Жизнь и деятельность Н. И. Вавилова

В любом учебнике биологии есть портреты ученых, обозначена дата жизни и смерти, в несколько строчек биография, а за этими короткими строчками порой стоит целая жизнь. Умные, сосредоточенные лица, строгий или добрый взгляд. Как будто спрашивают тебя: “Ну, что сделаешь ты?” Смотришь на них и невольно задумываешься, кто эти люди, как прожили они свою жизнь, что сделали для человечества. Но многим школьникам неинтересно и они пролистывают страницы, не запоминая, кто перед ним и что он сделал. Учитель может рассказать сам об ученом, может дать задание – подготовить сообщение и рассказать биографию ученого, раскрыть деятельность ученого, рассказать о его жизни. В своих сообщениях ребята мало говорят о том, как жили эти люди, а слушать перечисление дат не всегда интересно и они плохо запоминаются. В краткой биографии много не скажешь – в основном что изобрели, что создали, какие гипотезы выдвинули, какие теории открыли.

Поэтому мы, школьники часто не любим, знакомиться с биографиями ученых – это всего лишь сухой материал. И когда учитель дала мне задание рассказать про Николая Ивановича Вавилова, я не хотела брать эту тему. Но посмотрев фотографии, прочитав его биографию, я заинтересовалась и решила рассказать о нем так, чтобы моим одноклассникам было интересно узнать про Николая Ивановича Вавилова. Его жизнь бурлила ключом, он был одержим делом своей жизни, служению которому он посвятил всего себя.

Соратница Николая Ивановича Е. Н. Синская говорит: “Николай Иванович был носителем особого творческого фермента: он действовал на окружающих непосредственно своим воодушевлением, неутомимостью, убеждением, что именно в творческом труде человек всегда найдет подлинную радость и универсальное средство утешения”.

Н. И. Вавилов часто повторял, и это приводят в своих воспоминаниях многие знавшие его, ставшее почти девизом: “Жизнь коротка, надо спешить”. И он делал все, чтобы успеть если не завершить, то привести в поступательное движение все им замысленное. А мыслей, идей, планов его хватало не на один институт и не на один век.

На фотографиях Вавилов или среди людей, или за работой. Открытое, умное, приятное русское лицо, мягкая улыбка. Не зная его лично, но взглянув на любое его фото, можно, даже не будучи физиономистом, сказать, что на нем изображен хороший человек. Добрый человек он обычно и внешне узнаваем, а недоброго не сразу распознаешь, так отмечает Э. В. Трускинов и я согласна с ним.

Долгое время замалчивался научный подвиг этого знаменитого ученого, генетика, селекционера, географа, педагога, путешественника. О Николае Ивановиче Вавилове написано много книг, опубликованы его труды, воспоминания людей знавших лично Николая Ивановича. Создан биографический фильм.

Родился Н. И. Вавилов 13 ноября 1887 года в Москве.

Я поставила пред собой цель: познакомиться с литературой о Николае Ивановиче Вавилове и написать проект (реферат), который будет интересен не только мне, но и ученикам 10-11 классов, станет опорным материалом для учителя.

Выделила несколько задач.

Первая задача – выяснить, кем, как и когда были заложены в Николае Ивановиче - эта неуемная энергия, желание постоянно работать, искать новое.

Вторая задача, которую я поставила для себя - выяснить, что смог сделать этот человек для науки, своего государства.

Третья задача, которую я поставила для себя – выяснить, что значила для Н. И Вавилова генетика.

Четвертая задача, которую я поставила для себя – выяснить какую роль сыграл в жизни Николая Ивановича Вавилова Трофим Денисович Лысенко.

Пятая задача – выяснить, как провел Николай Иванович последние годы своей жизни.

Первая задача – выяснить, кем, как и когда были заложены в Николае Ивановиче - эта неуемная энергия, желание постоянно работать, искать новое.

Шаг первый: семья, отец.

Сергей, младший брат Николая, вспоминал об отце “Иван Ильич Вавилов человек умный, вполне самоучка, но много читал и писал и, несомненно, был отличный организатор, “дела” его шли всегда в порядке, он был очень смел, не боялся новых начинаний. Общественник, либерал, настоящий патриот. Его любили и уважали”.

И сын многое перенял у своего отца, он тоже не боялся новых начинаний, был общественником, настоящим патриотом.

Шаг второй: место, где проходило детство.

Николай и Сергей росли на улицах Пресни, водили дружбу с мальчишками из рабочих семей. Дружба эта была сурова и требовательна. Уважения заслуживал тот, кто умел постоять за себя. Николай умел. И за себя, и за маленького Сергея. На своей улице он стал “атаманом” всей этой неугомонной, горячей ребячьей ватаги. Непоседливый, предприимчивый характер мальчика доставлял большое беспокойство его кроткой матери Александре.

На пресненских улицах складывался характер, с которым не мог справиться Иван Ильич и который впоследствии не смогли переломить противники Николая Вавилова.

Характер! Ничто не могло сломить Николая, если он твердо решил – буду заниматься биологией.

Впоследствии в письмах и дискуссиях, возражая на сомнительные утверждения биологов, Вавилов нередко говорил:

— Буду рад, если вы меня убедите

И охотно менял свою точку зрения, когда его убеждали.

Если же серьезные аргументы подменяли фразой, окриком, нажимом, мягкий и сговорчивый Николай Иванович становился непреклонен.

Четверо детей было в семье и все четверо стали учеными.

Характер! Ничто не могло сломить Николая Ивановича Вавилова, если он был уверен в своей правоте.

Шаг третий: учеба: учебные заведения и преподаватели.

Николаю повезло в том, что Иван Ильич отдал его в Московское коммерческое училище. Здесь готовили деловых людей и знания давали такие, какие нужны для дела.

Для дела нужны были немецкий, английский, французский. Для дела нужно было понимание важнейших законов природы. Ботаника, зоология, минералогия, анатомия и физиология, химия, физика признавались не менее важными, чем закон божий. “Преподавание естественных наук должно преследовать свои собственные цели, а именно способствовать развитию научного миросозерцания. Для достижения этой цели ученикам необходимо сообщить известный запас фактов в строго научном освещении, ознакомить учеников с методами научного исследования и развить навыки к производству последних”. Так записано в резолюции съезда по коммерческому образованию, состоявшемуся в 1903 году. Так и велось преподавание в лучших коммерческих училищах, среди которых московское по праву считалось одним из первых.

Училище отличалось сильным составом преподавателей, среди которых были профессора университетов и вузов. Здесь были хорошо оборудованы кабинеты, имелись богатые коллекции минералов, растений; на занятиях по некоторым предметам, например физиологии растений, демонстрировались такие сложные опыты, с которыми знакомили лишь студентов университета.

Учителя Н. И. Вавилова стремились до минимума сократить обязательные занятия, чтобы воспитанники могли беспрепятственно развивать свои индивидуальные склонности. “Дать простор для самостоятельной деятельности воспитанника и всеми силами идти рука об руку с воспитанниками в этой работе” — вот к чему стремились в училище. Так говорил профессор А. Н. Реформатский — один из ведущих преподавателей. Он видел задачу школьного обучения в том, чтобы «дать обществу личность, творческое “я”. Его ученики писали на избранные темы рефераты. Преподаватели-естественники, по крайней мере, лучшие из них, стремились к тому, чтобы разные науки мало-помалу сливались в представлении учеников в единую систему.

Постепенно у Николая вырабатывалось убеждение, что естественные науки способны играть в обществе важную, преобразующую роль. Преобразовывать общество — это было для него главное! Начало ХХ века. Революционное время.

Николай стремительно рос, и ему становилось тесновато в просторных классах коммерческого училища. В последний год своего ученичества он уже с трудом высиживал уроки и сразу же мчался на Лубянку, в Политехнический музей, где перед широкой публикой выступали многие видные ученые.

Профессор Николай Николаевич Худяков.

“Задачи науки, ее цели, ее содержание редко выражались с таким блеском,— писал через много лет Вавилов. — Основы бактериологии, физиологии растений превращались в философию бытия. Блестящие опыты дополняли чары слов. И стар, и млад заслушивались этими лекциями”.

Лекции Н. Н. Худякова, незабываемая первая экскурсия с ним в Разумовское, агитация Я. Я. Никитинского решили выбор Николая. Его интересовали физика, химия, медицина.

Нет, я не восхищаюсь разносторонностью познаний молодого Вавилова. У него был лишь жадный интерес к законам природы. И мучительные поиски однозначного решения в уравнении со многими неизвестными.

Выбрав Московский сельскохозяйственный институт, бывшую Петровскую академию или Петровку, он понимает, что знать физиологию растений можно, если знаешь химию, ботанику, а Николай их знает и предстает перед профессором Худяковым. Если студент хочет — пусть пробует, решил Худяков. Он сам был дерзок, и ему нравилась дерзость новичка.

Профессор видел в студентах не школяров, которых он призван поучать, а умных и дельных, хотя и малоопытных, помощников. Он не столько излагал, сколько обсуждал со студентами научные проблемы. Лекции его были скорее диалогами с аудиторией, нежели непрерывающимися монологами. Физиология растений увлекла Вавилова, и вскоре он успешно сдал Николаю Николаевичу Худякову экзамен — свой первый экзамен в Петровке! Вслед за физиологией Вавилов начал изучать бактериологию.

Умение дискутировать – эту черту взял Вавилов у Худякова, сам, будучи профессором и читая лекции студентам, старался заинтересовать их наукой доказательно.

Другой профессор - Дмитрий Николаевич Прянишников - один из самых блестящих, самых точных экспериментаторов XX века. Вавилов осваивает трудный язык точного опыта, язык, на котором, только и можно разговаривать с растением и на всю жизнь усваивает эту истину.

Другое качество Прянишникова - светлая вера в торжество науки, в ее безграничные возможности преобразовывать человеческое бытие также передалось Николаю Ивановичу, что станет для него стержнем в борьбе с теми, кто покушается на классические основы биологической науки, на еще относительно молодую, но уже столько открывшую в области фундаментального научного знания генетику.

Студенчество.

Весной 1907 года, когда Вавилов был еще на первом курсе, в институте создается сеть студенческих обществ и кружков. Николай вступает в кружок любителей естествознания, и на первом же заседании его избирают товарищем председателя кружка. Это значит, что в организации кружка, в выработке его устава, направления работы он играет не последнюю роль. Одна из задач кружка – “Развитие самостоятельных работ в той или иной области естественнонаучного мышления”. Вавилов в 1907 г. выступает с докладом “Генеалогия растительного царства”, c тщательно оформленными таблицами, иллюстрирующие законы Менделя. В 1909 году Николай Вавилов выступает на заседании кружка с другим мировоззренческим докладом: “Дарвинизм и экспериментальная морфология”, где пытается раскрыть связь между новейшими данными о строении организмов и эволюционным учением. В 1908 году он участвует в студенческой экспедиции по Северному Кавказу и Закавказью, а летом 1910 года проходит агрономическую практику на Полтавской опытной станции, получая, по собственному признанию, “импульс для всей дальнейшей работы”. За время обучения в институте склонность Вавилова к исследовательской деятельности проявляется неоднократно, итогом обучения становится дипломная работа о голых слизнях, повреждающих поля и огороды в Московской губернии. Николай оканчивает институт в 1911 году.

Я выяснила, как и когда были заложены в Николае Ивановиче - эта неуемная энергия, желание постоянно работать, искать новое. И мне ясно, что природа одарила его необычайной способностью к творческому труду и созданию вокруг себя такой же творческой атмосферы и орбиты, в которую вовлекались самые разные, но родственные ему по духу и увлеченностью наукой люди. Это достигалось как силой ума и таланта Вавилова, так и особым магнетизмом его личного человеческого обаяния и нравственного примера. Товарищам, друзьям, учителям давно уже ясно: Вавилов пойдет в науку.

И какое счастье, что Вавилов Николай Иванович наш соотечественник, что он - подвижник науки, цельная и целеустремленная натура человека, беззаветно предан своей стране. Во время поездки во Францию, он дал интервью французскому журналисту из парижской газеты “Пари-Миди”. На вопрос корреспондента: “В 1916 г. , в царское время, вы уже являлись служащим императорского правительства?” Вавилов ответил: “В 1916 г. я уже был на государственной службе, это верно. Как ассистент профессора. Я остался на службе государства, русского государства, у государства моей родины. Это вполне естественно”.

Еще раз вспомним, что это было за время. 1914 год – война, революция, разруха, голод Он не был революционером, но в целом принял новый режим, будучи сознательным патриотом России и желая ей будущего процветания.

Вторая задача, которую я поставила для себя - выяснить, что смог сделать этот человек для науки, своего государства.

При всей разноплановости его деятельности Вавилов на редкость цельная натура: всю свою жизнь в науке, начиная со студенческой скамьи, Н. И. Вавилов посвящает изучению культурных растений, преследуя благородную цель - повысить их урожайность, устранить тем самым угрозу нехватки продуктов питания для жителей нашей страны и всего человечества, служа Родине, науке, в которой "цель и жизнь", позволяет преодолевать все трудности.

Стремясь к этой цели, Н. И. Вавилов решал две взаимосвязанные задачи, которые в то далекое время были еще не поняты большинством ученых и тем более широкой общественностью.

Первое: мобилизация для нужд селекции генетических ресурсов всех культурных растений и их диких сородичей, т. е. их выявления, изучение и сбор в местах естественного произрастания.

Второе: сохранение на полях и в хранилищах семян всего разнообразия форм культурных и родственных им диких растений, разнообразия, которое теперь быстро утрачивается по мере ликвидации природных ландшафтов и примитивных систем земледелия, но привлечение, которого в селекцию необходимо для постоянного повышения урожайности сельскохозяйственных культур.

Первое неотделимо от второго. Где взять время на достижение этих целей?

“Наша жизнь коротка – надо спешить” – эти часто повторявшиеся Николаем Ивановичем слова могут служить девизом всей его жизни, пронизанной неустанным творческим горением и энтузиазмом. По свидетельствам ближайших сотрудников, общавшихся с Вавиловым длительное время, он обладал совершенно феноменальной работоспособностью. Его рабочий день, расписанный, по его выражению, по “получасам”, продолжался обычно 16 – 18 часов в сутки. Многие удивлялись этой его способности, на что он отшучивался:

— У меня ген такой — не спать — от мамаши. (В шутке была доля истины: Александра Михайловна, с пяти утра начинавшая хлопоты, редко ложилась раньше полуночи. )

В поездках Н. И. Вавилову хватало для сна немногих часов переезда или перелета, и уже в четыре часа он начинал осмотр посевов, часто продолжавшийся почти без перерывов до позднего вечера. А вечерами – обсуждение и оценка увиденного, деловые совещания, просмотр литературы, новые планы. И так – день за днем. Невероятный темп работы Николая Ивановича увлекал сотрудников, но обычно они не могли выдержать такого напряжения. Для него же это была норма жизни! И, несмотря на такой темп жизни, Николай Иванович успевал следить не только за научными, но и за культурными новостями, был доброжелательным человеком, всегда готовым помочь советом или поддержкой.

Чтобы выполнить первое – Николай Иванович, один или с сотрудниками совершает 180 ботанико-агрономических экспедиций по всему миру, принесших “мировой науке результаты первостепенной значимости, а их автору — заслуженную славу одного из наиболее выдающихся путешественников современности”. В 1925 году ему вручена Большая серебряная медаль имени Н.  М.  Пржевальского Русского географического общества. В 1932 году Вавилов возглавляет Всесоюзное географическое общество и остается в должности его президента до 1940 года.

Результатом длительной работы станет книга “Центры происхождения культурных растений”. “На днях я. прочитал труд проф. Н. И. Вавилова “Центры происхождения культурных растений”, просмотрел составленную им карту земледелия СССР — как все это талантливо, как значительно. ” — писал в те годы Максим Горький в письме к П. С. Когану. Оценка, данная известным писателем, совпадает с официальной — Вавилову присуждена была в 1926 году высшая научная премия страны, премия имени Ленина.

Экспедиции Н. И. Вавилова характеризуются высокой эффективностью, основанной на огромной работоспособности Николая Ивановича и ответственностью за результаты работы. Его кредо – труд с максимальной отдачей, без скидок на трудности и болезни. С минимальными средствами, с одним-двумя спутниками, часто используя только личные знакомства с учеными, покоряя чиновников и полицейских природным обаянием, Н. И. Вавилов собрал в своих поездках сам и с помощью добровольных помощников огромный сортовой семенной материал, обогативший коллекции ВИРа.

Результат вавиловских научных экспедиций — создание уникальной, самой богатой в мире коллекции культурных растений, насчитывавшей в 1940 году 250 тысяч образцов. В наше время эта коллекция пополняется, она насчитывает 320 тысяч образцов культурных растений и их диких сородичей. Эта коллекция нашла широкое применение в селекционной практике, стала первым в мире важным банком генов.

С 1921 года Николай Иванович заведует Отделом прикладной ботаники и селекции в Петрограде, который в 1924 был реорганизован во Всесоюзный институт прикладной ботаники и новых культур, а в 1930 — во Всесоюзный институт растениеводства (ВИР), руководителем которого он оставался до августа 1940г. Его любимое детище, его любовь, его боль.

Для выполнения второго в 1920-е годы по инициативе Вавилова Народным комиссариатом земледелия РСФСР была создана сеть опытных селекционных станций, явившихся отделениями Государственного института опытной агрономии. В 160 отделениях и опытных станциях, в различных почвенно-климатических условиях СССР — от субтропиков до тундры — идет изучение и испытание разных форм полезных растений. Вавилов входит во все мелочи и подробности их селекционной работы, интересуется жизнью и нуждами своих сотрудников, всемерно помогает им и по-отцовски заботится о них. Он требователен к другим, но в первую очередь к себе.

В любую погоду с большим портфелем под мышкой можно было увидеть Вавилова на проселочной дороге, идущим в поле. Он всем дружелюбно пожимает руки, внимательно рассматривает выращенный селекционный материал, серьезно беседует с рядовыми агрономами, и если был доволен их работой, рассказывает что-нибудь веселое, и сам смеется, и все вокруг него смеются, толпой идя за великим и простым академиком, который совершенно лишен сознания своего превосходства над другими, которому чуждо тщеславие.

Действительный член Академии наук Туркменской ССР М. П. Петров так описывает Н. И. Вавилова: “Хорошо сложенный, среднего роста, с живыми глазами и большим лбом, он привлекал внимание своей внешностью и чем-то еще - то ли это была его белозубая улыбка, то ли деловитость скупых движений и глубокая сосредоточенность”. Одной из самых примечательных черт облика Николая Ивановича является сердечная отзывчивость на все доброе и ценное в науке. Сам, будучи неустанным исследователем, выдающимся географом и путешественником, плодовитым, талантливым писателем (какая простота языка, какая четкость мысли в изложении сложнейших научных вопросов!), он вдохновляет других обобщать свои наблюдения, результаты своих экспериментов в научных монографиях. Благодаря Н. И. Вавилову появились десятки, сотни ценнейших отечественных публикаций по генетике и селекции. Николай Иванович еще в 1922 году дал высокую оценку работам замечательного садовода-селекционера Ивана Владимировича Мичурина.

Он много работает и его труд не остается незамеченным. Советская власть в полной мере расположена к Вавилову. Свидетельством этому те крупные посты в науке и государственных органах, которые он занимает. Да и сам размах его научной и организационной деятельности, экспедиции по пяти континентам, участие в международных форумах в тот период разве не говорят более всего о его профессиональном и служебном успехе.

В 1929 году он избирается действительным членом АН СССР, назначается президентом Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук имени В.  И.  Ленина (ВАСХНИЛ), организованной на базе Государственного института опытной агрономии, который Вавилов возглавлял с 1923 г.

Николай Иванович направляет свою энергию на организацию системы научных институтов сельскохозяйственного профиля. За первые три года работы на посту президента ВАСХНИЛ было создано около 100 научных учреждений. Всесоюзный институт растениеводства стал одним из головных институтов новой академии. С 1929 года Вавилов является членом Коллегии Наркомата земледелия. Правительство наградило Н. И. Вавилова:

Поражает, сколько всего успел сделать. Хватит не на одну жизнь. Наверно, если бы Вавилов остановился и ограничился бы тем, что он сделал, он бы возможно остался бы жив.

Третья задача, которую я поставила для себя – выяснить, что значила для Н. И Вавилова генетика.

Да, для Н. И. Вавилова огромное значение приобретает новая для того времени наука - генетика. Во всем он хочет дойти до сути. Будучи студентом, он поступает в Бюро по прикладной ботанике в Петербурге под руководство Р. Э. Регеля, где занимается систематизацией злаковых культур. Он работает с необычайной интенсивностью: днем – многочасовое изучение обширных коллекций, вечерами (и ночами) – занятия в библиотеке. И так – ежедневно. А летом, по его словам, “просмотр сотен сосудов и тысяч делянок с описанием, размышлением”. Это материал для будущих работ Вавилова. В 1913 г. Николай Иванович командируется за границу для научной работы. Большую часть времени он проводит в Мертоне (Англия), в генетической лаборатории Садоводственного института. Там он продолжил исследование иммунитета хлебных злаков.

Несколько месяцев Николай Иванович работает в лаборатории генетики Кембриджского университета; во Франции он посещает крупнейшую семеноводческую фирму Вильморена, где ознакомится с новейшими достижениями селекции в семеноводстве, в поражаемости различных сортов растений.

Много времени Вавилов отдает и другой своей работе, связанной с иммунитетом растений. Интересно, конечно, узнать, каким именно образом организм растения борется с вторгшимся в него паразитом. Но так ли это важно на первых порах? Генетика подсказывает более простой и надежный путь. Использовать естественную невосприимчивость одних форм и путем скрещивания обогащать их генами другие, восприимчивые формы. А для этого надо конкретно знать, какие формы действительно обладают иммунитетом, а какие — нет. Ответа на этот вопрос не дадут умозрительные рассуждения. Нужен прямой опыт с возможно большим количеством видов и сортов.

И если Вавилов еще весной 1911 года, то есть до того, как познакомился с литературой по иммунитету, приступил к обследованию посевов 350 сортов овса и 650 сортов пшеницы, то это говорит о том, что без помощи интуиции он все же не обошелся.

Тысяча сортов! Та самая тысяча делянок, обход которых он начинает каждый день с восходом солнца и продолжает до тех пор, пока глаза еще могли различать бурые пятнышки ржавчины на листьях растений.

«Природа дает ответ каждому, кто умеет ее спросить. И перед натуралистом встает большой основной вопрос — сумеет ли он спросить природу?» — так говорил старший современник Н. И. Вавилова русский ботаник В. Арнольди.

Николай Вавилов сумел спросить природу — ответы посыпались сами.

Выяснилось, что грибы-паразиты строго специализированы по растениям-хозяевам. Каждая форма гриба избирательно поражает один род, или один вид, или одну разновидность растений, но уж этот свой объект умеет отличить точно — не хуже опытнейшего ботаника.

. Постепенно, идя от растения к растению, от одного вида грибов к другому, разрабатывает Вавилов физиологическую, как он называл, а правильнее — генотипическую теорию растительного иммунитета, как назвал ее впоследствии П. М. Жуковский.

Результаты этих разносторонних исследований с широким использованием эксперимента были обобщены в монографии “Иммунитет растений к инфекционным заболеваниям”, выпущенной в 1919 г. В 1917 г. Н. И. Вавилов получает приглашение возглавить кафедру генетики, селекции и частного земледелия на Саратовских высших сельскохозяйственных курсах и переезжает в Саратов. В то же время он избирается на должность помощника заведующего Отделом (бывшим Бюро) прикладной ботаники. Наряду с чтением лекций Николай Иванович разворачивает широкое полевое изучение сортов различных сельскохозяйственных растений, в первую очередь хлебных злаков.

Обработка обширного материала наблюдений и опытов, детальное исследование изменчивости многочисленных линнеевских видов, огромное количество новых фактов, полученных главным образом при изучении культурных растений и их диких родичей, позволили Вавилову свести в единое целое все известные примеры параллельной изменчивости и сформулировать в 1920г. общий закон, названный им “Закон гомологических рядов в наследственной изменчивости”, доложенный им на III Всероссийском съезде селекционеров, проходившем в Саратове. В 1921 г. Николай Иванович командируется в Америку на Международный конгресс по сельскому хозяйству, где выступает с сообщением о законе гомологических рядов. Закон параллельной изменчивости близких родов и видов, установленный Н. И. Вавиловым и связываемый с общностью происхождения, развивающий эволюционное учение Ч. Дарвина, был по достоинству оценен мировой наукой. Он воспринимается слушателями как крупнейшее событие в мировой биологической науке, которое открывает самые широкие горизонты для практики.

Закон гомологических рядов, прежде всего, устанавливает основы систематики огромного разнообразия растительных форм, которыми так богат органический мир, позволяет селекционеру получить ясное представление о месте каждой, даже самой мелкой, систематической единицы в мире растений и судить о возможном разнообразии исходного материала для селекции.

В нашей стране генетика как научная дисциплина оформилась лишь в советское время. Первые курсы по генетике открылись в Ленинградском и Московском университетах лишь после Октябрьской революции. Небольшая генетическая лаборатория Академии наук преобразована в Институт генетики лишь в 1934 г. , который Вавилов возглавлял вплоть до своего ареста в 1940 году.

Что сделал Институт генетики Академии наук?

Неотложные нужды практической селекции заставили с самого основания генетической лаборатории Академии наук уделять особое внимание разделу наследственности количественных признаков, имеющему первостепенное значение в селекции. Институт генетики явился в этом отношении пионером. На примере важнейшей культуры, пшеницы, им разрабатывалась методика изучения наследственности количественных признаков, установлено сложное поведение наследственных зачатков, определяющих качественные признаки, установлена их разнозначность. Сложение действия их оказалось не простой арифметической суммой, а сложным взаимодействием.

Всего ученому принадлежат около 300 трудов, представляющих и по сей день, огромную познавательную и научную ценность. Характерно, что после опубликования Н. И. Вавиловым своих основных работ почти все биологические исследования в СССР и за рубежом развивались в направлении научных положений, высказанных великим русским ученым. В 1940 году ученому вручается Большая золотая медаль ВСХВ — за работы в области селекции и семеноводства.

Вавилов Н. И. постоянно в курсе всех новинок издаваемых по генетике. Он читает их в подлиннике, сам переводит с английского, переписывается, встречается со знаменитыми учеными-генетиками: У. Бэтсоном, Ф. Г. Добржанским, Д. Костовым, Г. Меллером, Т. Морганом.

Двадцатые годы явились для советской биологии и генетики годами относительного благополучия, даже в известной мере годами процветания. Именно в эти годы сформировались плодотворные научные школы Н. И. Вавилова и Ю. А. Филипченко в Ленинграде, Н. К. Кольцова, С. С. Четверикова в Москве, А. С. Сапегина в Одессе и Г. К. Мейстера в Саратове. Этот период поступательного развития генетики несомненно связан с введением новой экономической политики, представлявшей собой попытку возрождения здравого смысла в социальной сфере. НЭП привел к оживлению не только в сфере экономики, но и культуре, в области науки. Однако с середины 20-х годов наметился переход к демонтажу НЭПа. Как известно, переломным в этом отношении явился 1929 год, когда была объявлена тотальная коллективизация крестьянства и произошла ликвидация целого строя наиболее продуктивных хозяйств. Этот год обозначает границу, после которой наметился поворот в развитии культуры, науки, в том числе генетики.

Четвертая задача, которую я поставила для себя – выяснить какую роль сыграл в жизни Николая Ивановича Вавилова Трофим Денисович Лысенко?

Время было поистине крутое, и не в том жаргонном смысле, как теперь принято выражаться. Время жестокое, не гуманное, можно сказать антигуманное, превращавшее человека в послушный винтик бездушной государственной машины. А под видом воодушевления масс на них проводился опыт массового политического зомбирования. Но “времена не выбирают, в них живут и умирают”, как сказал один хороший и умный поэт.

Когда Вавилов в первый раз услышал это имя? Можно определить достаточно точно. В конце лета 1927 года, когда Вавилов вернулся из средиземноморской экспедиции, о Лысенко уже говорили.

Вавилов, естественно, захотел прочесть труды молодого ученого. И к удивлению своему, узнал, что читать нечего. Потому что Лысенко еще ничего не опубликовал о своих исследованиях.

Лысенко оказался экспериментатором смелым и безусловно талантливым, но малообразованным и крайне самолюбивым человеком, считающим себя новым мессией биологической науки.

Трофим Денисович вынужден был идти своим путем, разрабатывая свой метод. Высевая одни и те же сорта в разные сроки, он воздействовал на них не просто низкими температурами, что делали Гаснер и Максимов в лаборатории, но определенным периодом низких температур. Растения каждого сорта развивались при низких температурах и несколько дней (если они были высеяны поздней весной), и несколько месяцев (если они были высеяны осенью или зимой). Вот это и позволило Лысенко установить нечто такое, что было действительно новым в науке - яровизация. Нужны были опыты, чтобы понять, как действует этот прием на семена в разных климатических условиях.

Яровизация была уже широко разрекламирована. Она была объявлена универсальным приемом повышения урожайности по всей стране. Результаты опытов не всегда были положительными, но это не останавливало Лысенко, он говорил, что не соблюдается инструкция. Он заявлял, что яровизация дает прибавку не меньше одного центнера на гектар, и множил этот центнер на сто миллионов гектаров, занятых в СССР под зерновыми.

Но стране нужен был хлеб. И очень хотелось верить Лысенко, а не его научным противникам. Слишком уж заманчивыми были его обещания.

Н. И. Вавилов впервые высказался в печати о работах Лысенко, по-видимому, 13 сентября 1931 г. Надеясь, что с годами Лысенко освободится от своих заблуждений, а останется то ценное, что уже дали и еще дадут его работы, Вавилов исподволь старался помочь ему в этом.

Учитывая болезненное самолюбие Лысенко, Вавилов понимал, что его нельзя убедить иронией, сарказмом; полемическая резкость лишь ожесточит его. Поэтому Вавилов подчеркивал успехи Лысенко (разумеется, истинные, а не мнимые) и старался развеять, по-видимому, глубокое убеждение Лысенко в том, что его умышленно «зажимают».

В «Яровизации», журнале, основанным Лысенко одна сенсация появлялась за другой. Тут и «переделка» пленчатого ячменя в голозерный, и «вегетативные гибриды», и выведение сортов в один год.

Каждое новое положение Лысенко тщательно проверялось сотрудниками Н. И. Вавилова — либо в Институте растениеводства, либо в Институте генетики. И — не подтверждалось.

Бывали здесь и свои трагикомедии. Сотрудница Лысенко Ермолаева поставила опыты с целью опровергнуть законы Менделя, которые Лысенко давно уже объявил несуществующими. Не в пример другим опытам лысенковцев этот был поставлен чисто. Работу опубликовали и сильно разрекламировали. Однако генетики увидели, что данные Ермолаевой не опровергают, а. подтверждают законы Менделя! Приглашенный в качестве третейского судьи выдающийся советский математик Андрей Николаевич Колмогоров подтвердил, что с точки зрения теории вероятностей полученные соотношения в расщеплении гибридов строго укладываются в основное правило Менделя — 3:1.

В крайне трудном положении находился Лысенко, хотя он и достиг наибольшей высоты на административной лестнице в биологической науке. Все время выскакивая вперед со своими идеями, не ожидая их экспериментальной проработки, выдвигая их при этом не в качестве возможных гипотез, а как непреложные истины, требуя немедленного осуществления своих начинаний в сельскохозяйственной практике, страстно защищая их от неизбежной в подобных случаях критики, Лысенко отрезал себе пути к отступлению. И если он приступал к экспериментам, то уже не мог объективно оценивать их. Он не испытывал природу, а навязывал ей свои представления, как это делали натурфилософы еще в восемнадцатом веке.

Но шел-то не восемнадцатый век, а двадцатый! И Лысенко вынужден был хвататься за любой факт, за любой самый подозрительный в смысле методической безупречности опыт, чтобы только подтвердить свои умозаключения.

Все это отлично понимали генетики, и Лысенко знал, что они это понимают. Вызванная им цепная реакция вышла из повиновения, стала развиваться по своим внутренним законам. Выпустив из бутылки могущественного джинна, Лысенко стал его рабом. На карту оказалось поставленным все.

В стране происходит повальная коллективизация деревни, раскулачивание крестьянства кулачными методами, фактически вторичное его закрепощение (вместо барщины трудодни) с лишением элементарных гражданских прав, все это приводит к тому, к чему и должно было привести, и в первую очередь к голоду, вымиранию и разбеганию села в город и ко всему прочему, связанному с бесхозностью колхозов и искаженной мотивировкой труда крестьян.

Такова была суровая цена сталинской во всех отношениях тяжелой индустриализации. России ломали природный крестьянский хребет, чтобы втиснуть в стальной корсет промышленной реконструкции. Вся это исторически авантюрная и вовсе не оправданная социальная, экономическая и политическая ломка не могла не сказаться самым пагубным образом на и без того расстроенном революцией и гражданской войной сельском хозяйстве и, в конечном счете, на жизни миллионов людей,

У сталинского руководства на этот счет, как и на все другие провалы собственной политики, была одна беспроигрышная версия причин: вредительство классово чуждых элементов или, что еще хуже, агентов иностранных капиталистических разведок.

Вавилов имел возможность убедиться, что в лице Лысенко он сталкивается с опасным демагогом и конкурентом. На встрече ударников сельского хозяйства с руководителями ВКП(б) и советского правительства Лысенко произносит речь прямо-таки в духе сталинского понимания ситуации в стране и в сельском хозяйстве. Классовая борьба, вредительство в ученом мире, колхозники «дают народному хозяйству больше, чем некоторые профессора», и все в таком роде.

Мало, кто заслужил такое одобрение вождя, как аплодисменты и возглас в зал: “Браво, товарищ Лысенко, браво!” После этого стоит ли удивляться, что в том же 1935 г. , спустя несколько месяцев, Лысенко становится академиком ВАСХНИЛ, а уже в 1938 г. ее президентом. С того же 1935 г. он - член ВЦИК и ЦИК СССР, тогда как Вавилов перестает им быть. В 1939 г. он уже избирается действительным членом АН СССР. С 1936 г. Он - директор Всесоюзного селекционно-генетического института в Одессе, а с 1940 г. директор Института генетики АН СССР, заменив на этом принципиально важном посту Вавилова после его ареста. Не говоря уже о множестве высших правительственных наград. Сталин таки нашел в простом крестьянском лице и чуждой аполитичному академизму фигуре народного академика официального антипода и реальную, пусть невежественную, малограмотную альтернативу Вавилову в сельскохозяйственной науке. Он обещает сделать в ней много и быстро, вывести эффективные сорта основных сельхозкультур не за 10-20 лет, а за 2 года. Он подлинный стахановец и ударник в науке. Именно такие нужны Сталину и трудовому народу. Именно тогда были сказаны им крылатые слова: “Пойдем на костер, будем гореть, но от убеждений своих не откажемся”.

В последние годы перед арестом Николай Иванович отбрасывает всякую осторожность, маневрирование, дипломатию, столь необходимые для него в годы работы на крупных административных постах в науке. Теперь он идет во всем ва-банк, открыто выступает против Лысенко и лысенковщины, его порочных методов администрирования в науке, развала научных учреждений и школ, и, прежде всего ВИРа, антинаучных методов и методологии, им применяемых. Лысенко утверждал, что под действием холода растения по своей наследственной природе становятся более холодостойкими, что приспособления, вырабатываемые в процессе индивидуального развития растения, закрепляются наследственностью. То есть выдвигал старую, давно отброшенную наукой концепцию Жана-Батиста Ламарка

Есть также документальные данные о том, что уже в июле 1939 г. Берия направляет бывшему тогда председателем Совнаркома Молотову письмо о якобы систематической кампании по дискредитации академика Лысенко, организованной Вавиловым и возглавляемой им буржуазной школой так называемых «формальных генетиков». Там же содержится просьба о санкции на арест Вавилова. Однако арест происходит только спустя год, скорее всего в результате прямого указания Сталина под влиянием того же Лысенко, которому Вавилов стоял уже буквально костью в горле, мешая своим авторитетом и противодействием подмять под себя всю сельскохозяйственную науку. Он уже во всю вошел в роль всесильного администратора, сталинского временщика и наместника в науке. Вполне освоившись в кремлевских коридорах власти, Лысенко был, очевидно, довольно свободно вхож к вождю и мог лично жаловаться ему на неуправляемого Вавилова. Сыном Вавилова Юрием Николаевичем Вавиловым выявлены и определенные документы, свидетельствующие о политическом доносе на его отца, санкционированном лично Лысенко.

Пятая задача – выяснить, как провел Николай Иванович последние годы своей жизни.

Вавилов, в общем-то, прекрасно понимал, что ему грозит и от кого лично исходит угроза. Сам арест вряд ли был для него таким уж неожиданным. Своим домашним он говорил, что «садясь в поезд в Ленинграде, никогда не бывает уверен, что доедет до Москвы». Тем не менее последняя его экспедиция в Западную Украину заметно его приободрила, вселила некоторую надежду на то, что он еще нужен своей стране и даже ее руководству. Правда есть свидетельство, что даже перед самой экспедицией у него была бурная стычка с Лысенко, после которой кто-то уже не сомневался, что его арестуют. 6 августа 1940 года это действительно произошло в Черновцах.

Поездка Николая Вавилова в Западную Украину оказалась очень продуктивной, как и все его экспедиции. Разбирая рюкзак Н. И. Вавилова, Ф. X. Бахтеев обнаружил в нем наряду с другими находками образцы реликтовой пшеницы полбы, которая, по предположениям Вавилова, должна была отыскаться в предгорьях Карпат и о которой не подозревали местные ученые.

Следственное дело академика Н. И. Вавилова за № 1500 было уже детально подготовлено и разработано. Все доносы и показания раннее арестованных сотрудников были систематизированы и приобщены к делу. Добавлены также материалы обысков на квартирах и в рабочих кабинетах ученого в Москве и Ленинграде. Составлен отдельный меморандум, где все обвинения в его адрес расписаны по отдельным разделам: вредительство, связи с заграницей, отношение к ВКП(б) и Советской власти и т. п. Надо отдать должное тогдашнему ведомству НКВД, оно даром время не теряло и весьма обстоятельно подготовилось к приему в свое тюремное логово именитого арестанта. Ну, а уж с материалами личного дознания там никогда не было осечки и как вынудить и сфабриковать признание в том, что было и не было тоже.

По утверждению самого Вавилова, за время следствия его вызывали на допрос около 400 раз, общее время допросов составило 1700 часов.

Полное отрицание вины и обвинений в свой адрес, проявленное Вавиловым изначально, после 12 дней многочасовых, часто ночных, изнурительных допросов, можно только догадываться о степени и характере их пристрастия, сменилось признательными ответами на не терпящие иного поворота событий, как бы они дико не звучали, вопросы. Следует особо подчеркнуть, что от убеждений своих как ученого Вавилов не отказался, да и никто от него этого не требовал. Требовали самых стандартных для того времени и места признаний во вредительстве, измене, шпионаже. Последнее, наиболее вздорное и нелепое обвинение у него хватило силы воли и ума отвергнуть полностью до конца следствия и суда. Но вот по другим пунктам обвинения он не смог выдержать пыточного давления и изуверских допросов следователя с характерной фамилией Хват и стал сознаваться во многом, что делал и не делал. Было ли это результатом физической и моральной сломленности духа и тела ученого или это была вполне намеренная, сознательная тактика поведения арестованного, решившего бросить эту кость признания во вредительстве в пасть следствия, чтобы оно,

Рассматривая фотографии Н. И. Вавилова, видишь небольшую фотографию, сделанную в тюрьме НКВД, спустя неделю после ареста, в фас и профиль, как это полагается в подобного рода учреждениях. То, что он не брит, зарос, это еще куда не шло. Борода не безобразит мужчину. Но вот общее выражение, особенно в фас, это лицо человека много пережившего. Вместо обычно открытого, доброжелательного взгляда мученический прищур глаз. На характерно высоком и широком гладком лбу две глубокие трагические складки, на других фотографиях не видимые. Да нелегкая, но в целом такая счастливая, насыщенная любимым трудом плодотворная жизнь на вечном, казалось, подъеме и такой внезапный обвал ее, ужасный конец.

Финал жизни Н. И Вавилова это, к великому сожалению и несчастью, финал не героя, а мученика. Костра, открытого суда, ничего этого не было, длительное, почти годичное мучительное следствие с началом войны было сразу же прекращено, а уже 9 июля 1941 г. состоялось закрытое судебное заседание военной коллегии Верховного суда СССР в составе карательной тройки, которая в тот же день вынесла ему смертный приговор. Прошение о помиловании в Президиум Верховного Совета СССР было отклонено. Правда вскоре ему была дана надежда на отмену приговора. Его даже перевели из Бутырской тюрьмы опять во внутреннюю тюрьму НКВД, где с ним проводил беседы уполномоченный Берия о возможности его использования как ученого в условиях военного времени. Однако вскоре они были прерваны и, в связи с резким ухудшением военной обстановки под Москвой, Вавилов вместе с другими заключенными был срочно эвакуирован в Саратов и помещен в тамошней тюрьме в камеру смертников.

Очень судьбоносным оказался для него этот провинциальный город на Волге, где началась так блистательно его научная деятельность и где так трагически завершалась его жизнь. Там он пробыл полгода, все время ожидая решения своей участи и приобретя цингу. После этого ему дали возможность обратится с письмом лично к Берия. Это возымело то действие, что смертный приговор был отменен и заменен 20 годами заключения в исправительно-трудовых лагерях НКВД. Вавилов был переведен из камеры смертников в общую камеру заключения. Это было в июле 1942 г. , а еще через полгода его не стало. Умер Н. И. Вавилов 26 января 1943 года в Саратове. Ему было 55 лет.

Судьба больше не способствовала продлению его жизни. Жизни столь значительной в ее начале и апогее и такой уничижительной, ужасной в конце. Смертная казнь мгновенная, расстрел, была «милостиво» заменена ему властью долгой и мучительной пыткой существования, не совместимого с жизнью. Его фактически уморили голодом и ужасными условиями содержания в тюрьме. Он скончался от общей дистрофии, осложненной, видимо, крупозным воспалением легких. Проблема Вавилова для власти была, наконец, решена, по известному принципу: нет человека – нет проблемы.

Однако не такого масштаба это была личность, чтобы так просто взять и пропасть.

Еще при жизни Вавилова он был избран в 1942 г. членом Лондонского Королевского общества вместе с другим сторонником известным ученым математиком И. М. Виноградовым. Шла война, Великобритания была союзником СССР и политически было весьма не выгодно держать человека, удостоенного столь высокой чести, в заключении.

После разоблачения культа личности Сталина и официальной реабилитации Вавилова, его имя вновь стало знаковым, а вклад в науку признан как великий. Еще были живы многие его соратники и ученики, которые оставили о нем подлинно живые и бесценные для истории воспоминания. Фигура, образ Вавилова стали почти культовыми. Даже при жизни ученого вряд ли он достигал в сознании многих такого величия, учитывая ту травлю, которой он подвергался со стороны Лысенко и его сторонников, а главное опалу со стороны власти в последние годы перед арестом.

Но документы, которые находились в КГБ, не могли быть рассекречены, Марку Поповскому (писателю-биографу) выпала возможность познакомиться с некоторыми из них. То что он узнал, потрясло его. Возвращаясь из прокуратуры домой, он тотчас снимал с тетрадок копии и выносил подлинник из дома, чтобы спрятать его у друзей. Только через полгода в прокуратуре поняли, что, допустив его к бумагам Вавилова, совершили серьезный промах.

Марк Поповский начал выступать с докладами о репрессированном биологе и время от времени ссылался на бумаги, полученные из архива КГБ. Одно из таких выступлений получило особенно сильный резонанс. Дело было в Ленинграде, во Всесоюзном институте растениеводства, там, где Николая Вавилова знали десятки людей. Подробности из дела № 1500 вызвали у слушателей глубочайшее волнение. Многие лица были в слезах, названные по именам доносчики выскакивали из зала под шип и улюлюканье своих коллег.

Конечно, в КГБ очень быстро узнали подробности этого необычного вечера. Писателя пригласили в Генеральную прокуратуру, и генерал юстиции Терехов, надзиравший за следствием в органах государственной безопасности, ссылаясь на “жалобы трудящихся”, сделал ему “отеческое внушение”: “Что же вы, Марк Александрович, так себя ведете. Мы ведь показали вам секретные документы как писателю; мы были уверены, что если вы что-нибудь и напишете, то цензура проконтролирует вас. А вы в обход пошли, обманули наше доверие, делаете публичные доклады о секретных бумагах. Нехорошо, Марк Александрович, некрасиво. ”.

Большое видится на расстоянии, в том числе времени. И то, что Н. И. Вавилов действительно гений, исторически вполне подтверждено, как утверждал его учитель академик Прянишников.

Вавилов был действительно великим гражданином не только своей страны, но и мира, образно говоря “стоял на глобусе”. Он не только видел, но и во многом прозрел будущее, тем самым далеко опередив свое время. Его идеи, плоды его трудов по-настоящему, до конца могут оценить даже не мы, его последователи, а наши потомки. И в этом смысле он действительно остается надеждой России, мира, всего человечества, которым служил верно, честно и жертвенно, отдав саму жизнь свою за науку, за лучшее грядущее в мире.

Советская биологическая наука после смерти Сталина стремительно наращивала мощь. Экспериментируя не только на растениях и животных, но также на бактериях и вирусах, опираясь на славные традиции отечественной науки, советские биологи вносят немалый вклад в сокровищницу мировых знаний. Красноречивым признанием этого было присуждение в 1965 году в Брно, когда весь мир отмечал столетие открытия законов Менделя, медали Менделя пяти советским ученым.

Годы все дальше отодвигают время, в которое жил и творил Николай Иванович Вавилов. Но они бессильны отодвинуть от нас самого Николая Ивановича. Скорее наоборот: с каждым годом он становится нам все ближе и необходимее. Продолжают выходить научные работы Н. И. Вавилова. Вышел пятитомник его избранных трудов. Читая и перечитывая их, поражаешься прозорливости ученого, точности его прогнозов. Почти все сколько-нибудь ценные исследования наших дней в области филогенетики, прикладной ботаники, селекции, растениеводства в Советской стране и во всем мире проводятся под непосредственным влиянием идей Н. И. Вавилова, и можно смело сказать, что еще многие десятилетия, а может быть, и столетия эти идеи останутся определяющими. То же относится и к практической селекции. Мировая коллекция ВИРа до сих пор служит и будет служить основным источником исходного материала для выведения новых хозяйственно ценных сортов, причем селекционеры еще долго будут руководствоваться учением Вавилова об исходном материале, о подборе родительских пар для скрещивания, его агроэкологической классификацией и другими идеями и методами.

В апреле 1967 года Всесоюзному институту растениеводства присвоено имя академика Н. И. Вавилова. Его имя присвоено также Всесоюзному обществу генетиков и селекционеров. Академия наук СССР учредила премию, а ВАСХНИЛ — медаль имени Н. И. Вавилова за выдающиеся работы в области генетики, селекции, растениеводства.

Признание Н. И. Вавилова состоялось не только на Родине, но и во всем мире. Об этом свидетельствует титульный лист «Международного журнала генетики», на котором из номера в номер воспроизводятся имена крупнейших биологов мира наряду с Линнеем, Дарвиным, Морганом стоит единственное русское имя в этом ряду —VAVILOV.

Нет, годы бессильны отодвинуть от нас Николая Ивановича. Вот он — то лукаво улыбающийся, то нахмуренно-сосредоточенный, то стремительно шагающий по опытным делянкам.

— Жизнь коротка, надо спешить. Завтра в четыре утра

PS. Павловская опытная станция Всероссийского научно-исследовательского института растениеводства им. Н. И. Вавилова (ВИР) была организована в 1926 г. по инициативе академика Николая Ивановича Вавилова на базе семхоза "Красный Пахарь". Расположена в 30 км от Санкт-Петербурга.

Эти земли выбрал сам Николай Вавилов как исконно садоводческие, с уникальным сочетанием природно-экологических условий. Генофонд для бесценной мировой Вавиловской коллекции ученые собирали в разных уголках планеты.

Во время блокады Ленинграда во время Великой Отечественной войны ученые сами умирали от голода, но собранную под руководством Николая Вавилова коллекцию мировых генетических ресурсов культурных растений, в том числе хлебных злаков, не тронули.

В настоящее время существование Павловской опытной станции находится под угрозой. В 2009 г. Росимущество выпустило два распоряжения, согласно которому два земельных участка общей площадью 90 га, относящиеся к федеральному имуществу и ранее находившиеся в бессрочном пользовании государственным научным учреждении "Павловская опытная станция", перешли Фонду содействия развития жилищного строительства. (РЖС). Какая судьба опытных станций, которые создавались Вавиловым, что их ждет в будущем?

Дело Н. И. Вавилова живет, но и сейчас находятся люди по незнанию, по каким-либо другим причинам хотят его погубить.

Цель, которую я поставила для себя – я достигла. Познакомившись с литературой, я постаралась обобщить данные биографии Николая Ивановича Вавилова так, чтобы она стала интересна моим одноклассникам, стала хорошей опорой для учителя. Через задачи я постаралась выделить основные моменты жизни и деятельности Вавилова. Прочитывая книги Семена Резника “Николай Вавилов” (ЖЗЛ) и Марка Поповского “Дело академика Вавилова”, работу Э. В. Трускунова “Н. И. ВАВИЛОВ Драма жизни и смерти”, документы, письма к друзьям, жене, я чувствую грусть от того, что конец жизни этого человека был мученическим, и что еще сейчас есть люди, которые рады продолжать замалчивать, смешивать с грязью имя Вавилова, но я чувствую и гордость от того, что моим соотечественником был такой знаменитый человек.

Меня затронула судьба Николая Ивановича Вавилова своей трагичностью, мне очень понравился этой энергичный, волевой человек, который смог за такой короткий период создать так много. Я считаю, что можно считать, что Николай Иванович Вавилов ” на древе человечества высоком лучшим его был листом ”, он это доказал всей своей жизнью и смертью.