектами нашей работы являются: русская православная церковь в эпоху гонений и человек внутри этой эпохи - Архиепископ крымский - Лука

Предметом исследования стала его жизнь и деятельность на фоне всех гонений.

Задачи – доказать, что, не смотря на политику большевиков лучшие люди нашей страны смогли сохранить и приумножить сокровищницу духовного достояния нашей Родины!

Цели: изучив особенности борьбы государства с церковью как институтом

-оценить, какой урон духовно-нравственному состоянию общества нанесли «гонения на церковь», насколько глубоким был этот урон, как реагировало общество на гонения, на деятельность церковных деятелей;

-сформировать представление о духовном облике, нравственных качествах людей этой эпохи;

-воспитывать чувства патриотизма, гражданскую активность, ответственность за свои поступки.

Методы исследования:

-поиск и изучение литературы и источников,

-сбор и обработка материалов,

-анализ и оценка полученных сведений на основе историзма,

-выводы.

В первой главе мы расскажем о жизнь и деятельности церкви в новых условиях, в условиях формирования тоталитарной диктатуры, раскроем факты уничтожения большевиками церкви. Изучить вопрос гонений на РПЦ нам очень помогли работы В. Вериги, Л. Регельсона, С. Мельгунова, в которых со всей беспощадностью описаны злодеяния большевиков. Во второй главе мы попытаемся проследить жизнь и деятельность одного из граждан нашей страны – выдающегося хирурга, священника и гражданина – архиепископа крымского Луки (в миру – Войно-Ясенецкого Валентина Феликсовича).

При написании работы была использована разнообразная литература и источники: а) учебная литература и пособия .

б) монографии и исследования: Введенский А. «Церковь и государство» и «Революция и церковь». М. ,1923. , Верига В. «Конфискация церковных ценностей в Украине» Киев-Торонто 1996, Бердяев Н. Церковная смута и свобода совести, Путь, 1926 г. , № 5, Боголепов А. От Святейшего Синода к Священному Собору Православной Российской Церкви. М. , 1998, Регельсон Л. «Трагедия Русской Церкви» 1917 – 1945. М. , «Феникс», 2002. в частности, в работе Дамаскина дается богатый фактический материал, широко раскрывающий гонения на русскую православную церковь.

в) мемуары: в сборнике «На темы русские и общие» в честь проф. Н. Тимашева. Нью-Йорк, 1965 г.

Васильчиков И. Мое участие в Поместном церковном Соборе Российской Православной Церкви 1917-1918 г. г. Новый Журнал, 1971. Валентинов А. «Черная книга» (Штурм небес), Арутюнов А. Досье Ленина без ретуши. М. , «Вече», 1999.

г) Тобольские епархиальные ведомости Сборник документальных данных и воспоминаний о борьбе советской власти против религии. Арутюнов А. Вступительная статья П. Струве. Париж, 1925 г. Васильчиков И. Мое участие в Поместном церковном Соборе Российской Православной Церкви 1917-1918 г. г. Новый Журнал, 1971, кн. 102. А так же Интернет-ресурсы, в частности: Лев Регельсон – «трагедия Русской православной церкви 1917-1945 гг. (документы) и др.

Советской власти существование церкви любой концессии было крайне не выгодно. Церковь своими морально-нравственными идеями подрывала идеи «мировой революции», «экспроприации экспроприаторов», осуждала проявления жестокости, насилия, человеконенавистничества, классовой непримиримости. Поэтому после событий октября 1917 г. советская власть развернула борьбу за «атеистическое государство». Тревога служителей Церкви усиливалась от того, что революционный процесс сопровождался значительным количеством эксцессов, жертвами которых становились православные храмы, монастыри, ( впоследствии были уничтожены такие святыни, как Храм Христа – святителя, возведенный в память павшим в Отечественную войну 1812 г. , храмы в Киеве, Нижнем Новгороде и др. ) духовные лица. Наиболее влиятельные представители РПЦ пытались привлечь внимание большевистского руководства к ситуации, складывавшейся вокруг служителей культа. 10 января 1918 г. митрополит Петроградский Вениамин обратился с письмом в Совнарком, в котором призывал власть «не приводить в исполнение предполагаемого проекта об отобрании церковного достояния».

С резкими обличениями тех, кто осуществлял нападки на Церковь, выступил в январе 1918 г. патриарх Тихон. Он призвал всех верующих встать на защиту «оскорбляемой и угнетаемой ныне святой матери нашей"», противопоставить врагам Церкви «силу властного всенародного вопля». В послании патриарха не содержалось суждений политического характера и не было оценок нового государственного строя с точки зрения его политической целесообразности. Однако слова Тихона «анафемствуем вас, если только вы носите еще имена христианские и хотя по рождению своему принадлежите к Церкви Православной»многими современниками были поняты как анафема советскому строю. Резкий тон заявления патриарха был обусловлен ошибочным убеждением, что новая власть падет в самом скором времени.

В развернувшейся гражданской войне РПЦ оставалась на позиции политического нейтралитета. Еще до прихода к власти большевиков Поместный Собор принял решение не участвовать в сиюминутной борьбе за власть, отказавшись послать делегатов в Предпарламент. В ноябре 1917 г. , к концу восстания московских юнкеров, Собор обратился к обеим сторонам с призывом не мстить, прекратить кровопролитие и проявить милосердие к побежденным. Тогда же было принято решение об отпевании погибших с обеих сторон и выдвинуто обращение ко всему русскому народу покаяться в грехе братоубийства.

Стремился избегать вовлеченности в политические события и патриарх Тихон. Весной 1918 г. перед отъездом на юг к Деникину его посетил известный церковный деятель князь Г. И. Трубецкой. Тихон дал понять, что отказывает в благословении войскам Добровольческой армии так же, как и отдельным участникам белого движения. В своем послании от 8 октября 1919 г. патриарх запрещал духовенству становиться на сторону белых и публично их поддерживать. В послании Святейшего Патриарха к архипастырям от 25 сентября. /8 октября сказано: «Многократно с церковной кафедры обращались мы к верующим со словом пастырского назидания о прекращении и распрей и раздоров, породивших на Руси кровавую международную брань, но и доныне эта брань не прекращается и кровь обильным потоком льется по всему обширному пространству русской земли, взаимная вражда между борющимися сторонами все больше и больше разгорается, все чаще и чаще проявляется в жестоких кровавых расправах не только над теми, кто принимал непосредственное и деятельное участие в этой борьбе, но и над теми, кто только подозревается в таковом участии, иногда и без достаточных к тому оснований мы, служители и провозглашатели Христовой Истины, подпали под подозрение у носителей современной власти в скрытой контрреволюции, направленной, якобы, к ниспровержению Советского строя. Но Мы с решительностью заявляем, что такие подозрения несправедливы: установление той или иной формы правления не дело Церкви, а самого народа. Церковь не связывает Себя ни с каким определенным образом правления, ибо таковое имеет лишь относительное историческое значение. »

Как видно из вышеизложенного, несмотря на то, что Русская Православная Церковь занимала сугубо нейтральные позиции по отношению к новой власти, ей не удалось избежать жесточайшего давления и кровавых репрессий.

1. 2. Злодеяния большевиков.

Первым серьезным потрясением для Церкви стало повсеместное вскрытие мощей, с особой силой развернувшееся в 1919 г. Специальное постановление по этому поводу было издано Наркоматом юстиции в феврале 1919 г. Вскрытия производили особые комиссии в присутствии священнослужителей.

Попытки верующих и духовенства оказывать сопротивление властям заканчивались, как правило, арестами, судами и высылками. Общее количество погибших за Церковь в годы гражданской войны составило около 12 тыс. мирян, несколько тысяч человек приходского духовенства и монашествующих, а также 28 архиереев (высшего духовенства в РПЦ). По некоторым данным, в 1918 г. было расстреляно 827 священнослужителей, в 1919г. – 19 и заключено в тюрьмы 69. По другим данным, в 1918 г. было расстреляно 3 тыс. священнослужителей, а 1500 – подверглись репрессиям. В 1919 г. была расстреляна 1 тыс. священнослужителей и 800 – подверглись другим репрессиям (Следственное дело Патриарха Тихона. С. 15). Официальные данные, представленные в адрес Поместного Собора 1917–1918 гг. и высшего церковного управления к 20. 09. 1918, были таковы: убиенных за веру и Церковь – 97 чел. , из них имена и служебное положение 73 были точно установлены, а имена 24 чел. к этому времени были неизвестны, 118 чел. находились в то время под арестом . В этот период претерпели мученическую кончину митр. Киевский Владимир (Богоявленский), архиепископы Пермский Андроник (Никольский), Омский Сильвестр (Ольшевский), Астраханский Митрофан (Краснопольский), епископы Балахнинский Лаврентий (Князев), Вяземский Макарий (Гневушев), Кирилловский Варсонофий (Лебедев), Тобольский Гермоген (Долганёв), Соликамский Феофан (Ильменский), Селенгинский Ефрем (Кузнецов) и др.

Публикации данных о клириках и монахах — жертвах красного террора встречаются и в ведомостях Пермской епархии (июнь — дек. 1918) — под названием: «Мученики XX века»:В № 1 приведен список священно-церковнослужителей и монашествующих Пермской епархии, павших жерт-вами большевистского гонения на Церковь. Страшен этот список. Во главе его стоят: архиепископ Андроник, схваченный в ночь на 4 июня 1918 г. и закопанный живым в землю; епископ Феофан (викарий Соликамский), в ночь на 11 дек. 1918 г. , после истязания и многократного погружения в воду, утопленный в Каме. Далее идут имена 10 протоиереев, 41 священника, 5 диаконов, 4 псаломщиков, 36 монашествующих (Белогорского монастыря и Серафимовского скита); против каждого имени — род его мученической кончины. Читаем: «утоплен», «исколот штыками», «избит прикладами», «задушен епитрахилью», «прострелен и заморожен», «изрублен саблями», а чаще всего «расстрелян», причем встречается: «сам себе рыл могилу», «утоплен после долгих мучений», «после жестоких мучений». Встречаются пояснения, за что принял тот или иной служитель Церкви лютую смерть: «за проповеди», «за колокольный звон», «за отказ сражаться в армии красных против сибирских войск».

В центральных губерниях творилось примерно то же. Вот неполные данные о гонениях на церковь в течение полугода (июнь 1918 — январь 1919):

«Убито митрополитов — 1 (Киевский Владимир), архиереев — 18, священников — 102, дьяконов — 154, монахов и монахинь — 94. Закрыто 94 церкви и 26 монастырей. Осквернено 14 храмов и 9 часовен. Секвестрировано имущество и земля у 718 причтов и 15 монастырей. Подвергнуты тюремному заключению за «контрреволюционность» 4 епископа, 198 священников, 8 архимандритов и 5 игуменов. Запрещено крестных ходов 18, разогнано церковных процессий 41, нарушены церковные богослужения непристойностью в 22 городах и 96 селах. »

Весной-летом 1921 г. на Советскую Россию обрушилась катастрофа - засуха и губительный голод охватили обширные территории Поволжья, Приуралья, Северного Кавказа, Украины и Крыма. Свыше 33 млн. человек оказались затронуты этим бедствием, несколько миллионов погибли от голода.

Русская Православная церковь приняла активное участие в помощи голодающим. В своём воззвании «К народам мира и к православному человеку» Патриарх Тихон взывал: «Величайшее бедствие поразило Россию. Пажити и нивы целых областей ее, бывших ранее житницей страны и уделявших избытки другим народам, сожжены солнцем. Жилища обезлюдели и селения превратились в кладбища не погребенных мертвецов. Кто еще в силах, бежит из этого царства ужаса и смерти без оглядки, повсюду покидая родные очаги и землю. Ужасы неисчислимы. Уже и сейчас страдания голодающих и больных не поддаются описанию, и многие миллионы людей обречены на смерть от голода и мора. Уже и сейчас нет счета жертвам, унесенным бедствием. Но в ближайшие грядущие годы оно станет для всей страны еще более тяжким: оставленная без помощи, недавно еще цветущая и хлебородная земля превратится в бесплодную и безлюдную пустыню, ибо не родит земля не посеянная, и без хлеба не живет человек.

К тебе, Православная Русь, первое слово Мое:

Во имя и ради Христа зовет тебя устами Моими Святая Церковь на подвиг братской самоотверженной любви. Спеши на помощь бедствующим с руками, исполненными даров милосердия, с сердцем, полным любви и желания спасти гибнущего брата. К Тебе, Господи, воссылает истерзанная земля наша вопль свой: пощади и прости, к Тебе, Всеблагий, простирает согрешивший народ Твой руки свои и мольбу: прости и помилуй. »

Под председательством патриарха Тихона в стране был образован «Всероссийский общественный комитет помощи голодающим» (Помгол), в который вошли известные общественные деятели, большей частью бывшие кадеты. Комитет помощи голодающим производил сбор средств и распределял помощь, поступавшую из-за рубежа. Однако в конце августа 1921г. Помгол был распущен на его месте возникла «Центральная комиссия помощи голодающим» при ВЦИК. Несмотря на это, Церковь продолжала работу по сбору средств для пострадавших. Советская власть со своей стороны дала указания на места о том, чтобы «никаких препятствий церковным сборам не ставить». Собранные деньги могли сдаваться приходами «или непосредственно в местные финотделы, или направляться по желанию приходов в распоряжение высших своих органов.

В середине февраля 1922 г. патриарх Тихон призвал церковноприходские советы жертвовать на нужды голодающих драгоценные украшения, не имеющие богослужебного употребления. Вслед за этим 23 февраля 1922 г. ВЦИК принял декрет «О порядке изъятия церковных ценностей, находящихся в пользовании групп верующих». Начавшаяся реализация декрета привела к кровавым столкновениям представителей власти и верующих[10]. Политбюро ЦК РКП(б) было вынуждено принять решение о временной приостановке изъятия ценностей. Однако уже 19 марта В. И. Лениным было подготовлено письмо для членов Политбюро, в котором указывалось, что «именно теперь и только теперь, когда в голодных местностях едят людей и на дорогах валяются сотни, если не тысячи трупов, мы можем (и поэтому должны) провести изъятие церковных ценностей с самой бешеной и беспощадной энергией». В письме подчеркивалось, что в сложившихся условиях «громадное большинство крестьянской массы будет либо за нас, либо во всяком случае не будет в состоянии поддержать горстку черносотенного духовенства». Указание Ленина, таким образом, преследовало две основных цели: обеспечить помощь голодающим районам страны и в то же время подорвать значение Церкви, уменьшив ее влияние на население.

Изъятие церковных ценностей сопровождалось многочисленными эксцессами. В результате в апреле-мае 1922 г. в Москве прошел процесс 54 священников и мирян РПЦ, обвиненных в отказе от выдачи ценностей, на котором 11 человек были приговорены к высшей мере наказания. Патриарха Тихона, выступавшего свидетелем на суде, в тот момент не рискнули привлечь к ответственности.

Попытки расчленить Церковь начались уже в 1919 г. , когда был образован Исполнительный комитет по делам духовенства, так называемый «Исполкомдух». Активную работу по разложению Церкви развернул и Секретный отдел ВЧК. Заведующий этим отделом T. П. Самсонов в конце 1920 г. докладывал Ф. Э. Дзержинскому о том, что «религию разрушить не сможет никакой другой аппарат, кроме аппарата ВЧК». Данный путь считался верным по той причине, что «низшее поповство, освободившись от волчьих когтей больших церковных волков», иногда совершенно искренне работало с советской властью.

Тех священнослужителей, которые отказывались примкнуть к обновленцам и пользовались популярностью у широких народных масс, нередко ждала печальная участь. Так, летом 1922 г. в Петрограде состоялся процесс по делу о церковных ценностях. На скамье подсудимых в этот раз оказалось 86 обвиняемых. По мнению властей, они так или иначе были причастны к волнениям, которые происходили при изъятии ценностей из Петроградских церквей. Главным свидетелем обвинения выступил протоирей В. Красницкий. Трибунал приговорил митрополита Вениамина, архимандрита Сергия (Шеина), профессора К. Л. Новицкого, И. Ковшарова к смертной казни. Часть осужденных получила различные сроки лишения свободы, а 22 человека были оправданы. В ночь с 12 на 13 августа 1922 г. приговор в отношении четырех осужденных был приведен в исполнение. Спустя 70 лет (в 1992 г. ) митрополит Петроградский и Гдовский Вениамин был причислен к лику русских святых.

Вопросы антирелигиозной пропаганды были предметом специального обсуждения и на XII съезде РКП(б) в апреле 1923 г. В резолюции «О постановке антирелигиозной агитации и пропаганды» предусматривалось увеличение издания научно-популярных книг и брошюр, расширение устной пропаганды, введение антирелигиозного просвещения в систему школьного образования. К этому времени уже сложились основные формы антирелигиозной работы. С 1919 г. издавался журнал «Революция и церковь». В 1922 г. начался выпуск популярной газеты «Безбожник».

Патриарх Тихон в условиях разворачивавшихся гонений на Церковь отказался покинуть Россию, несмотря на предложения близких к нему людей. С декабря 1918 г. он находился под домашним арестом на своем подворье, в нижнем этаже которого располагались 3 красноармейца. 16 июня 1923 г. Тихон был освобожден из-под ареста. В печати появилось заявление, в котором он раскаивался в «антисоветских поступках». В послании от 1 июля патриарх отмечал: «Сознавая свою виновность перед Советской властью, выразившуюся в ряде наших пассивных или активных антисоветских действиях, т. е. в сопротивлении Декрету об изъятии церковных ценностей в пользу голодающих, анафемствовании Советской власти, возражении против Брестского мира, мы каемся и скорбим о жертвах, получившихся в ряде этой антисоветской деятельности. Церковь аполитична и не желает быть ни белой, ни красной церковью».

Однако, граждане пытались противостоять гонениям на церковь: Во многих городах состоялись собрания прихожан, выразивших свое отрицательное отношение к декрету в целом и в частности к вопросу отделения школы от Церкви.

4. 02. 1918 общее собрание прихожан г. Ново-Николаевска единогласно постановило: «Отделение Церкви от государства считать равносильным отделению души от тела, русский человек, как православный христианин и как гражданин, не может разделиться. Устранение Закона Божия из числа обязательных предметов школьного курса является гонением на законное стремление верующих родителей, дающих средства на содержание школ, воспользоваться организованными средствами обучения и воспитания детей» . Крестьянский съезд Казанской губ. постановил признать Закон Божий обязательным предметом в школах. В Оренбурге прошли в 1918 г. собрания родителей всех школ, которые единогласно высказались за обязательное преподавание Закона Божия .

Одновременно с принятием декрета «Об отделении Церкви от государства» власти попытались с помощью вооруженного нападения захватить Александро-Невскую лавру. 19. 01. 1918, при захвате лавры был смертельно ранен протоиерей. Скорбященской церкви Петр Скипетров, пытавшийся усовестить красногвардейцев.

Во многих городах страны – Москве, Петрограде, Туле, Тобольске, Перми, Омске и др. – в 1918 г. прошли крестные ходы в знак протеста против захвата церковного имущества. В них принимали участие десятки тысяч людей. В Туле и Омске крестные ходы были расстреляны красногвардейцами.

У нас в стране сохранились высокогражданские люди, такие как Павел Флоренский – выдающийся философ и богослов, Дмитрий Лихачев и др. Наше же исследование посвящено одному из них - выдающемуся хирургу, священнику, Гражданину, который несмотря на все гонения и репрессии сохранил свои религиозные убеждения, , не изменили своим духовным ценностям под влиянием большевистской идеологии и выполняли свой высокий гражданский долг. Ярким примером таких людей является архиепископ Лука Войно-Ясенецкий. На этом примере мы и рассматриваем вторую главу нашего исследования.

Esse Homo!

Лука (Войно-Ясенецкий Валентин Феликсович, архиепископ симферопольский и крымский родился 27 апреля 1877 г. в Керчи, в семье провизора. Родители его вскоре переехали в Киев, где он в1896 г. одновременно окончил 2-ю киевскую гимназию и киевское художественное училище. Близость Киево-Печерской лавры, обилие богомольцев, наверно повлияли на формирование религиозного мировоззрения юноши. Но как все христианские рыцари, он шёл своим особым путём.

У юноши проявилось художественное дарование, наметилось и направление, проникнутое религиозной идеей. Войно-Ясенецкий ходил по церквам и в Киево-Печерскую Лавру, делал много зарисовок богомольцев, за которые получил премию на выставке в Училище. Он собирался поступить в Академию Художеств, но желание приносить непосредственную пользу народу заставило его изменить свои планы. В своих мемуарах писал: "Религиозного воспитания я не получил, и если можно говорить о наследственной религиозности, то, вероятно, я унаследовал ее от очень благочестивого отца". Валентин Феликсович проучился год на юридическом факультете, затем перешел на медицинский факультет Киевского университета.

В 1903 г. он с отличием окончил университет. В январе 1904 г. во время войны с Японией, направлен с госпиталем Красного Креста на Дальний Восток и работал в г. Чите заведующим хирургического отделения госпиталя. Здесь Валентин Феликсович познакомился с сестрой милосердия - Анной Ланской, которую раненые называли "святой сестрой" и женился на ней.

С 1905 по 1917 гг. В. Ф. Войно-Ясенецкий работал земским врачом в больницах Симбирской, Курской, Саратовской и Владимирской губернии и проходил практику в Московских клиниках. К доктору рано пришло понимание, что не он сам, а Бог его руками исцеляет больных. За это время он сделал множество операций на мозге, органах зрения, сердце, желудке, кишечнике, желчных путях, почках, позвоночнике, суставах и т. д. и внес много нового в технику операций. Во время первой мировой войны в нем пробудилось религиозное чувство, забытое было за множеством научной работы, и он начал постоянно ходить в церковь.

1916 г. В. Ф. Войно-Ясенецкий защитил в Москве диссертацию на тему: "Регионарная анестезия" и получил степень доктора медицины. Варшавский университет удостоил его диссертацию крупной премии имени Хайницкого.

В марте 1917 года семья переехала в Ташкент, где Валентину Феликсовичу предложили должность главного врача городской больницы. Обосновавшись с семьей в просторном доме, специально построенном для главврача, он целиком погрузился в работу. В больнице им было организовано хирургическое отделение. Недостатка в больных не было. Шла гражданская война. В больницу доставляли тяжело больных, раненых, и главврача неоднократно ночью поднимали с постели на операцию. И никогда, по свидетельствам коллег, он не возмущался, никогда не отказывал в помощи.

Но дома у доктора поселилась беда. Медленно угасала жена. Тяжелый недуг отбирал последние силы. В 1919 г. его жена скончалась от туберкулеза, оставив четверых детей.

Смерть жены ускорил донос некоего Андрея, работника морга. Войно- Ясенецкого арестовали. Подоплека этого дела была такова: Валентин Феликсович неоднократно предупреждал своего нерадивого подчиненного, что выгонит его с работы за воровство, пьянство и безделье. Но тут в городе начались аресты противников нового режима, и Андрей решил свести счеты со своим начальником, пустив в ход явную клевету. Войно-Ясенецкого и его коллегу, молодого хирурга, привели в железнодорожные мастерские, где скорый суд вершила "чрезвычайная тройка". На разбор каждого дела "судьи" тратили не больше трех минут, приговор обычно был один - расстрел. Осужденных выводили через другую дверь и сразу же расстреливали. Два врача просидели перед дверью этого судилища более полусуток. Можно представить себе ужас молодого хирурга Ротенберга, постоянно спрашивавшего учителя: "Почему нас не вызывают? Что это может означать?" На что Валентин Феликсович невозмутимо отвечал: "Вызовут, когда придет время, сидите спокойно".

Поздно вечером в этом "зале смерти" появился видный партиец, который знал главного врача в лицо. Он удивился, увидев здесь знаменитого хирурга, расспросил, что произошло, и вскоре вручил двум врачам пропуска на выход, дав в сопровождение охрану. Вернувшись в отделение, доктор распорядился подготовить больных к операциям, которые были запланированы и чуть было не сорвались из-за неожиданного ареста. Хирург стал к операционному столу и начал операцию, как будто ничего не произошло. Милостью Божией доктор избежал неминуемой смерти.

Войно-Ясенецкий был одним из инициаторов организации Ташкентского университета и с 1920 г. избран профессором топо-графической анатомии и оперативной хирургии этого университета. В Ташкенте, где он заведовал городской больницей, в его операционной висела чудотворная икона, перед ней всегда теплилась лампада. Доктор перед каждой операцией молился, благословлял больных. Не оттого ли почти все его операции были успешными. А когда местные власти попытались убрать икону из операционной, он отказался оперировать.

Прихожанка Успенского кафедрального собора г. Ташкента А. А. Ме-дынцева вспоминает: "Владыка Лука всегда говорил, что никого нельзя осуждать. Когда кончилась служба, он сказал: "Братия и сестры, я сегодня не молился о вас, а молился о согрешившем собрате. Но вам всем я говорю: никогда не осуждайте духовенство. Лучше осудить весь мир, чем одно духовное лицо". В эту ночь его арестовали. Мать Анны Александровны рассказывала ей, как пересылали Владыку Луку: "Нас собралось несколько человек; шли и издали смотрели: его, как хулигана, дергали за бороду, плевали ему в лицо. Я как-то невольно вспомнила, что вот так же и над Иисусом Христом издевались, как над ним".

Хирургическое искусство, а с ним и известность проф. Войно-Ясенецкого все возрастали. В разного рода сложных операциях он изыскивал и первым применял методы, получившие затем повсеместное признание. Его бывшие ученики рассказывали чудеса об его изумительной хирургической технике. На его амбулаторные приемы больные шли непрерывным потоком. Сам он все больше находил утешение в вере. Посещал местное православное религиозное общество, изучал богословие, ближе сошелся с духовенством, принимал участие в церковных делах. Как он сам рассказывал, однажды он выступил на епархиальном съезде "по одному очень важному вопросу с большой горячей речью". После съезда Ташкентский епископ Иннокентий (Пустынский) сказал ему: "Доктор, вам нужно быть священником". "Я принял это, как Божий призыв, - говорил архиепископ. Лука, - и ни минуты не раздумывая ответил: "Хорошо, владыко, я буду".

Принятие священного сана о. Валентином приняли в штыки все его сотрудники. Молодые студентки дерзали делать замечания и "обличать" хирурга-священника. В ответ на это, как вспоминает проф. 3. И. Умидова, он только снисходительно улыбался. В первый же день как о. Валентин пришел в больницу в рясе, его ученица А. И. Беньяминович заявила: "Я неверующая, и что бы вы там не выдумывали, я буду называть вас только по имени-отчеству. Никакого о. Валентина для меня не существует".

В 1921 г. в день Сретения Господня, проф. Войно-Ясенецкий был рукоположен во диакона, 12 февраля - во иерея и назначен младшим священником Ташкентского кафедрального собора, оставаясь и профессором университета.  В мае 1923 года отец Валентин принял пострижение в монашество с именем Луки, в честь св. апостола и евангелиста Луки, который, как известно, был не только апостол, но и врач, и художник. 12 мая того же года он освящен тайно в г. Пенджекенте в епископа Ташкентского и Туркестанского. Следует отметить, что, принимая священнический сан, проф. Войно-Ясенецкий получил от Патриарха Тихона наказ, подтвержденный и Патриархом Сергием, - не оставлять научную и практическую деятельность по хирургии; и все время, в какие бы условия не попадал, он везде продолжал эту работу.      На каждую операцию с участием епископа Луки полагалось получить отдельное разрешение, которые давали неохотно; и растущая популярность ссыльного раздражала городских и партийных начальников.

Как вспоминает профессор, «Кроме того ,мне приходилось в течении двух лет вести публичные диспуты при множестве слушателей с отрекшимся от Бога протоиереем Ломакиным, бывшим миссионером Курской епархии, возглавлявшим антирелигиозную пропаганду в Средней Азии. Как правило, эти диспуты кончались посрамлением отступника от веры, и верующие не давали ему прохода вопросом: «Скажи нам, когда ты врал, тогда, когда ты был попом, или теперь врешь?» Несчастный хулитель Бога стал бояться меня и просил устроителей диспутов избавить его от «этого философа».

Именно в этот момент сотрудники ГПУ нашли повод, чтобы упрятать ненавистного попа за решетку. Его обвинили «в связях с контр-революционными оренбургскими казаками и шпионаже в пользу англичан». Естественно, это был полный вымысел. Но тюрьма и ссылка были реальными. Пересылали епископа через Москву. В таганской тюрьме он увидел ,что в камере, залитой по щиколотку водой, стоит заключенный полу раздетый, дрожащий от холода. Это был отъявленный вор-рецидивист. Владыка, не колеблясь, отдал ему свой полушубок. По-разному относились к нему в пересыльных тюрьмах. Где уважали, и просили благословения, где издевались В камере он всегда молился. А когда ему приносили передачу, он её всю раздавал окружающим

Первая ссылка ( с 1923 – по 1926 год) была назначена в Енисейск. Здесь Лука сразу же стал проводить богослужения. Людей не смущала простая об-становка. К вере тянулись, поскольку в Красноярском крае почти все храмы были разрушены. Естественно он и там лечил людей. После первых же сложнейших операций к хирургу хлынул народ из окрестных сел и деревень. Список больных, ожидавших операций был составлен на три месяца вперед. В Енисейске рассказывают, что его однажды вызвали в ГПУ. Едва он, как всегда в рясе и с крестом, переступил порог кабинета, чекист заорал: "Кто это вам позволил заниматься практикой? " Владыка Лука ответил: "Я не занимаюсь практикой в том смысле, какой вы вкладываете в это слово. Я не беру денег у больных. А отказать больным, уж извините, не имею права. " К Владыке-врачу несколько раз подсылали "разведчиков", но оказалось, что никакой платы с больных он не берет, а в ответ на благодарность пациентов отвечает: 'Это Бог вас исцелил моими руками. Молитесь Ему". После этого власти стали смотреть на медицинскую практику ссыльного профессора более снисходительно. На Енисее в то время свирепствовала трахома. Из-за этой болезни многие местные жители: кеты, селькупы, эвенки — теряли зрение. Бывший начальник Енисейского пароходства И. М. Назаров передает слова, слышанные в тридцатые годы от погонщика-эвенка Никиты из Нижнего Имбацка: "Большой шаман с белой бородой пришел на нашу реку, поп-шаман. Скажет поп-шаман слово — слепой сразу зрячим становится. Потом уехал поп-шаман, опять глаза у всех болят". Капитан Назаров считает, что речь шла о ссыльном профессоре Войно-Ясенецком, который очень хорошо оперировал больных с последствиями трахомы. Однажды Владыка вернул зрение целой семье слепцов, страдавших катарактой. Из семи человек шестеро стали видеть. Но в "награду" за бескорыстное служение народу городское начальство, подстрекаемое завистниками-врачами, арестовало и отправило епископа еще дальше, на Ангару. Почти сто километров преодолел он по льду Ангары до Богучан.

Враждебно относились к епископу Луке и некоторые местные медики, вернее, бывшие фельдшера, которые в то время вели частную практику, сменив опытных врачей: Войно-Ясенецкий лишил их клиентуры. Предприниматели от медицины, сколотившие капиталы в годы НЭПа, стали лицемерно жаловаться властям на "попа", который производит "безответственные" операции.

Сам епископ Лука определяет свое отношение к больным краткой, но выразительной формулой: "Для хирурга не должно быть "случаев", а только живой, страдающий человек".

Прежде чем приступить к операции, будущий Владыка Лука всегда осенял себя крестным знамением и сосредоточенно молился, повернувшись к иконе Божией Матери, которая висела в операционной городской больницы много лет. Неверующие врачи перестали обращать на это внимание, а верующие считали делом самым обычным. В начале двадцатого года одна из ревизионных комиссий приказала убрать икону. В ответ на это Валентин Феликсович ушел из больницы и заявил, что вернется только после того, как икону вернут на место. По воспоминаниям проф. Л. В. Ошанина, комиссия высказалась в том смысле, что "операционная — учреждение госу-дарственное. У нас Церковь отделена от государства. Если вашему хирургу хочется молиться, пусть молится, никто ему не мешает, но пусть держит икону у себя дома". Войно-Ясенецкий повторил, что в операционную не вернется. Но в это время крупный партиец привез в больницу свою жену для неотложной операции. Женщина категорически заявила, что желает, чтобы ее оперировал Войно-Ясенецкий. "Его вызвали в приемную, — пишет проф. Ошанин. — Он подтвердил, что очень сожалеет, но, согласно своим религиозным убеждениям, не пойдет в операционную, пока икону не повесят обратно. Доставивший больную заявил, что дает "честное слово", что икона завтра же будет на месте, лишь бы врач немедленно оперировал больную. Войно-Ясенецкий немедленно пошел в хирургический корпус и оперировал женщину, которая в дальнейшем вполне поправилась. На следующее утро икона действительно висела в операционной".

Ссылку, с 1930 по 1933 год ,Владыка считал легкой. Пережил её в Архангельске, где так же лечил и благовестил. Вернулся домой. На следующий год, осенью, 1934 года, после десятилетней подготовки вышла в свет монография "Очерки гнойной хирургии". Коллеги высоко оценили этот серьезный научный труд, который не раз помогал им в повседневной хирургической практике. В. А. Поляков, хирург из Центрального института травматологии и ортопедии, так отзывается об "Очерках. ": "Пожалуй, нет другой такой книги, которая была бы написана с таким литературным мастерством, с таким знанием хирургического дела, с такой любовью к страдающему человеку".

Однако пожить дома с детьми, в трудах и молитвах ему долго не пришлосьНаступил 1937 год. Это было время изощрённых пыток и издевательств. На этот раз шестидесятилетнего уважаемого профессора и епископа в тюрьму уводили не церемонясь Ему издевательски плевали в лицо. Его толкали. Один из понятых прискорбно заметил: «Вот так и Христа вели на Голгофу. » Чекисты практиковали «конвейер». Сменяя друг друга, не давали подследственному спать ни днём ни ночью в течении месяца. У пожилого доктора отказывало сердце. Начинались галлюцинации. НО ни на секунду не надломилась его воля. Своим гонителям он объявил голодовку Даже физически сильных людей чекисты сламывали. А слабого пожилого человека сломить не сумели. Ни ссылки, ни аресты не сломили ученого, он продолжал научную деятельность.

Однажды следователь сам на допросе заснул. Так умаялся "бедный". Святитель ничего не подписал, никого не оговорил. Увы, те священники, что проходили по этому заказному делу и под пыткой "давали показания", были расстреляны. А непобедимый Лука был лишь в очередной раз сослан в Сибирь. На этот раз под Красноярск, в поселок Большая Мурта. Жил и работал в районной больнице. Отношение к нему было подозрительное, а так как церквей в округе не было, ходил молиться в рощу

С первых же дней Великой Отечественной войны до конца 1943 г. , епископ Лука работал главным хирургом и консультантом Красноярского эвакогоспиталя для тяжелораненых. Осенью 1942 г. он был возведен в сан архиепископа с назначением на Красноярскую кафедру.

8 сентября 1943 г. он был участником Собора, единогласно избравшего митрополита Сергия Патриархом Московским и всея Руси.

   Бывший хирург В. А. Суходольская вспоминает: "Мы, молодые хирурги, к началу войны мало что умели делать. На Войно-Ясенецкого смотрели мы с благоговением. Он многому научил нас. Остеомиелиты никто, кроме него, оперировать не мог, а гнойных ведь было — тьма! Он учил и на операциях, и на своих отличных лекциях. Лекции читал в десятой школе раз в неделю". Доктор Браницкая рассказывает: "В операционной Войно-Ясенецкий работал спокойно, говорил с персоналом тихо, ровно, конкретно. Сестры и ассистенты никогда не нервничали на его операциях".

     Помимо того, что епископ Лука много оперировал, он должен был консультировать во многих госпиталях. Согласно списку консультаций, данных хирургом за три недели 1942 года, профессор побывал в семи госпиталях, осмотрел более восьмидесяти человек. Часто осмотр завершался его пометкой в документе: "Раненого такого-то перевести в школу № 10" (там располагался его госпиталь). Владыка Лука забирал к себе больных и раненых с наиболее тяжелыми поражениями. Красноярский врач-рентгенолог В. А. Клюге вспоминает, как хирург-консультант посылал его и других молодых врачей госпиталя 15-15 на железнодорожный дебаркадер, где разгружали санитарные поезда. Он просил разыскивать раненых с гнойными, осложненными поражениями тазобедренного сустава, тех, кого большинство хирургов считало обреченными. Отчеты госпиталя 15-15 свидетельствуют, что многие раненые из "безнадежных" были вылечены.

     К январю 1943 года все десять тысяч коек в госпиталях МЭП-49 были заняты ранеными, а фронт посылал все новые и новые эшелоны. Красноярск был самым дальним городом, куда доходила волна медицинской эвакуации. И когда, преодолев семь тысяч километров, санитарные поезда довозили раненых до берегов Енисея, многие раны успевали нагноиться, костные ранения оборачивались запущенными остеомиелитами. Приезжавший в госпиталь 15-15 инспектор всех эвакогоспиталей профессор Приоров говорил, что ни в одном из очень многих госпиталей, которые он объезжал, он не видел таких блестящих результатов лечения инфицированных ранений суставов, как у Владыки Луки Войно-Ясенецкого.

Хирург В. Н. Зиновьева, ученица Войно-Ясенецкого по госпиталю 15-15, вспоминает, что Владыка Лука учил своих помощников и "человеческой хирургии": с каждым раненым он как бы вступал в личные отношения, помнил каждого в лицо, знал фамилию, держал в памяти все подробности операции и послеоперационного периода. Ныне стали широко известными слова Владыки Луки: “Для хирурга не должно быть "случая", а только живой страдающий человек. ” Проявления равнодушия к врачебному долгу возмущали епископа Луку.

Его труд бывал порой сопряжен с глубокими душевными страданиями. "Тяжело переживаю смерть больных после операции, — писал епископ Лука сыну. — Было три смерти в операционной, и они меня положительно подкосили. Тебе как теоретику неведомы эти мучения, а я переношу их все тяжелее и тяжелее. Молился об умерших дома, храма в Красноярске нет. "

В конце 1943 года архиепископ Лука переезжает в Тамбов. Не смотря на ухудшение зрения, он ведет активную работу в эвакогоспиталях, выступает с докладами, читает лекции для врачей. В январе 1944 года, его назначают архиепископом Тамбовским и Мичуринским. Тогда же выходит переработанное и дополненное издание «Очерков гнойной хирургии» и книга «Поздние резекции инфицированных и огнестрельных ранений суставов». За эти два труда архиепископу Луке была при суждена Сталин- ская премия первой степени. Полученные деньги он отдал детям-сиротам войны.   

В феврале 1945 года Патриарх Алексий I наградил Владыку Луку правом ношения на клобуке бриллиантового креста. Жители Тамбова и через сорок с лишним лет с благодарностью вспоминают труды святителя-хирурга. Вторая городская больница названа его именем. При этой же больнице создан музей архиепископа Луки и в 1994 году ему установлен памятник.

Но не только наукой и практикой занимался владыка. Большое внимание лука уделял религиозному и нравственному просвещению В 1945-1947 годах Владыка Лука работал над сочинением "Дух, душа, тело". По замыслу автора, эта книга имела целью религиозное просвещение отпавших от веры. Своими серьезными богословскими размышлениями о проблемах христианской антропологии святитель Лука противостоял официальной оглушительной трескотне о непримиримом противоречии науки и религии. Рассматривая трехсоставность человеческого существа, взаимоотношение духа, души и тела, автор утверждал православное понимание природы человека в противовес атеистическому В соответствии с Библией и учением святых отцов, он говорит о сердце как органе общения человека с Богом, как органе Богопознания. В книге очень много ссылок на Священное Писание. На нем, как на прочном фундаменте, Владыка строил свои доказательства. Свой труд он считал апологетическим- путем привлечения новейших научных данных и открытий он подтверждал истинность вероучительных догматов.

Указ Патриарха о переводе на Крымскую кафедру святитель принял как волю Божию. Во время Великой Отечественной войны в Крыму шли особенно жестокие бои. Приехав в Симферополь в мае 1946 года, Владыка в полной мере ощутил тяжесть разрухи первых послевоенных лет. Поселился архиепископ на втором этаже двухэтажного дома на улице Госпитальной. Здесь расположилась и его канцелярия. Со стороны главной проезжей улицы Пролетарской - была пристроена домовая церковь в честь Благовещения Пресвятой Богородицы. Совсем рядом находились Петро-Павловский и кафедральный Свято-Троицкий соборы. Владыка ревностно приступает к своему служению на новом месте. Много работы по упорядочению епархиальных дел легло на плечи семидесятилетнего старца. Церкви разрушены, народ в нищете, священников не хватает, власти используют любые возможности, чтобы закрыть тот или иной храм. Но несмотря на преклонный возраст, на болезни, которые одолевают его, архиепископ Лука употребляет много сил и энергии по наведению порядка в епархии.

В начале 1951 года архиепископ Лука, находившийся по делам в Москве, прилетел самолетом в Симферополь. В результате какого-то недоразумения, на аэродроме его никто не встретил. Полуслепой Владыка растерянно стоял перед зданием аэропорта, не зная, как добраться до дома. Горожане узнали его, помогли сесть в автобус. Но самое удивительное произошло, когда архиепископ Лука собрался выходить на своей остановке. По просьбе пассажиров шофер свернул с маршрута и, проехав три лишних квартала, остановил автобус у самого крыльца дома на Госпитальной.

В последние годы своей жизни он только слушал, что ему читают и диктовал свои работы и письма. Последнюю литургию архиепископ Лука отслужил на Рождество, последнюю проповедь сказал в Прощеное воскресение. Преставился в День памяти всех святых - 11 июня 1961 года. И это тоже был Божий знак. В народе есть поверие - душе легко отлетать в день церковного праздника. Умер тихо. Без стонов, без агонии

Власти Симферополя намеревались похоронить Владыку "на скорую руку". Народ не допустил бесчинства. Милицию и начальников оттерли на задний план. В последний путь Владыку несли по главной улице города. Путь его был устлан цветами. Народу было видимо-невидимо. Процессия непрестанно пела: "Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный, помилуй нас". Люди плача говорили: "Ушел наш святой"

     Фармацевт Оверченко вспоминает: "Это была настоящая демонстрация. Казалось, весь город присутствовал на похоронах: помню заполненные людьми балконы, людей на крышах, на деревьях. "

     И еще вспоминает Е. П. Лейкфельд: ". Улицу заполнили женщины в белых платочках. Медленно,шаг за шагом шли они впереди машины с телом Владыки; очень старые тоже не отставали. Три ряда протянутых рук будто вели эту машину. " Что ни говорили этой толпе, как ни пытались заставить ее замолчать, ответ был один: "Мы хороним нашего архиепископа".

Владыку Луку почитали даже иноверцы, в частности, евреи, как это бывало в жизни святых и праведных людей. По большим церковным праздникам православного архиепископа-врача приходил поздравить староста симферопольской синагоги, которого Владыка Лука когда-то спас от смерти. За православного архипастыря даже молились в синагоге, особенно когда узнавали, что он болен.

Заключение

Гонения на Русскую православную церковь, а впоследствии и на другие конфессии, сделали своё черное дело Народ практически «потерял искру Божью», что отразилось на состоянии общества совсем скоро. Общество вошло в «новую смуту, разгул анархии и атеизма, потерю духовно-нравственных ценностей»

На смену христианской морали пришла новая система ценностей под жестким контролем ВКП(б) – КПСС. Каждому жителю страны предписывалось свято верить в торжество коммунистических идеалов, морали соответствовало только то, что приближало победу социализма.

Но несмотря на жесточайший террор и преследования, «организованные воинствующими атеистами» против верующих граждан России, им не удалось лишить народ разума и веры в Бога, это не выбило из человеческого сознания духовного патриотизма, не уничтожило в людях чувство гражданственностиТакие понятия, как гражданственность и патриотизм не исчезли из сознания людей. Под жесточайшими репрессиями политического аппарата подлинные граждане, такие, как Лука Войно-Ясенецкий, академик Лихачёв и многие другие, сохранили ту духовность, которую потеряли многие россияне.

Русская Православная Церковь на протяжении своей тысячелетней истории всегда была со своим народом - в радостях и испытаниях так было, так есть и так будет всегда!