Ядринцев – патриот Сибири

Россия, как известно всем, огромная страна величайших богатств и незабываемой природы, страна великого народа. Россия – это мое прошлое, настоящее и будущее, это – мое Отечество.

Но Россия целиком - Европейская часть, Дальний Восток – на данный момент для меня лишь слова, поскольку я не посещала те места, не знаю, как там живет местное население, каковы основные занятия людей и черты их характера.

Ближе всего мне жизнь Сибири, моей малой Родины. Я уважаю своих земляков за такие черты характера, как: гостеприимство, мужество, отзывчивость, а еще – широту души, любовь к своей земле.

Моя работа посвящена замечательному человеку, патриоту Сибири и России в целом, Николаю Михайловичу Ядринцеву

Цель работы состоит в том, чтобы, раскрывая личность Н. М. Ядринцева, на его примере попробовать представить образ настоящего патриота Сибири.

Задачи, поставленные для выполнения данной цели:

• Знакомство и анализ трудов Н. М. Ядринцева;

• Выборка наиболее значимых, по моему мнению, фактов его биографии, помогающих понять многогранную личность моего героя;

• Проникновение в духовный мир Николая Михайловича с помощью знакомства с его перепиской с единомышленниками;

• Доказать на примере Николая Михайловича важность патриотизма в человеческой жизни.

Я считаю, что моя работа актуальна, так как многие люди сегодня, особенно моего поколения, перестали гордиться своей Родиной, любить и уважать её. Но ведь если нами будет понято, как важно быть патриотом своей страны, это и станет скромным вкладом в то, чтобы помочь России «вспрянуть ото сна».

Ядринцев был человеком уникальным, сумевшим за свою жизнь попробовать себя во многих областях человеческой деятельности. Он был талантливым литератором, отличным географом, общественным деятелем и историком.

Новизна работы в том, что само явление областничества, к которому принадлежал Ядринцев не очень известно сегодня, а большинство людей, которые были представителями этого направления, забыты, но в настоящее время некоторые идеи областников могут быть интересны и актуальны для современной Сибири, и даже России на фоне всемирной глобализации: важнейшим вопросом для меня стало понять, кто такие областники и что это за явление областничества в целом.

Сибирские областники - представители общественно-политического течения в среде сибирской буржуазной и мелкобуржуазной интеллигенции (середина 50-х годов XIX в. - начало XX в. ). Областничество зародилось в Петербургском кружке сибирских студентов. В 60-е годы областники выступали за революционную борьбу с самодержавием, за демократические свободы. По возвращении в Сибирь активизировали свою деятельность. Выступали в защиту "инородцев", против колониального гнёта. Действуя в контакте с политическими ссыльными русскими и поляками, они готовили восстание в Российской империи. Рассматривая Сибирь как политическую и экономическую колонию России, а сибиряков как новую сибирскую "нацию", отдельные областники пришли к ошибочным выводам об особых путях развития Сибири, выдвинули реакционный лозунг её отделения от России. Для деятельности областников 70-х годов XIX века характерно увлечение революционным народничеством. В начале 80-х годов XIX века происходила эволюция областников в сторону либерального народничества, а со 2-й половины 90-х годов XIX века - буржуазного либерализма и контрреволюции. В начале ХХ века среди областников возникли правое кадетско-монархическое течение (А. В. Адрианов, А. Н. Гаттенбергер, Н. Н. Козьмин и др. ) и левое. Последнее (Е. Е. Колосов, П. Я. Дербер и др. ) было близко к партии эсеров. Областники участвовали в подготовке антисоветского мятежа в Сибири. В дальнейшем активно сотрудничали с А. В. Колчаком, а после восстановления Советской власти в Сибири бежали за границу. Вероятно, это сделало данное явление непопулярным в годы Советской власти. О многих областниках забыли или упоминали только, как пособников белогвардейцев в гражданской войне. Но среди представителей областников были люди, поистине, уникальные. Один из них – Николай Михайлович Ядринцев. Он, как и некоторые сибирские областники, внес заметный вклад в развитие культуры и науки в Сибири - истории, археологии, этнографии.

II. Основная часть.

1. Детство и юность Николая Михайловича Ядринцева

18 октября (по старому стилю) 1842 года в городе Омске у купца Михаила Яковлевича Ядринцева и его жены Февронии Васильевны, бывшей крепостной, родился сын, его назвали Николаем. Нескольких месяцев от роду, летом 1843, мальчик был перевезен в губернский город Тобольск , где его отец получил частную службу управляющего по откупам. Как напишет в своих воспоминаниях о детстве сам Николай Михайлович, отец его был сыном обедневшего пермского купца. Дедушка был человек неграмотный и предубежденный против просвещения вообще. Отца Николая Михайловича он выучил часослову и этим закончил его обучение.

Но отец Ядринцева, как о нем говорили знавшие его с младых лет люди, был парнишка любознательный, он учился тайком: ночами на чердаке при сальном огарке читал книги и рисовал картины, за что ему доставалось от грозного родителя.

Взрослым Михаил Яковлевич поступил в частную контору к откупщику Кузину. Здесь, в доме Кузина, он познакомился с простой девушкой в услужении Февронией. Она происходила из крепостных крестьян Орловской губернии и была выкуплена на волю Кузиными. Потом, будучи замужем, выучилась грамоте, читала впоследствии Пушкина, Лермонтова и лучших писателей того времени. Чтение доставляло ей большое удовольствие, особенно нравились романы Жорж Санд. Феврония Васильевна считалась приятной светской женщиной и играла важную роль в местном обществе в губернских городах Сибири, где ее муж занимал довольно видное положение.

В доме Ядринцевых бывали декабристы Иван Александрович Анненков и барон Владимир Иванович Штейнгель, автор записки "Сибирские сатрапы. 1765-1819", написанной еще в Петровском каземате в 1834 году и впервые опубликованной А. И. Герценом и А. П. Огаревым в "Историческом сборнике вольной русской типографии в Лондоне".

В Тобольске семья Ядринцевых прожила четыре года, а затем отец перевез всех в Тюмень: там он также должен был управлять частными делами по откупам. Здесь Николай Михайлович обучался азбуке у слепца, поэта-самоучки, учил наизусть стихи Лермонтова и Пушкина.

В 1851 г. семья переехала в Томск . Три года Николай Михайлович воспитывался в частном пансионе, затем, с 1854 г. , в Томской гимназии, где подружился с Николаем Наумовым , беллетристом-народником (1838 - 1901). Дед Наумова был дьяконом, отец служил в Сибири, вращался в кругу декабристов и славился своей честностью. Рано лишившись матери, Наумов рос одиноким, заброшенным ребенком. Учился в томской гимназии, но нужда не дала ему возможности пойти дальше первых классов. Наумов - бытописатель, по преимуществу, сибирского крестьянства, значительно отличающегося от забитого русского крестьянства и относительной зажиточностью и умением постоять за себя. Тем не менее, всецело примкнув к школе идеализаторов народа, Наумов видит в сибирском крестьянине только олицетворение всяческих добродетелей и отличных качеств. Если он иногда и выставляет бесшабашное пьянство приисковых рабочих, то исключительно как доказательство богатой и широкой натуры русского человека. Пьяницы Наумова никогда не совершают никаких безобразий, а только дают себя беспрекословно обирать всякому желающему, угощают всякого встречного и широко помогают бедным товарищам. Наумов оказал огромное влияние на формирование взглядов юного Ядринцева.

В 1858 году, осенью, умирает отец Николая Михайловича, М. Я. Ядринцев, что стало большим горем для семьи.

В 1859 г. Николай Михайлович познакомился с Николаем Щукиным (иркутянин, большой сибирский патриот), приехавшим из Петербурга и поселившимся на квартире у Ядринцевых. Ядринцев стал завсегдатаем созданного Н. С. Щукиным литературного кружка. Здесь он познакомился с сосланным в Томск М. А. Бакуниным, деятелем российского и международного революционного движения, теоретиком анархизма, одним из идеологов революционного народничества.

В этом же году Г. Потанин , российский исследователь Центральной Азии и Сибири, писал:

«Зимой 1859 года я жил в Томске и собирался в Петербург в университет. Нередко мне приходилось проходить по тротуару около двухэтажных каменных домов госпожи Гуляевой, в которых помещалась мужская гимназия , и иногда мне приходила в голову мысль: "Кто знает, может быть, за этими стенами в настоящую минуту учится будущая сибирская знаменитость, сибирский поэт или писатель, который своими вдохновенными статьями вызовет пробуждение Сибири! И в самом деле, в это время в числе гимназистов находился Николай Михайлович Ядринцев, который потом всю свою жизнь посвятил служению этой русской области и в течение целого тридцатилетия был почти единственным сибирским публицистом, в котором, почти в одном, выразилась вся интеллектуальная, воплотилась вся общественная жизнь Сибири. По какой-то причине сибирская жизнь не течет широким и непрерывным потоком, а, как степная река течет порывисто, омутами. Личности, в которых бьется общественный пульс, появляются в ней одиночками. За тридцать лет до Ядринцева таким одиночкой был Словцов (Петр Андреевич, родился в городе Тобольске, в семье священника), это не был публицист, но он был местный деятель, историк и статистик. Тогда не было еще в Сибири никаких учебных учреждений, ни географических обществ, ни университета. В одном Словцове сосредоточивалась вся умственная жизнь Сибири, вся ее наука; он совмещал в себе целое географическое общество, целый исторический институт. Его называли «Сибирским Карамзиным» или «местным Цицероном». Таким же, почти одиночкой, является впоследствии и Николай Михайлович Ядринцев после тридцатилетнего затишья. Правда, в это время появились в Сибири и писатели, ученые люди и ученые общества, но все-таки ни одно лицо не соединило в себе столько разносторонних видов различной деятельности, как Ядринцев. Чем только он не был для своей Сибири! Он был и издатель, и публицист, и статистик, и фельетонист, и рассказчик, и сатирик, и этнограф, и археолог» .

2. Петербург: университетские годы.

В 1859 году Николай Михайлович, не окончив 7-й класс гимназии, выехал с матерью в Петербург и поступил вольнослушателем на естественный факультет Петербургского университета . «С гимназистом Ядринцевым я не встретился. Я познакомился с ним уже в Петербурге, куда я приехал за год до него. Он приехал с матерью, которая очень любила и баловала его и не хотела с ним расстаться. Чрезвычайно юный, более похожий на мальчика, чем на юношу, он уже мечтал о литературной деятельности, уже тогда у него был план: в будущем сделаться издателем журнала в Сибири», - писал Потанин.

В августе 1860 года умерла мать Н. М. Ядринцева, оставив ему капитал в восемь тысяч рублей. Эти деньги Ядринцев дал взаймы одному богатому гвардейцу в расчете на то, что он сохранит капитал в целости, а проживать рассчитывал только на проценты с него. По окончании же университетского курса он имел намерение на эти деньги основать сибирскую типографию. Позже оказалось, что они были очень неудачно помещены, пропали почти целиком.

В сентябре 1860 г. Ядринцев знакомится с Г. Н. Потаниным, о котором писал: «Идея сознательного служения краю, в тот момент, когда в Европейской России пробуждалось тоже самосознание, вот идея, которая легла в основу нашего сближения»

Будучи студентом, Ядринцев вместе с Г. Н. Потаниным организовал землячество студентов-сибиряков, ставшим постоянным. Ядринцев вспоминал: «Решившись собираться, никто не спрашивал: "зачем и для чего?" Этот вопрос казался молчаливо разрешенным: "земляки" - стало быть, как же не видеться?. Между сибиряками были люди неглупые и начинали думать о судьбе своей родины, ее интересах и будущей своей деятельности в крае. Конечно, трудно было в молодой студенческой среде явиться определенным задачам и, сидя в Петербурге, еще на школьной скамье, изобретать практическое дело. Помню, однако, что на этих собраниях впервые раздавался вопрос о значении в крае университета и необходимости его в Сибири. Мысль эта всем пришлась по душе. Здесь же, в товарищеских разговорах, развивалась мысль о необходимости подготовки к будущей деятельности в Сибири, о необходимости изучать край и читать о нем сочинения, являлась мысль составлять библиографию книг сибирских, причем Потанин брался руководить этим делом, и я долго в своей жизни хранил выписки из каталогов публичной библиотеки, пока эти клочки не разнес ветер моей скитальческой жизни. Тот же Потанин советовал издать календарь или памятную книжку и рекомендовал мне быть издателем, причем я изъявил горячую готовность. Говорили о будущем журнале, газете, словом, вопросы росли. В конце все соединились на убеждении и вере, что нашей отдаленной окраине предстоит блестящая будущность. Эта вера, это горделивое чувство самосознания и убеждения в том, что и мы члены социальной группы, дети страны, имеющей историю и будущность, поднимали дух и нередко исполняли нас юношеского восторга, закончившегося горячим земляческим поцелуем. ».

В 1862 г. Николай Михайлович познакомился с членами редакции сатирического еженедельного журнала «Искра», и во втором номере этого журнала за 1863 г. был опубликован очерк Ядринцева «Наша любовь к народу». Летом 1862 г. он совершает поездку с Г. Н. Потаниным по губерниям Европейской России с «этнографической целью».

В первой половине 1863 г. в Петербурге Ядринцев вместе с С. С. Шашковым (сибирский публицист и этнограф) пишут прокламацию «Сибирским патриотам». Кадетский корпус в Омске и военное училище в Иркутске стали первыми, к кому был обращен призыв к восстанию, которое готовилось областниками, действующими в контакте с политическими ссыльными русскими и поляками. В этой прокламации дается оценка реформы 1861 года, вскрывается гнилость самодержавного строя, произвол царского правительства и его бюрократического аппарата.

3. Возвращение на Родину а) Начало просвещения Сибири

В ноябре 1863 г. Ядринцев возвратился в Сибирь, в город Томск. Сообщил оттуда Г. Потанину радостное известие о том, что была открыта библиотека. Тогда повсюду было оживление общественной жизни: в городках основывались библиотеки, которых ранее совсем не было, читались лекции, что так же было новостью в Сибири. Так, на одном из литературных вечеров в Томске Н. М. Ядринцев выступал с лекцией, где обрушился на сибирскую буржуазию, на тюменских купцов, назвав их людоедами, «пожирающими своих приказчиков», критиковал также реакционных московских публицистов за их нападки на молодежь и приветствовал молодое поколение. Это просветительное движение, главным образом, осуществлялось учителями гимназий; в Томске именно учитель словесности Д. Л. Кузнецов открыл библиотеку при гимназии. Именно здесь Николай Михайлович познакомился с удивительным человеком Пичугиным. Это был мелкий торговец, жизнь которого была полна приключений. Он обанкротился, бедствовал, поступал на театральную сцену, спасался в раскольничьих скитах, искал там истину и объяснение загадок жизни в творениях святых отцов, увлекался изучением переводной литературы 60-х годов и грезил об открытии какой-то социологической «формулы», выписывал много книг и раздавал их учащейся молодежи.

Вскоре, Ядринцев переезжает в Омск, где работает гувернером у жандармского полковника Рыкачева. Он должен был заниматься с его сыном. Рыкачев и Ядринцев все время спорили, ведь Ядринцев горячо защищал происходящие перемены в русской жизни.

б) Газета «Томские губернские ведомости»

В конце 1864 г. по приглашению Г. Н. Потанина принять участие в «Томских губернских ведомостях» Николай Михайлович снова возвращается в Томск. Он без раздумий оставил Омск, который был когда-то назван городом «Акакиев Акакиевичей» в газете «Сибирь». И снова он остался без средств к существованию. Ядринцев поселился у сестры, которая была замужем. Некоторое время спустя он нашел несколько частных уроков, которые очень скудно оплачивались, и с увлечением отдался интересам губернской газеты.

Вот в каком виде осуществлялась мечта Николая Михайловича издавать газету для родного края, которая родилась у него еще в Томске до отъезда в Петербург. Он имел в руках сумму, с которой он мог бы начать это дело, но она уплыла из его детских неопытных рук; его деньги ушли на кутежи какого-то гвардейского офицера с куртизанками, и юному сибирскому писателю пришлось дебютировать со своей публицистикой в печатном органе местной администрации. Желание поделиться своими мыслями с сибирской публикой было велико и непреклонно; не приходило в голову задуматься о неуместности или уместности появления в официальном органе его статей, и «Губернские ведомости» на короткое время озарились живым светом от горячо написанных статей Ядринцева, что было тогда же замечено в одной столичной газете.

Ядринцев был создан журналистом; он быстро ориентировался в направлениях и событиях и работал необыкновенно легко и много. День проводил в беготне и встречах с людьми, забегал в редакции, сновал по канцеляриям, а работал преимущественно по ночам. Фельетон зарождался у него мгновенно и за один присест выкладывался на бумагу. Случалось иногда, что перед самым выходом газеты к нему бегут из типографии с известием, что цензор зачеркнул статью и освободившееся место ничем не наполнить: нет ли готовой статьи? Сначала несколько минут смущения – никакой готовой статьи в портфеле редактора нет – потом оживление в глазах от пришедшей идеи, и Николай Михайлович пишет в типографию с посыльным успокоительную депешу и просит обождать полчаса; проходит полчаса, и от Николая Михайловича в типографию несут фельетон, сюжет которого был взят из разговора, прерванного посыльным из типографии.

В газете появилась статья Ядринцева «Сибирь на первое января 1865 года», разоблачающая теневые стороны сибирской действительности, критикующая существующий строй, порождающий произвол, самоуправство чиновников. В статье выдвигались законные права сибирской окраины на равноправное экономическое, политическое и культурное развитие, провозглашались надежды на лучшее будущее Сибири, «когда народы, распри позабыв, в великую семью соединятся». Вселить веру в силы народа, пробудить его от спячки, вооружить его уверенностью в том, что он завоюет свободу, - таков основной прицел всех публицистических статей членов сибирской организации областников.

Ядринцев участвовал в этот период в деятельности Томского кружка «Сибирских патриотов»: тайных собраниях, чтении нелегальной литературы, сборе средств в пользу беглых ссыльных, попытке приобрести приспособления для печатания литературы и прокламаций, связях с польскими ссыльными, готовящими восстание, организации легальных лекций.

4. Арест

В мае 1865 г. Г. Н. Потанин, Николай Михайлович, С. С. Шашков и другие были арестованы в Томске по делу «Общества Независимости Сибири», как главные его руководитель и составители воззвания «Сибирским патриотам».

Что могли сказать в свое оправдание главные обвиняемые - Потанин, Ядринцев, Шашков (остальные участники кружка считались совращенными), если в их сердцах было только искреннее желание блага их забытой родине, нового гласного суда, мечты о просвещении Сибири, ее гражданском преуспеянии, поощрении промышленности, большей равноправности для инородцев? Горячая любовь к родине оказалась преступной. Патриотизм был принят за сепаратизм.

"Какова будет судьба нашей родины через 100, 200, 500 лет? - задавался вопросом Ядринцев. - Кто это может предугадать? Каковы будут отношения между дочерью (колонией) и матерью (метрополией), как обе они разовьются и выступят, как образуются гражданские интересы и вопросы той и другой стороны? Этого не смогут предсказать ни мечтательные дети, ни умудренные старцы-философы. Едва ли достигнут цели какие-либо воззвания и обращения, когда общество неразвито, тупо, малограмотно и когда не проснулись в нем не только политические инстинкты, но и простое сознание собственного достоинства. Скоро минет 30 лет (в 1895 г. ) с тех пор, когда явилось обвинение нас, первых патриотов, в сепаратизме. Это обвинение не изгладилось, несмотря на то, что многие мои сотоварищи перемерли, другие окончили блестящей карьерой, были, как Усов, полковыми командирами и т. д. Сменялись целые поколения молодых людей, и только после 1865 г. было два-три кружка сибиряков в процессах 70-х годов, которые говорили о сепаратизме. Но я видел целый ряд юных выпусков сибиряков, которые трудно усваивали даже идеи патриотизма. Гораздо скорее усваивались разные социальные теории и направления русских молодых партий (народничество, марксизм, социализм и т. д. ). После этого кличка или титул сепаратиста, которую мне давали, до конца оставалась только за мною. Причинявшая много мне беспокойств и неприятностей, эта кличка, наконец, потеряла для меня всякое значение, и я стал равнодушен к ней. Если бы меня допросила под конец моей жизни какая-нибудь власть и вновь за мой патриотизм назвала бы меня сепаратистом, я бы сказал, что в целом ряде юных поколений она не найдет задатков сепаратизма, что и дел таких не возникало. Ежели же меня за мои убеждения и прошлое называть сепаратистом, как последнего из могикан, то я примиряюсь, но тогда пусть власть успокоится, потому что едва ли может предстоять какая-либо опасность для государства от единственного сепаратиста, который скоро сойдет со сцены"

В деле 1865 г. была выдвинута на первый план политическая сторона; остальное лишь усиливало обвинение. Многие пали духом и запутывали показания. Но странно, что при самом пристрастном следствии, при всем чиновном усердии авторов сибирского воззвания не нашли.

Приговоренные к суровому наказанию сибирские патриоты просидели 3 года в Омске, маленьком тогда городке у кромки киргизских степей, сначала на гауптвахте, потом в остроге, ибо на гауптвахте было тесно. Заключенные начали болеть. Жили впроголодь, иногда питаясь чаем и калачами. Их спасла молодость. К моменту ареста Н. М. Ядринцеву было от роду 22 года, Шашкову 23-24, Потанину 30 лет. Именно поэтому наказание, впоследствии, смягчили.

Но какие это были целеустремленные люди! В 1866 году Потанин выхлопотал право разбирать областной архив, к этой работе были допущены также Ядринцев и Шашков. В результате Ядринцев извлек богатые материалы для своих исторических монографий, Потанин подготовил и издал акты по истории Сибири XVII и XVIII веков, а Шашков писал статьи по теме "История русской женщины в XVIII столетии" Наконец, в тюрьме Ядринцев занялся этнографическими работами и собрал материал о ссыльных и бродягах для книги "Русская община в тюрьме и ссылке". Г. Н. Потанин писал о создании данной книги: "Как только по утрам открывались камеры, Ядринцев уходил на добычу и часто запирался в чужих камерах. Он завел множество знакомств, и каждый вечер возвращался в свою камеру с запасом сведений и рассказов. Мы беседовали и обсуждали собранное. Эти материалы составили потом содержание его книги "Русская община в тюрьме и ссылке", которую он написал уже во время ссылки, когда жил в Архангельской губернии, в городе Шенкурске, и тогда же издал в Петербурге. Труд Ядринцева был не психологическим трактатом о жизни "мертвого дома", вроде книг Достоевского и Мельшина, а первым сибирским памфлетом против ссылки. Эта книга, посвященная самому кардинальному из сибирских вопросов, и решила судьбу Ядринцева, она закрепила за ним роль сибирского публициста, которой он остался верен до гроба. Шашков, еще не выходя из тюрьмы, отказался от сибирской публицистики. Я, хотя занимался сибирскими вопросами до последних дней, все-таки часто изменял Сибири, уходя в продолжительные экспедиции в Монголию и Китай. Ядринцев никогда не изменял Сибири и бессменно стоял на страже ее интересов; только под старость он иногда увлекался археологией, но и то кратковременно, и только сибирской археологией. Нет другого сибирского публициста, который бы так всецело отдал свои силы на служение своей родине. Ядринцев чувствовал раны на теле Сибири, как будто они были на его собственном теле. Нет другого публициста, который бы в такой мере сросся всеми фибрами с Сибирью; он по справедливости мог сказать о себе: «Сибирь - это я!. »

Осужденных на бессрочное поселение сибирских патриотов вели по этапу Омск - Архангельск с июня до сентября 1868 года. «Чего не насмотрелись и с какой компанией мы не перебывали! - пишет в воспоминаниях Ядринцев. - Впоследствии, странствуя и путешествуя, я не мог уже найти тех типов, которые давал этап. Эти острожники, эти страшные лица, эти измученные люди, давно уже, верно, покончившие жизнь в лесах и на каторге, вставали предо мною, когда я впоследствии писал свою книгу о русской тюрьме. Они вставали так живо, что мои нервы переживали прежние ощущения, да еще в усиленной степени. Я понимаю Достоевского, я галлюцинировал ими и переживал с ними их трагедию. Понятно, что мои собственные нервы стали чувствительны до болезненности».

В начале 1872 г. Ядринцев начал сотрудничать в журнале «Азиатский вестник». И в этом же году в Петербурге вышла книга Ядринцева «Русская община в тюрьме и ссылке» , из которой следует, что областники включаются в прогрессивное движение за экономическое, административное и культурное развитие Сибири, отходя от политической борьбы.

С 1873 г. Николай Михайлович публиковался в «Камско-Волжской газете» совместно с Потаниным. Ядринцев рассказывал: «Мы писали с жаром, свободно, не стесняемые редакцией. К этому времени относятся самые пылкие, горячие и вдохновенные статьи как по сибирским вопросам, так и областным. Даже серьезный ученый, друг мой Потанин, сделался на это время публицистом. Здесь же я начал свои фельетоны под именем «Добродушного сибиряка». Писали мы в «Камско-Волжской газете», не рассчитывая на гонорар, но я писал с удовольствием и забросил работу в столичных журналах»[8].

Тюрьма и ссылка дали Ядринцеву то, чего бы не дал ни один университет – прямое общение с простым сибирским народом, проникновение во внутренний мир, понимание души. За время ссылки он сам становится таким, как ссыльные, окружающие его, что помогло лучше выразить интересы обездоленного народа.

5. В Петербурге после ссылки а) Секретарь графа Соллогуба

В декабре 1873 года Николай Михайлович был помилован и освобожден от ссылки. Он переехал в Петербург. С 1874 года начались изнурительные поиски более-менее постоянного места работы. Писал статьи и заметки в журналах "Дело" и "Неделя". К великому огорчению Ядринцева и Потанина прекратила существование их любимая "Камско-Волжская газета": цензура ее была переведена в Москву. Причина - статьи о голоде в Самарской губернии.

Ядринцев становится секретарем графа В. А. Соллогуба — председателя комиссии по тюремному законодательству. Интересны живые наброски Ядринцева к портрету Владимира Соллогуба, весьма известного в свое время русского писателя, автора популярного в читательских кругах сочинения "Тарантас", множества рассказов, повестей, а также нескольких водевилей и поэм: «Граф Соллогуб - старичок-чудак, вышедший в 70-х годах точно из мертвых (в 60-х он стушевался). Граф встал сразу против ссылки, как наказания, и в своем проекте процитировал всю мою книгу. В этом отношении я считал долгом его поддерживать. Граф иногда говорил мне шутя: "А Сибирь мне должна поставить памятник!" Я его видел в конце умирающим, полупомешанным стариком. За его борьбу против ссылки и ясное понимание ее вреда для края, который он выяснил, нельзя не воздать ему доброй памяти и признательности.

В других вопросах с графом мы не имели ничего общего. У графа Соллогуба я встречал массу разных тюрьмоведов, представителей министерств, генералов, профессоров. Эти знакомства мне дали возможность знать воззрения разных административных лиц и ученых по вопросу о ссылке. В то же время я учился быть представителем сибирских интересов и ходатаем за Сибирь. Впоследствии мои связи в административных кругах расширились. Несмотря на это, мое личное положение не улучшилось, и, работая у графа Соллогуба, я не имел никакого обеспечения. Когда я приходил в редакцию журнала со своими пожеланиями о сотрудничестве, мне предлагали принести статьи для образца. А между тем я написал уже книгу, которая произвела свое действие. Даже Елисеев, редактор "Отечественных записок", не знал моей книги о Сибири»[9].

б) Аделаида Федоровна

Скоро судьба Николая Михайловича изменилась. Он познакомился с корреспондентом "Камско-Волжской газеты" Аделаидой Федоровной Барковой , жившей с матерью в Петербурге. Полгода она была его секретарем, он совещался с ней о делах любимой "Камско-Волжской газеты, и это связало их духовными интересами. В июле 1874 года Ядринцев женился на ней и нашел товарища, друга и сотрудника.

В частной жизни Николай Михайлович был верный друг и нежный отец. Он любил играть со своими детьми и доставлять им удовольствие. В разлуке с ними, где-нибудь на границе Китая, он не забывал послать им китайских игрушек. Он умел снисходить до детских интересов и их понимания. Г. Потанин вспоминает: «Однажды, поздно вечером возвращались домой с ним и его женой, Аделаидой Федоровной по Садовой или по Фонтанке в Петербурге. Шли по тротуару, он нес под мышкой купленный для детей картонный дом; в узком месте пришлось протискиваться между встретившимися рабочими, один рабочий локтем задел трубу картонного здания и оторвал её. «Ах, господин, - сказал Николай Михайлович, обращаясь со своей речью скорее к нам, чем к простому человеку, - вы изломали трубу! Как же мы теперь будем топить печку?» Эти слова были сказаны тоном такого искреннего детского огорчения, что прошмыгнувший виновник этого несчастья, вероятно, подумал, что барин помешанный и сам играет кукольными домами».

в) Университет в Сибири

В 1876 г. Ядринцев просил позволения представить генерал-губернатору Западной Сибири Казнакову ( записки и проекты по главным вопросам: о ссылке и вопросу о сибирском университете в котором ощущалась настоятельная потребность. Мысль об университете особо заинтересовала генерал-губернатора. В будущем университете намечалось открыть четыре факультета: медицинский, физико-математический, историко-филологический и юридический для подготовки собственных специалистов по исследованию природных богатств Сибири. Через год Н. Г. Казнаков пригласил Ядринцева на постоянную службу в Омск, в Главное управление Западной Сибири для изучения экономических условий жизни края. Николай Михайлович принял это предложение и начал работу над своей главной книгой – «Сибирь как колония» . Книга была своего рода программой, манифестом сибирского общественного движения на будущее. Эта программа включала борьбу за распространение в Сибири буржуазных (земской и судебной) реформ, образования, гарантий личности и лучшей организации общества, за отмену уголовной ссылки, организацию поселений, устройство быта «инородцев», за принятия мер против мироедства и кулачества, улучшение участи золотопромышленных рабочих, общую гласность и защиту от местного произвола. Книга Н. М. Ядринцева «Сибирь как колония» содержит многие материалы представляющие ценность для изучения истории Сибири.

В Казани в этот период выходит сборник «Первый шаг», где опубликованы стихи Ядринцева. Так проявляется еще одна грань его личности – поэтическая природа его души.

В 1877 Казнаков приехал в Петербург специально для свидания с Ядринцевым. Он сделал ему соблазнительное предложение работать вместе на благо любимой Сибири.

6. Снова Сибирь

Николай Михайлович спросил у жены, согласна ли она оставить Петербург ради далекой, холодной Сибири, и Аделаида Федоровна, как умная женщина и верная жена, сразу же согласилась.

Ядринцевы продали все свое имущество, оставили уютную квартирку в Петербурге, где так покойно жилось, и поехали в Сибирь. Ехали за свой счет, так как разрешение на службу пришло в Омск через полгода, пройдя через Комитет министров. Правительство помнило и знало Ядринцева со всеми его сущими и мнимыми прегрешениями, но у него были солидные рекомендации по его литературным работам. Пришлось дать разрешение.

В Омске Николай Михайлович с семьей прожил без малого 5 лет. Здесь он написал массу проектов для генерал-губернатора, в том числе о положении ссылки, деятельно сотрудничал в Комиссии по земельному устройству крестьян Западной Сибири. Н. М. Ядринцев выступил одним из инициаторов образования в Омске Западно-Сибирского отделения Русского географического общества, совершил, по поручению этого общества, две экспедиции на Алтай. В газете "Сибирь" напечатаны статьи Ядринцева "Сибирь и Александр I", "Думы о сибирской железной дороге", "Очерки общественной жизни Сибири", и др. В "Отечественных записках" публикуется новая работа Ядринцева "Судьба русских поселений на Урале". За изучение переселенческого дела и создание труда «Сибирские инородцы: их быт и современное положение на Алтае» Н. М. Ядринцев награжден Золотой медалью географического общества. В этот же период своей деятельности он пишет "Программу для изучения сельской общины в Сибири", В последний год своей службы в Омске успевает выступить с крупными статьями в таких известных изданиях, как "Русский курьер", "Русская речь", в журналах "Вестник Европы", "Отечественные записки", "Русское богатство".

Генерал Казнаков покровительствовал ему, но для местных чиновников Ядринцев был чужой, они его не любили, зато гражданская совесть Николая Михайловича была чиста: он делал все, что мог, для горячо любимой Сибири.

7. Петербург. Газета «Восточное обозрение»

В 1881 г. Ядринцев с семьей снова вернулся в Петербург.

С 1 апреля 1882 г. он издавал и редактировал газету «Восточное обозрение» . Одновременно начали проводиться «Ядринцевские четверги» – собрания сибиряков в столице. Сибиряки всерьёз задумываются о переносе «Восточного обозрения» в один из сибирских городов, поскольку здесь он находился под пристальным вниманием цензуры, хотя и имеет хороший доступ к учащимся в Петербургском университете. Газета выходила раз в неделю, именно по четвергам, поэтому корреспонденты и другие участники газеты посвящали этот день отдыху. И двери в дом Ядринцева были открыты вечером в четверг, где собиралась ученая молодежь обоего пола и иногда известные литераторы. Либеральный общественный деятель, экономист и публицист А. Головачев так описывал эти «Четверги»: «Мне приходилось бывать на ядринцевских четвергах зимою 1885-1885 и зимою 1886-1887 года, когда Ядринцевы жили на Кавалергардской улице.

Сезон четвергов начинался ежегодно в октябре и кончался в марте или апреле, то есть совпадал с учебным временем, что и понятно, так как главный контингент посетителей состоял из учащейся молодежи, которая весною разъезжалась из Петербурга, а осенью опять собиралась.

Петербургский деловой день кончается поздно, и поэтому гости к Ядринцевым начинали собираться не ранее 9 часов, а некоторые, как, например, профессор-историк, редактор журнала "Голос минувшего" Василий Иванович Семевский, являлись иногда к 12 часам ночи

В этой же комнате, на преддиванном столе лежало несколько свежих номеров "Восточного обозрения". Желающие могли читать и толковать по поводу разных сибирских вопросов, трактуемых газетой. Чуть не в каждом номере была передовица самого Николая Михайловича, написанная живо, интересно, с публицистическим жаром. И его же фельетон на какую-нибудь сибирскую общую или местную злобу дня.

У Ядринцева был выдающийся публицистический талант, его деятельный, живой мозг не знал отдыха, и тот жар, который пылал в нем, он умел передать своей литературной работе и читателю.

Ядринцев к газетному труду относился не как ремесленник, а как самый идеальный, убежденный в святости своего дела учитель».

В 1882 г. в Санкт-Петербурге вышла книга Ядринцева «Сибирь как колония». Введение в ней было следующее: «Касаясь современного положения Сибири, рядом с исследованиями, в своих текущих литературных работах мы должны были часто давать ответы на немолчные запросы жизни, поэтому тон нашего изложения не всегда является объективным и спокойным; но едва ли мы заслуживаем упрека в том, что, приходя на зов жизни, мы стремились ответить на него всеми силами души и полагали здесь весь жар своего сердца. Принадлежа к поколению, стремившемуся сознательно отнестись к нуждам своей родины и быть ей полезным, мы старались внести посильную дань в изучение ее вопросов, веруя, что другие поколения, одушевленные тою же любовью, выполнят последующие задачи гораздо полнее и лучше нашего».

В октябре поступило первое предупреждение властей за тенденциозность и беспрерывные нападки на Сибирскую администрацию, а в 1884 году – предупреждение министра внутренних дел газете за стремление ослабить авторитет властей. В газету областники писали смелые статьи, но насколько это было возможно, ведь цензура была жесткой.

С 1886 г. начинают регулярно выходить «Сибирские сборники» – научные и литературно-публицистические приложения к газете «Восточное обозрение».

8. Иркутск, экспедиции в Монголию, Барнаул.

В январе 1888 г. издание газеты было переведено в Иркутск. Газета в Иркутске, по сравнению с Петербургом, заметно побледнела. Иркутская цензура графа Игнатьева испортила немало крови Николаю Михайловичу. Он был нервный, жаловался на холодность публики, сожалел, что политические ссыльные не могут проникнуться сибирскими интересами «Правда, есть исключение – Клеменц, Чудновский, - но большинству Сибирь остается чужда, и они рвутся уехать из неё», - с горечью прибавлял Николай Михайлович.

17 июля 1888 года умерла жена Ядринцева. Блестящий, всегда несколько рисующийся, Николай Михайлович после смерти жены как-то потускнел. Кончина Аделаиды Федоровны для него была страшным ударом.

22 июля был открыт Томский университет . Номер «Восточного обозрения» от этого числа был ярким выражением раздвоенности души Николая Ядринцева, когда нужно было проявить радость по случаю открытия университета – мечта всей жизни Ядринцева, - а на душе горе и слезы Передовая о торжественном открытии университета, а за ней в трауре некролог Аделаиде Федоровне. Даже через год Ядринцев избегал говорить об университете и Аделаиде Федоровне – одно воспоминание вызывало другое

В 1889 г. Ядринцев совершил экспедицию в неисследованные азиатские степи, к верховьям реки Орхон, где сделал целый ряд открытий, в том числе, нашел развалины древней столицы Чингисхана – Каракорума в 45 верстах от Кяхты. Перед этим Ядринцев уже несколько лет изучал труды, указывающие на местоположение Каракорума. Средства на экспедицию выделил Восточно-Сибирский отдел Географического общества.

В 1890 г. об этом путешествии Ядринцев сделал доклад в Парижском географическом обществе. В 1891 г. Академия наук посылает вторую экспедицию к развалинам Каракорума, в которую вошел и Ядринцев. И. Попов (бывший политический ссыльный) вспоминал: «Экспедиция Ядринцева вышла в Монголию Ядринцев нашел памятники из гранита и мрамора, один из которых в три с половиной метра величиной. На этом памятнике была трехъязычная надпись – на монгольском, китайском и руническом языках Китайская надпись была переведена П. С. Поповым, и оказалось, что памятник был поставлен в 731 году нашей эры Цюстэлэ, братом уйгурского хана Могиляна. Отсюда стало ясно, что Ядринцев открыл не только Карокорум, но и Хаара Балагасун, столицу уйгуров, от которых произошли финны, венгры, турки и якуты».

Событием стал выход его книги «Сибирские инородцы, их быт и современное положение» (СПб. , 1891), а также второго, дополненного, издания книги «Сибирь как колония» (СПб. , 1892).

Газета «Восточное обозрение» не окупала себя, редакторы сменялись часто, более того, разгорелась полемика с «Сибирским листком» по переселенческому вопросу. В 1892 г. Ядринцев руководил в Тобольской губернии первым санитарным отрядом из студентов-медиков для борьбы с голодом и болезнями среди крестьян-переселенцев. И. Попову не было сделано официального предложения, но все же Ядринцев предложил забрать у него газету, но с таким условием: ежегодно газета должна высылать по 720 рублей детям Ядринцева, поскольку лишь так они смогут закончить образование.

В 1893 г. он посетил всемирную выставку в Чикаго, а 2 июня 1894 г. прибыл в Барнаул в качестве заведующего статистическим бюро, где был выпущен сборник «Путь-дорога» в пользу переселенцев.

В 1894 работает в различных газетах. Так шлифуется его талант публициста, его журналистские навыки.

Он получает предложение организовать статистические исследования экономического положения крестьян Сибири.

2 июня Николай Михайлович начал принимать дела статистического бюро в Барнауле, но 7 июня, приняв, по ошибке, чрезмерную дозу опия, внезапно умирает.

В 1900 г. на могиле Н. М. Ядринцева в Барнауле был открыт памятник с надписью «Сибиряки – писателю-публицисту Сибири». Средства на него установку были собраны по подписке по всей Сибири.

III. Заключение

В наставление Попову Ядринцев писал: «Я верю, что патриотизм - великая сила. Она дает пищу сердцу, она дает веру. Сохраните же эту реликвию, эту святыню газеты. Вы должны любить Сибирь, пожалеть ее и отнестись к ней сердечно. Хорошо обличать, но не нужно негодовать на всю страну, на весь народ. Вот об этой любви и мягкости к народу я прошу вас. В остальном споемся. ».

Он писал эти слова от всей своей великой души, от чистого сердца. Николай Михайлович был настоящим патриотом своей Родины. Изучение её, улучшение жизни ее народа было целью его, так не вовремя, закончившейся жизни. Он был человеком-бойцом с пылким темпераментом победителя, неукоснительной верностью Сибири и убежденностью в правильности своих намерений. Имя Ядринцева нельзя относить к какому-нибудь конкретному городу, потому что он работал для всех городов Сибири, в том числе и для Красноярского края: «Я получил сейчас телеграмму из Красноярска – завтра с пароходом к нам приедет Ядринцев, - сообщил мне Н. М. Мартьянов Это было в 1885 году в Минусинске.

Практическая значимость данной работы очень велика. Во-первых это материал для школьного музея, во-вторых для лекторной группы музея, а в-третьих, что самое важное, для уроков основ регионального развития. Этот предмет появился недавно, учителя только разрабатывают программу для него, учебники тоже пока не появились. И именно Ядринцев должен занимать самую видную позицию, о нем должны узнавать ученики во время этих уроков.

Но, имя Николая Михайловича Ядринцева было почти всеми забыто в годы советской власти. Я думаю, что справедливо вспомнить о нем сегодня и назвать истинным патриотом Сибири. Его вера в будущее Сибири, которое обязательно будет прекрасным, в силы и личностные качества своих земляков достойны уважения. Ядринцев как никто другой сумел предвидеть роль Сибири в современной истории России. Борьба против попыток царской администрации превращения нашего замечательного края в огромную тюрьму под открытым небом, является, безусловно, благородной, насущной задачей. Это не только борьба с позорным явлением превращения Сибири в огромную каторгу, это предпосылки того, что мы называем сегодня правозащитным движением. Николай Михайлович отлично умел различать патриотизм и сепаратизм, который сегодня, нет-нет, да и проявит себя в настоящей действительности. Для него Сибирь всегда – часть огромного и горячо любимого им Отечества – России. Оттого, я смею утверждать, что Ядринцева следует считать не только Сибирским, но и российским патриотом.