Детские и юношеские годы Г. Р. Державина.

Гавриил Романович Державин родился 3(14) июля 1743 года в деревне Кармачи или, по другой версии, в селе Сокуры Казанской губернии, Лаишевского уезда. Род Державина принадлежал к той многочисленной части дворянства, которая, имея хорошую родословную, никогда не была богата и не достигла высоких постов.

Отец Гавриила Романовича, Роман Николаевич дослужился до довольно высокого чина бригадира, но вся его служба проходила в глуши, закамских районах нынешнего Татарстана, в Оренбурге. Жил он не богато. К 1740г у него было около 40 душ крестьян в Кармачах, Бутырях, Сокурах Лаишевского уезда. Около 1740 года в возрасте 36 лет полковник Роман Державин женился на молодой бездетной вдове Фёкле Андреевне Гориной (в девичестве Козловой). Семьи Державиных и Козловых принадлежали к одному и тому же кругу и давно состояли в дальнем родстве. От первого мужа Фёкла Андреевна унаследовала усадьбу и поместье в Сокурах (около 20 душ). Усадьба Романа Николаевича находилась в Кармачах. Этим и объясняется спорность вопроса о том, в какой из деревень родился Гавриил Романович, он и сам этого не знал. Крестили его в приходской церкви в селе Егорьево.

От рождения был он весьма слаб, мал и сух. Лечение применялось суровое: по тогдашнему обычаю тех мест, запекали ребёнка в хлеб. Он не умер.

Вскоре Державина – отца перевели по службе в город Яранск, Вятской губернии, потом в Ставрополь, что на Волге. Городки были убогие: кучи деревянных домишек. Жизнь тоже убогая, захолустная, гарнизонная.

Державины были люди небольших познаний. Фёкла Андреевна и вовсе была полуграмотна: кажется, только умела подписывать своё имя. Ни о каких науках, либо искусствах, в доме и речи не было. По трудности этого дела детей, может быть, не учили ничему, если бы не дворянское звание.

В видах предстоящей службы некоторые познания в науках были тогда для дворянских детей обязательны. Обучение проверялось правительством, для чего надо было в положенные сроки представлять детей губернским властям на экзамены, или, по – тогдашнему, на «смотры». Первый такой смотр полагался в семь лет, второй - в двенадцать, третий - в шестнадцать. В двадцать лет надобно было начинать службу.

Столичные жители, при известном достатке, могли отдавать детей в пансионы, либо нанимать учителей. Для Державиных это было недоступно. Поэтому вопрос об образовании мальчиков очень рано и очень надолго сделался для них своего рода терзанием. Уже по 4 году стали приучать будущего поэта к грамоте. Это было ещё не столь затруднительно: нашлись какие – то «церковники», т. е. дьячки да пономари, которые были его первыми учителями. От них научился он читать и писать. Конечно, мать прибегала и к поощрениям: игрушками да конфетами старалась его приохотить к чтению книг духовных: то был – псалтырь, жития святых. Впрочем, для первого смотра этого было достаточно, и Державин благополучно отбыл его.

Дальше стало труднее. Познания «церковников» были уже исчерпаны, а мальчик рос. Ему минуло уже 8 лет, когда судьба занесла семью в Оренбург. Город в те времена перестраивался. На работы в большом количестве были пригнаны каторжники. Один из них, немец Иосиф Розе, устроился, однако же, особым образом: он открыл в Оренбурге училище для дворянских детей обоего полу. Благороднейшие оренбургские семьи стали охотно отдавать ребят на выучку к Иосифу Розе. Другой школы не было. Попал туда и Державин.

В своём заведении Розе был и директором, и единственным преподавателем. Нравом и обычаем был он каторжник, а познаниями – невежда. Детей подвергал мучительным и даже каким – то «неблагопристойным» карам. Обучал же всего одному предмету – немецкому языку, грамматики которого сам не знал. Учебников не было. Дети списывали и заучивали наизусть разговоры да вокабулы, написанные самим Розе. Как бы то ни было, Державин всё – таки научился у него говорить, читать и писать по – немецки. То было важное приобретение: немецкий язык тогда был началом и признаком всякой образованности. Мальчик был даровит и смышлён от природы. Но и сама жизнь очень рано заставила его быть любознательным: хочешь, не хочешь - надо было приобретать познания, собирать их крохами, где только случится. Каллиграфические упражнения натолкнули его на рисование пером. Ни учителей, ни образчиков не было. Он стал срисовывать богатырей с лубочных картинок, действуя чернилами и охрой. Этому занятию предавался «денно и нощно», между уроков и дома. Стены его комнаты были увешаны и оклеены богатырями. Тогда же случайно приобрёл он и некоторые познания в черчении и в геометрии от геодезиста, состоящего при отце.

Прожив года два в Оренбурге, снова перебрались на казанские свои земли. Осенью 1753 года роман Николаевич решился предпринять далёкое путешествие в Москву, а потом в Петербург. Было у него на то две причины. Первая – он страдал чахоткой и намеревался выйти в отставку; это дело надо было уладить в Москве. Вторая причина заключалась в том, что он хотел устроить будущую судьбу сына, заранее, по тогдашним законам, записав его в Сухопутный кадетский корпус или в артиллерию. Это уже требовало поездки в Петербург, и Роман Николаевич взял мальчика с собой. Но в Москве хлопоты об отставке затянулись, Роман Николаевич поиздержался, и на поездку в Петербург у него уже не осталось денег. Так и пришлось ему возвращаться в родные места, не устроив сына. А в 1754 году Роман Николаевич умер.

Вдову и детей он оставил в самом плачевном состоянии. К этому времени соседи – помещики так обобрали Державиных, что вдова не в состоянии была выплатить в Казани даже скромные долги. Она с малолетними детьми вынуждена была ходить по казённым судам и палатам, чтобы найти правду и защиту от алчных соседей – помещиков.

На всю жизнь сохранились в памяти поэта долгие часы томительного выстаивания у порогов судебных палат и присутствий, слёзы и мольбы матери, и грубые окрики корыстолюбивых чиновников, хорошо понимавших, что с этих бедняков – просителей нечего сорвать. Державин навсегда проникся ненавистью к несправедливым судьям и бездушным вельможам.

Меж тем, приближалось время 2-ого смотра. Как ни трудно было, Фёкла Андреевна взяла двух учителей: сначала гарнизонного школьника Лебедева, а потом артиллерии штык – юнкера Полетаева. И тот, и другой сами были в науках не очень сведущи. В арифметике ограничивались первыми действиями, а в геометрии черчением фигур. Впрочем, для смотра этого было достаточно, и в 1757 году Фёкла Андреевна повезла обоих сыновей в Петербург, намереваясь представить их там на смотр, а затем отдать в одно из учебных заведений.

В Москве остановились, чтобы оформить в герольдии дела с бумагами мальчиков. Но у Фёклы Андреевны не оказалось нужных документов о дворянстве и службе покойного её мужа. Пока тянулась волокита, подошла распутица, да и деньги иссякли. О Петербурге опять нечего было и думать. Хорошо ещё, что нашёлся в Москве добрый родственник. С его помощью получили для недоросля Гавриила Державина новый отпуск, до 16 лет, и вернулись в Казань, положив ехать в Петербург через год.

В 1758 году в Казани открылась гимназия – как бы колония или выселки молодого Московского университета. Гавриила Державин и брат его Яков были приняты на казённый счёт в число первого набора казанских гимназистов.

Обучали в гимназии многим предметам: языкам латинскому, французскому и немецкому, а также арифметике, геометрии, музыке, танцам и фехтованию. Но учебников не было. Учили «вере – без катехизиса, языкам – без грамматики, числам и измерению – без доказательств, музыке – без нот и тому подобное» - вспоминал Гавриил Романович. Учителя ссорились и писали в Москву доносы друг на друга и на директора Верёвкина. Верёвкин же был воспитанник Московского университета, «человек молодой, не слишком учёный, зато деятельный и умевший пустить пыль в глаза начальству». Недостатки преподавания старался он возместить торжественными актами, на которых ученики разыгрывали трагедии Сумарокова и комедии Мольера. Также произносили затвержённые наизусть речи на четырёх языках, сочинённые учителями.

Сам Гавриила Романович рассказывает о гимназии следующее: «Более всего старались, чтобы научить читать, писать и говорить, сколько – нибудь, по грамматике и быть обходительным, заставляя сказывать на кафедрах сочинённые учителем и выученные наизусть речи; также представлять на театре бывшие тогда в славе Сумарокова трагедии, танцевать и фехтовать в торжественных собраниях по случаю экзаменов; что сделало питомцев, хотя в науках неискусными, однако же доставило людскость и некоторую розвязь в обращении»

За время пребывания в Казанской гимназии Державин изучил немецкий язык, пристрастился к черчению и рисованию, увлекался музыкой.

Недостатки систематического образования он старался пополнить чтением. Книги пробудили в юноше охоту к самостоятельному стихотворству, и он начал тайком «марать стихи», как он пишет в своих «Записках». Драматургические традиции Казанской гимназии, возможно, также повлияли на развитие поэтического дарования Державина.

В 1760 году Державину объявили, что за успехи по геометрии зачислен он в инженерный корпус. Он облёкся в мундир инженерного корпуса и с тех пор при гимназических торжествах состоял по артиллерийской части.

В 1761 году 18 – летнему гимназисту Г. Державину по заданию Московского университета было поручено возглавить археологическую экспедицию в село Успенское бывшего Спасского уезда, расположенное на месте древнего столичного города Булгарского государства – Великие Булгары. Сам Державин об этом в «Записках» сообщает, что Верёвкин «выбрал из учеников гимназии Державина и, присовокупя к нему несколько из его товарищей, отправился с ними в июне или июле месяце в путь. Пробыв там несколько дней, наскучил, оставил Державина и, подчинив ему прочих, приказал доставить к себе в Казань план с описанием города и буде что найдётся из древностей». Державин «пробыл там до глубокой осени, и что мог, не имея самонужнейших способов, исполнил. Описание, план и виды развалин некоторых строений, т. е. Ханского дворца, бани и каланчи, с подземными ходамии списки с надписей гробниц, также монету медную и несколько серебряной и золотой, кольцы ушные и наручные, вырытые из земли дождём, урны глиняные или кувшины, вырытые из земли с углями. Собрал и по возвращении в Казань отдал г. Верёвкину».

М. И. Верёвкин передал все эти булгарские материалы главному куратору (попечителю) Московского университета, которому была подчинена Казанская гимназия, И. И. Шувалову, а тот академику Е. П. Чемизову.

Таким образом, Державин был хорошо знаком с историей нашего края и внёс свой вклад в дело его изучения.

В Казанской гимназии Державин пробыл до 1762 года. И. И. Шувалов в виде награды за хорошие успехи записал Державина рядовым в гвардейский полк, рассчитывая, что ко времени окончания гимназии тот заочно выслужит офицерский чин. Но вышло всё иначе. В 1762 году началась война, на престол вступил ПётрIII, приказавший вызвать на действительную службу всех числившихся в рядах армии и гвардии. Державину пришлось покинуть гимназию, не закончив её, и отправиться в Петербург.

Другая версия озвучена Владиславом Ходасевичем, исследователем творчества Г. Р. Державина. В своём романе он утверждает, что Державину пришлось покинуть гимназию, потому что «Шувалов в Петербурге что – то напутал с бумагами казанских гимназистов, и вместо инженерного корпуса Державин оказался записанным в лейб – гвардии Преображенский полк солдатом».

Фёкла Андреевна собрала сто рублей для сына и ещё дала старинный рубль петровской чеканки. Этот рубль, материнское благословение, Державин берёг как величайшую драгоценность и сохранил до конца дней своих.

В феврале 1762 года Державин отбыл в Петербург.

Глава 2.

Первый казанский студент С. Т. Аксаков и великий поэт Г. Р. Державин.

Сергей Тимофеевич Аксаков, один из крупных русских писателей первой половины 19 века, своё детство провёл в Казани. Здесь он учился в гимназии и университете (1800 – 1807), здесь увлёкся литературой и театром.

14 февраля 1805 года состоялось скромное открытие Казанского университета. 22 февраля учеников собрали в зале, и директор гимназии, он же первый ректор Казанского университета, И. Ф. Яковкин, прочитал им статьи устава об обязанностях студентов. Затем он огласил состав студентов, только что механически переведённых в университет из старших гимназистов. Первым в списке стояло имя 14-летнего Сергея Аксакова. Поэтому С. Т. Аксакова часто называют «первым казанским студентом». Аксаков не скрывает своего восторга от сознания, что он студент. Он вспоминает: «Первым моим делом было достать мою студентскую шпагу, которая до моего прибытия хранилась в кладовой у дежурного надзирателя. Мы с Александром Панаевым, прицепив свои шпаги, целое воскресенье бегали по всем городским улицам, и как тогда это была новость, то мы имели удовольствие обращать на себя общее внимание и любопытство»

Студенческие годы Аксакова совпали с двумя войнами 1805 и 1807 годов. Он рассказывает, как во время первой войны с Наполеоном студенты собирались слушать письма одного из своих бывших товарищей, Дмитрия Княжевича. «Письма его были проникнуты горячей любовью к славе русского оружия, а потому действовали на всех нас электрически».

В университете Аксаков и его друзья – братья Панаевы, братья Перевощиковы и другие студенты много занимались литературой, читали друг другу свои сочинения, переводили повести западных писателей. Организовавшееся «литературное товарищество» решило издавать журнал под заглавием «Журнал наших знаний».

Не остыла в университете и страсть Аксакова к театру. Особенно увлекались театром все студенты зимой 1805 – 1806 годов, когда в казанском театре Есипова гастролировал знаменитый в то время московский актёр П. А. Плавильщиков.

«В награду за их отличное прилежание» студенты получили официальное разрешение попечителя устроить в университете театр с декорациями, кулисами и занавесом. Была создана постоянная труппа, директором которой единогласно был избран Аксаков. Он настолько успешно подвигался на сценическом поприще в университете, что Есипов за удачно исполненные роли подарил Аксакову кресло в своём театре.

17 декабря 1806 года Аксаков был утверждён членом только что организованного учителем русского языка и литературы Николаем Мисаиловичем Ибрагимовым кружка «Беседа любителей отечественной словесности».

С детства любивший природу, рыбную ловлю и охоту, Аксаков страстно увлёкся в эти годы собиранием коллекций бабочек. Этому новому увлечению его способствовали интересные лекции талантливого учёного, профессора К. Ф. Фукса. Аксаков и его друг А. Плетнёв весь свой досуг стали отдавать ловле бабочек, проводя целые дни в садах, лугах и пригородных рощах. Встав ещё до восхода солнца, они отправлялись за 6 – 7 вёрст от Казани. Прелесть утра, красивые пейзажи, успех добычи заставляли забывать все трудности.

В1807г. Аксаков, по совету родителей, подал прошение об увольнении из Казанского университета для поступления на службу в Петербург. Для самого юноши это решение было тяжёлым, настолько он сжился, сроднился с университетом, с друзьями. В «Воспоминаниях» он описал своё прощание с университетом: «Обнявшись, длинной вереницей, исходили мы все комнаты, аудитории и залы. Потом долго, крепко обнимались и целовались. Прощаясь навсегда, толпа студентов и даже гимназистов высыпала проводить меня на крыльцо; медленно сходил я с его ступеней, тяжело, грустно было у меня на душе; я обернулся, ещё раз взглянул на товарищей, на здание университета – и пустился почти бегом За мною неслись голоса: «Прощай, Аксаков, прощай!»

Весною 1808г. поселился Сергей Тимофеевич в Петербурге и поступил на службу в комиссию по составлению законов, а затем в экспедицию о государственных доходах. Но главные его интересы сосредоточивались не на служебной деятельности, а на художественной, литературной и театральной жизни столицы.

И, конечно же, молодой человек и предположить не мог, что судьба сведёт его с великим поэтом, да к тому же ещё и земляком, Гавриилом Романовичем Державиным, - творчество которого он очень хорошо знал.

Дело было в том, что в типографии Плавильщикова печаталась пятая часть сочинений Державина: стихи, написанные в последние годы. Державин знал, что она слабее частей предыдущих, и тем тревожился. Но особливое беспокойство в нём возбуждали тома 6 и 7, которые должны были выйти будущей осенью. В них заключались сочинения драматические, а также мелочи: надписи, эпитафии, послания, мадригалы. Ему хотелось бы прочитать их чужими глазами, чтобы узнать заранее, каково будет их действие на ценителей. Обидно было ему являться перед нынешнею критикою не в полном блеске.

Тут – то он и прослышал, что существует замечательный чтец – Сергей Тимофеевич Аксаков. Случай его не было в это время в Петербурге, но он должен был прибыть вскоре. Каждый день он наведовался, не приехал ли уже Аксаков, и ждал его с болезненным нетерпением.

Однажды под вечер, в середине декабря, Аксаков приехал и «совершенно обезумел» от счастия, когда объявили ему, что Державин требует его тотчас. Но он решил отложить посещение до утра.

Поутру посланный от Державина уже явился за ним, и через час Аксаков входил, трепеща в державинский кабинет. При его появлении хозяин вскочил дивана, отбросил в сторону грифельную доску, на которой что – то писал, и протянул руку:

-Добро пожаловать, я давно вас жду.

С. Т. Аксаков в своих воспоминаниях «Знакомство с Державиным» пишет: «Я отвечал Державину искренно, что «считаю настоящую минуту счастливейшей минутою моей жизни и если чтение моё ему понравитсяОн прервал меня, сказавши: «О, я уверен, что понравитсяА скоро явится свету 2-ой Державин: это Пушкин, который уже в лицее перещеголял всех писателей. Но позвольте: ведь мы с вами с одной стороны? Вы оренбурец и казанец, и я тоже: вы учились в казанской гимназии сначала и потом перешли в университет, и я тоже учился в казанской гимназии, а об университете тогда и не помышлял. Да мы с вами и соседи по оренбургским деревням. Державин был так деликатен, что не заставил меня сейчас читать, хотя ему очень этого хотелось, как он впоследствии, смеясь, мне признавался. Он завёл со мною довольно длинный разговор об Оренбургском крае, о тамошней природе, о Казани, о гимназии, университете, - заставлял уже больше говорить меня, а сам внимательно слушал. Я говорил без запинки, с одушевлением, и несколько раз наводил разговор на стихи, и наконец, как – то кстати, прочёл несколько его стихов из стихотворения «Арфа», где он обращается к Казани».

Державин пожелал, чтобы Аксаков прочитал его трагедию, но тот хотел начать с оды на смерть Мещёрского, и Державину пришлось согласиться. Он слушал с большим вниманием, под конец обнял декламатора со слезами на глазах и сказал тихим, растроганным голосом:

-Я услышал себя в первый раз

И вдруг принялся расхваливать громко:

-Мастер, первый мастер!

С того начались у них отношения странные, даже несколько фантастические. Сперва Аксаков являлся часто, потом стал ходить каждый день. «Хозяин готов был слушать с утра до вечера, а гость – читать и день, и ночь». Ни трагедии, ни мелочи Аксакову не нравились; под всяческими предлогами он от них уклонялся, сворачивая на оды.

С каждым днём эти чтения становились Державину всё более необходимы. Он к ним привык, как к лекарству, утишающему боль. Он словно пьянел от них – и они его сладостно изнуряли.

Но здоровье Державина стало резко ухудшаться, и доктора приписывали это тому волнению, с которым Гавриил Романович слушает чтение.

Наконец – то они с болью разлучились. В семейных кругах Державина и Аксакова вся эта история наделала много шуток и смеха. Говорили, что Аксаков «зачитал старика и сам зачитался».

Глава 3.

Державин в родном краю.

Гавриил Романович Державин родился на благодатной Лаишевской земле и через всю свою жизнь он пронёс любовь к отчему краю, родным местам:

О, колыбель моих первоначальных дней!

Невинности моей и юности обитель!

Когда я освещусь опять твоей зарёй

И твой по – прежнему всегдашний буду житель?

Когда наследственны стада я буду зреть

Вас, дубы камские, от времени почтенны!

По Волге между сёл на парусах лететь

И гробы обнимать родителей священны!

Звучи, о арфа! Ты всё о Казани мне!

Звучи, как Павел в ней явился благодатен!

Мила нам добра весть о нашей стороне:

Отечества и дым нам сладок и приятен!

Некоторые стихи, написанные Державиным, связаны с пребыванием в Казани и родовом поместье. Так, в августе 1778 года Державин посетил отчий дом, чтобы познакомить с матерью свою жену. Здесь он закончил «Эпистолу к Шувалову» - в ней подробно и резко излагается мнение Державина об обязанностях вельможи.

С этим приездом связано и другое стихотворение «Препятствие к свиданию с супругою», которое было написано в деревне Мурзиха, ныне Алексеевского района.

Последний раз Державин посетил родные места в 1784 году, но уже не застал в живых свою мать Фёклу Андреевну. Она была похоронена рядом с Романом Николаевичем, около церкви в селе Егорьево. В Егорьевской церкви по его заказу была отслужена поминальная литургия, на которой он сам присутствовал. Священнику Егорьевской церкви Державин оставил письмо от 30 августа 1784 года:

«Села Егорьевского священный иерей отец Фёдор!

По имеющемуся у Вас синодику рода Державиных, подписанному моею рукою, прошу Вас отправлять Божественные заупокойные литургии каждую неделю один день, то есть в субботу и учредить сие таким образом, чтобы Вы и преемники сана Вашего, имеющие быть при церкви села Егорьевского службу сию продолжали из года в год непременно навсегда, даже, елико можно, в вечность.

А за сей труд определяю я Вам и преемникам Вашим получатьиз деревни моей Бутырей, из доходов господских от старосты Мирона Васильева или кто по нём должность его справлять будет по семи рублей каждый год: пять собственно для Вас, а два на требу в церковь, то есть на просфоры, ладан и вино.

Учреждение сие, под клятвою, должны сохранять в вечность не токмо я, но и мои потомки, кому означенная деревня по каким – либо случаям, как по наследству или по крепостям во владение дойдёт; для чего сие завещание во всех перекреплениях из рук в руки переходящих имеет быть точно означено, чтобы определённое подаяние в церковь каждый год семь рублей верно доходило. Поче же чаяния, оно доходить не будет, то сие обязательство да послужит основанием, которому Вы и преемники Ваши имеете право просить на наследников моих удовольствия в местах, для правосудия учреждённых.

Вашему священству пребываю почтительнейшим и покорным слугою.

Гавриил Державин»

В 1862 году Яков Карлович Грот, автор фундаментальных трудов о Г. Р. Державине, посетил Егорьево и узнал, что воля Державина не выполняется, больше того, духовенству села Егорьево ничего не было известно о письме, хотя оно было опубликовано в казанском журнале «Заволжский муравей» в 1834 году.

И вот, спустя 217 лет, воля Державина исполняется. С 2001 года на могиле родителей Державина отправляется Божественная заупокойная литургия в память о родителях поэта.

В эпитафии, на надгробном памятнике Державин написал:

О, праотцов моих и родших прах священный,

Я не принёс на гроб вам злата и сребра,

И не размножил Ваш собою род почтенный;

Винюсь: я жил, сколь мог, для общего добра.

За своими казанскими поместьями Г. Р. Державин поручил наблюдать родственнику по жене, Казанскому вице - губернатору Ф. И. Васильеву. старостой же всех своих владений Державин назначил крестьянина Д. Бутыри Мирона Осипова.

К этому времени Державин уже был крупным землевладельцем, имевшим обширные поместья в Новгородской и Оренбургской губерниях; казанские поместья (всего 150 душ) большой ценности для него не представляли.

В 1793 году в казанские поместья приехал управляющий оренбургскими владениями Г. Р. Державина Онисим Иванович Перфильев. Он писал Державину, что крестьяне Бутырей, Кармачей и Сокуров ленивы, и казанские имения почти не приносят дохода не из – за неурожая, как утверждали крестьяне, а потому, что доходы утаиваются. Перфильев предлагал переселить половину крестьян в оренбургские поместья. Державин же отнёсся к этому снисходительно, не стал увеличивать повинности своих казанских крестьян и разрешил Перфильеву переселить лишь несколько самых бедных семей.

Гавриил Романович умер в 1816 году бездетным вдовцом. Не оставил наследников и его брат Яков. Поэтому казанские поместья унаследовал по завещанию коллежский советник Пётр Николаевич Миллер. Его мать, Наталья, была дочерью Ивана Николаевича Державина – родного брата отца поэта. После его смерти имения достались его внучке – Наталье Ивановне Клушиной.

Каждый год 14 июля в день рождение Державина на его родине в Лаишево проводятся державинские чтения. В 2003 году к 260 – летию поэта был открыт памятник Гавриилу Романовичу. Площадь, где находится памятник тоже названа его именем. С 2003 года администрацией Лаишевского района также присуждается премия имени Г. Р. Державина за заслуги в области литературы, которой уже были награждены известные писатели и поэты Татарстана. В Музее района есть экспозиция, посвящённая жизни и творчества Г. Р. Державина. Сотрудники музея поддерживают тесные связи не только с казанскими , но и московскими, санкт – петербургскими музеями, поэтому материалы о поэте постоянно пополняются.

Интересные материалы о нашем великом земляке имеются в музее КГУ.

3 декабря 2003 года в Казани в Лядском саду напротив Дома архитектора был открыт памятник Державину (скульптор М. М. Гасимов, архитектор Р. М. Нургалеев). Скульптурное произведение, посвящённое поэту, существовало в городе и раньше, но было уничтожено в 30-е годы. Новый памятник является его повторением.