Каспийская роза

Лодка бежит по реке, словно пыталась взлететь. Солнце светит так ярко, что река блестит, напоминая огромное зеркало, по которому неудержимо скользим вперёд, вдаль. Ослабев от жаркого марева, отдыхаем на палубе, а мимо нас бесконечной лентой тянется Волга. Приподняв голову, видим, как по обе стороны нескончаемым строем застыли деревянные домики. Вот огромный стог плывёт по реке, перевозимый с берега на берег на катере. Монотонно мелькают другие лодки: реку оплетают сетями, реку рассекают сетями.

Далеко позади город Астрахань, покинутый поутру. Наша лодка петляет в каких-то боковых руслах, протоках, каналах Вода то наливается синью на открытых местах, то становится мутно-жёлтой, когда лодка приблизится к зарослям – густой, шевелящейся стене тростника. Порой переливчатым салютом взлетает стая птиц. И снова лодка меняет курс. Мы что-то ищем?

До конца дня волны качают нас словно упавший в воду листок. Пусть дорогу на родину Будды нам преграждают Каспий и бескрайний Иран, уголок индийского мира можно найти и здесь. Мы плывём навстречу плавучим полям лотоса. Уже давно берега Волги отступили. Река разлилась, напоминая море, лишь на горизонте видна широкая зелёная полоса. Мы направляемся туда, ведь у нас в европейской части России можно лишь в низовьях Волги, под Астраханью, встретить этот удивительный цветок, который в древности называли «тёплым троном Будды», и который в наши дни привлекает всё большее внимание учёных.

«Ни одно растение на Земле не было так связано с восходящей жизнью первобытного человека и культурой первых народов, как лотос. По следам исторического местообитания лотоса на разобщённых и удалённых участках земного шара можно проследить ход движения народов. В великом движении культуры с востока на запад лотос был непосредственным спутником человека, он является прежде всего высшей священной силой природы. С лотосом связаны первобытные мифы и легенды первых народов о строении вселенной, с возникновением первых богов». Эти строки из работы Н. Л. Чугуновой-Сахаровой «Некоторые результаты исследования лотоса в Каспийско-Волжском регионе» (1924 г. ).

Прошло много лет, что же стало с лотосом?

Первые упоминания о каспийском лотосе известны ещё из переписки Линнея в XVIII веке. Латинское название лотоса – нелюмбо – происходит от его туземного названия на Цейлоне. Калмыки называли растение «табола». Это слово часто встречается на карте Астраханской области.

В первые десятилетия прошлого века о каспийском лотосе сведений было немного. Знали, что он существует или существовал, по крайней мере. В гербариях крупных университетов хранились его листья и цветы, собранные в давние годы именитыми исследователями и путешественниками. А вот само растение оно, как и положено сказочному цветку, то появлялось в одном месте дельты, то исчезало, затем появлялось в другом месте и снова исчезало на годы.

В печати же соответственно появлялись сообщения то о полном исчезновении каспийского лотоса, то о новых находках.

Вот что писал о лотосе Н. Ф. Золотницкий в начале XX века: «В прежние времена прелестное это растение водилось у нас в обилии в заводях Волги близ Астрахани и носило название чульпанской розы, от Чульпанского залива, где оно больше всего встречалось.

Осенью, когда созревали его крупные, содержащие в себе зёрна, плоды, на заводи эти отправлялась вся деревенская молодёжь и набирала целые вороха эти плодов. Главную привлекательность их составляли вкусные их зёрна Запасов этих хватало на долгое время, и у бережливых хозяек ими угощали ещё на Рождество.

Но блаженные эти времена прошли. Человеческая жадность, не довольствовавшаяся собиранием одних плодов, а вырывавшая с корнем и самое растение, повела к почти полному исчезновению его под Астраханью, так, что теперь, несмотря на самые тщательные поиски учёных, его находят лишь изредка».

Действительно не каждому исследователю, прибывшему в дельту, удавалось тогда добыть цветы и листья лотоса для своих коллекций. Этому препятствовала и немногочисленность растения, и труднодоступность мест, где оно росло. К тому же местные жители не спешили указывать эти места. И не без корысти. Они сами использовали растение для приготовления лекарств «от всех болезней», а буддисты-калмыки платили жителям низовьев дельты большие деньги, чтобы цветами лотоса доставить удовольствие своим богам по буддистским праздникам.

Легенда гласит, что юный царевич Гаутама Шакьямуни – его чтят теперь под именем Будды (от санскритского корня «будх» – будить, пробуждаться) – уже в детстве был отмечен благодатью. Там, где он ступал, вырастал цветок лотоса. Поэтому любой буддийский храм украшен этими цветами и их резными изображениями. Вряд ли найдётся статуя Будды, чей постамент не был бы обрамлён священными цветами: мудрец из племени шаков обычно восседает на троне, сплетённом из конических плодов лотоса, восседает, конечно, в позе лотоса.

Н. Л. Чугунова-Сахарова начала свои работы в дельте Волги ещё до революции, в 1914 году. «Место главных зарослей лотоса», как она писала, «находилось в те времена в ильмене Дамчин. В 1914 – 1917 годах в этом ильмене было два участка с зарослями лотоса. Самый большой из них занимал площадь до 5 гектаров».

Охраны редких растений, зверей и птиц в низовьях Волги не было почти никакой. Но всё же не погибла живая красота волжской дельты. В 1919году по декрету, подписанному В. И. Лениным, здесь был создан Астраханский государственный заповедник.

Ильмень Дамчин, как уже отмечалось, вошёл в состав Дамчинского участка Астраханского заповедника, с созданием которого и началось осуществление мечты Н. Л. Чугуновой-Сахаровой и многих других исследователей о сохранении «неоценимого растения» – лотоса, о расселении его по дельте.

К 1938 году в волжской дельте было известно 10 лотосных зарослей. Пять из них находились на Дамчинском участке, пять – вне его. Были среди них заросли, созданные руками человека.

Замечательных результатов добился астраханский селекционер Фёдор Иванович Перегудов. На небольшом приусадебном участке в посёлке Приволжье он занялся выращиванием лотоса. И уже несколько лет над миниатюрным водоёмом летом колышутся бутоны чудных цветов.

В середине 50-х годов их общая площадь в дельте составила 40 га, а в заповеднике – 14 га. Образование в результате падения уровня Каспия обширных мелководий и применение гидрологического режима при зарегулировании стока Волги способствовали распространению лотоса. В 1963 году в заповеднике заросли занимали уже 67 га, в 1973 – 400 га, в 1978 – 1000 га, в 1984 – более 1000 га, а во всей дельте – около 8000 га. Большая часть их находится на Дамчинском участке.

Распространению лотоса способствует роющая деятельность кабанов. Обрывки корневищ лотоса из кабаньих пороев во время половодья переносятся в другие места, где, прорастая, они образуют новые заросли. Лотос играет важную роль в биоценозах дельты как кормовое и защитное растение. Орехи, корневища, плодоножки и мякоть соплодий лотоса охотно поедаются водоплавающими птицами, особенно серыми гусями. Осенью заросли лотоса прокармливают десятки тысяч гусей и тысячи лебедей. Под пологом крупных листьев лотоса во время летней линьки укрываются утки. Площади зарослей лотоса в дельте Волги продолжают расширяться.

Однако в некоторых местах в результате деятельности человека и изменения экологических условий лотос исчезает. Как древнее реликтовое растение на крайнем северном пределе ареала каспийский лотос имеет большую научную ценность, и в 1978 г был занесён в Красную книгу СССР. В 1963 году была сделана попытка рассадить лотос даже в центре города, на Лебедином озере. И лотос прижился. В течение ряда лет астраханцы любовались замечательными цветами. Но из-за небрежного ухода, плохого надзора за режимом проточной воды для озера заросли редкого цветка погибли. Но, несомненно, они расцветут вновь, и будут радовать город своей красотой, дыханием необычной свежести и шёпотом прекрасных легенд.

То, что лотос вдохновлял человека на создание поэм, легенд и мифов, совсем не удивительно. Растение это поражает воображение человека уже при первой встрече.

Чем же он замечателен? Судите сами. Вот «хроника жизни» зарослей лотоса.

На дне водоёма зимуют змеевидные корневища лотоса. В июне от них к поверхности водоёма устремляются побеги, которые несут свёрнутые в трубочки красноватые листья. Листья на поверхности разворачиваются, растут, достигают в диаметре восьмидесяти сантиметров. Это – первые плавающие листья. Они плавают на поверхности водоёма, как листья кувшинки.

В начале июля появляются надводные листья, огромные, тёмно-зелёные, они поднимаются над водой иногда выше, чем на метр. Внимание: важная деталь для поэта и творца легенд: листья покрыты восковым налётом и не смачиваются водой.

Капли росы или брызги воды, упавшие на такой лист, при малейшем вздохе ветра оживают. Как ртутные шарики, мечутся он по колышущемуся листу. Словно живые жемчужины, извиваются они, меняя форму, сливаясь и разъединяясь, и, наконец, замирают в центре воронкообразного листа до следующего порыва ветра. Но стоит сорвать лист – и уже через полчаса он потеряет эти удивительные свойства

Во второй половине июля над водой появляются нацеленные в небо зелёные стрелы. Их острие – маленький, всего в несколько сантиметров, бутон. Он поднимается всё выше и выше над водой, над гигантскими листьями растения, увеличивается в размерах и розовеет.

Наконец, в одно раннее утро над зарослью разливается тончайший аромат, который ветер разносит на далёкие расстояния, – это раскрывается первый цветок. Когда же наступает массовое цветение, запах становится густым, терпким, вяжущим.

Один цветок живёт три-четыре дня, утром раскрывается, к вечеру снова превращается в бутон. Цвет его меняется день ото дня. Он ярко-розовый поначалу, затем основание лепестков светлеет, и в последние часы жизни цветок становится бледно-кремовым, почти белым. Аромат его сперва нарастает, затем затухает. Целая гамма оттенков и запаха!

Диаметр раскрывшегося цветка достигает почти 30 сантиметров. Массовое цветение лотоса приходится на середину августа, но цветы встречаются ещё до середины сентября.

Когда цветок побелеет, лепестки его один за другим опадают на воду. Яркий благоухающий цветок превращается в кубышку, ту самую «воронку от лейки». Пахнут, кстати, не только цветы, но и листья, стебли и кубышки, хотя и не так сильно.

В этой кубышке уложены зреющие лотосные орехи. Их в каждой может быть более двадцати. Поначалу они зелёного цвета, мягкие. В этот период лотосными орехами охотно кормятся многие волжские птицы: гуси, лебеди и другие. Но со временем орешки темнеют и твердеют, одеваются плотной кожурой. По мере созревания орехов ячейки, в которые они уложены, расширяются (а орехи сжимаются), и затвердевшие орешки гремят в коробочке как в погремушке. Когда же орешки созревают, стебель под самой кубышкой размягчается, и кубышка опрокидывается «лицом» вниз. Орехи сыплются в воду, ложатся на дно или уносятся водой в новые места.

Если орех очистить от скорлупы и разломить, то среди белой его плоти обнаружится зелёный, свёрнутый вдвое росток. «Когда раскроешь боб, то внутри его найдёшь согнутое на себя тело, из которого родится лист», – писал о лотосе Теофраст, один из первых ботаников древности. Из этого ростка потом и образуется новое растение. А пока, спрятанный и надёжно укрытый, он, похожий на свернувшегося калачиком зелёного человечка, ждёт своего часа. Ждёт, когда плотная скорлупа будет нарушена и «зелёный человечек», расправив плечи, выйдет на волю.

Когда это случится? Через год? Или тысячелетие? Кто знает? Но он будет ждать, как ждали ростки тех двух лотосных орешков, найденных при раскопках близ Токио в неолитическом каноэ. Три орешка пролежали там более двух тысяч лет. Два из них в опытных руках учёных проросли и дали нормальные, хорошо цветущие растения.

Не правда ли, сравнения напрашиваются сами собой? Почти готовая легенда о проспавшем века прекрасном божестве

Дельта Волги – самая северная точка распространения этого растения. Откуда же он взялся здесь? Определённо ответить на этот вопрос никто пока не может. Быть может, как и Японии, какие-нибудь орехи проспали в подземных хранилищах века с тех древних времён, когда климат здесь был таким же, как в тропиках, пока волжские воды не «вымыли» их на белый свет. Может быть, перелётные птицы принесли лотосные орехи сюда из далёких мест. Или буддисты-калмыки, кочуя со своей древней родины, привезли с собой своё священное растение? Одно можно сказать: если бы не человеческие руки, не видать бы нам сейчас каспийского лотоса.

«Лотос сам по себе не вымирает, не исчезает с лица земли. Нелюмбо прекрасно растёт в природе у себя на родине и культивируется для различных целей далеко за границей своего дикого произрастания и может шире быть распространённым в зоне своей вегетационной линии, подобно культуре виноградной лозы» (Н. Л. Чугунова-Сахарова. )

Лотос всегда чист. Вода стекает с него, унося любую грязь – ил, споры грибов, водоросли, бактерии. Даже краски и клей соскальзывают с него. Их капли подпрыгивают и перекатываются, словно брызги воды на раскалённой плите. «Всё течёт» – сказал античный мудрец. Эти слова можно применить к лотосу в самом буквальном смысле. Всё стекает с него, но ничто не портит. В чём тут причина?

Немецкий ботаник Вильгельм Бартлотт недавно нашёл разгадку. Оказалось, что на поверхности растений-чистюль имеются крошечные шишечки, выступающие на высоту от пяти до десяти тысячных миллиметра. Кроме того, поверх них находится ещё и восковая плёнка. Водные капельки касаются шершавой поверхности лишь в нескольких точках. Из-за маленькой площади контакта капли легко скатываются под собственным весом. Каждая такая катящаяся капелька собирает грязь, подобно снежному кому.

Такой вывод был неожидан для учёных. Прежде считалось, что лишь идеально гладкая поверхность может быть чистой. Если на ней есть микронеровности, они непременно забьются грязью. Вышло иначе. Предельно шероховатая поверхность всегда остаётся безупречно чистой. Это явление назвали «эффектом лотоса».

Оно открывает поразительно перспективы. Если посуда усеяна микроскопическими бороздками, её можно мыть без всякой химии: стоит подставить тарелку или кастрюлю под струйку воды, и весь жир сразу стечёт. Так же просто мыть окна квартир или машин, если стекло изобилует невидимыми шероховатостями. Ну, а если стена дома выполнена по тому же принципу, то ни один оболтус не нарисует на ней эмблему любимой футбольной команды. Миллионы лет назад природа запатентовала «идеальное моющее средство», и только теперь люди сумели понять его секрет.

«Эффект лотоса» – не единственное «изобретение», что придумано священным растением египтян, индусов, китайцев. Учёные из Аделаидского университета (Австралия) исследовали его поведение. Они открыли поразительный факт: в ночь, перед тем, как распуститься, бутон лотоса неожиданно нагревается. Холодный ночной воздух остужает его лепестки, но под ними становится всё теплее. Растение всё энергичнее «дышит»: впитывает больше кислорода и выделяет больше углекислого газа. Углеводы усиленно расщепляются, выделяя энергию; то же происходит в организме людей и млекопитающих, когда им холодно. На следующие сутки, если ночь теплеет, эта естественная «печь» убавляет обороты, но температура бутона остаётся неизменной, почти человеческой – 35оС.

Удивительно, но количество энергии, которое вырабатывает цветущий лотос, достигает одного ватта. С помощью двух десятков растений можно было бы осветить комнату и, спокойно расположившись на софе, «под сенью лотосов цветущих», лежать и почитывать журнальную статью, посвящённую этим необыкновенным растениям. Как известно, организм млекопитающего поддерживает постоянную температуру тела за счёт сложной гормональной системы. За её работой следит множество нервных волокон. У лотоса подобной системы нет. Как он отмечает температурные перепады и вовремя выправляет их? Непонятно.

Мы знаем лишь, где спрятана «печь», согревающая растение. Тепло выделяют митохондрии – своего рода крохотные электростанции, притаившиеся внутри каждой клетки. Теплолюбивые лотосы содержат гораздо больше митохондрий, чем любое другое растение.

Поскольку лотос поддерживает постоянную температуру даже ночью, то, видимо причина в том, что лотос «заботится» о том, чтобы жуки и пчёлы – именно они в основном и опыляют его – чувствовали себя хорошо. Если насекомое с вечера заберётся в бутон лотоса, то в тепле ему не захочется спать. Всю ночь напролёт оно будет неторопливо, в полной безопасности, ползать по своим апартаментам, постепенно перемазывая себя пыльцой с ног до головы. Насекомые, выбравшие для ночёвки другое укрытие – не такое тёплое, – быстро заснут. Их тельце не тронет ни одна пылинка. С рассветом они выберутся из цветка, отплатив ему за ночлег лишь небольшим взятком пыльцы.

Подобный трюк, «придуманный» лотосом, помогает и самим насекомым. Когда поутру бутон вновь раскроется, пчела или жук, отогревшись за ночь, бодрёхонько вылетают оттуда. Их остывшие собратья ещё вялы и слабы; они легко становятся добычей врагов.

Если жуки или пчёлы поработали на славу, появятся семена – каждое величиной с орех. Плод лотоса так и называется – многоорешек. Семена эти съедобны. В странах Азии из них готовят конфеты, вываривая орешки в сахаре. Если их минует эта участь, то семена упадут в воду, когда плод высохнет, и породят новое поколение священных растений.

Так с помощью разных хитростей эволюция позаботилась о том, чтобы семейство лотосовых не угасло. Насчитывает оно всего два вида: лотос жёлтый (Nelumbo lutea), открытый после плавания Колумба (он произрастает на Атлантическом побережье Америки и островах Карибского моря), и лотос орехоносный (Nelumbo nucifera), о котором мы ведём рассказ. Он – уроженец Старого Света. Именно ему поклонялись древние египтяне и индусы. Он служил троном Исиде, Осирису, а также Будде; он порождал Брахму и Ра. Его плодами питались гомеровские лотофаги, впадая в блаженное забытье: «Лишь только сладко-медвяного лотоса каждый отведал, мгновенно всё позабыл» (перевод В. А. Жуковского). Его полями гордился спартанский царь Менелай: «Ты владеешь землёю тучных равнин, где родится обильно и лотос». Гордимся его порослью и мы, ведь лотос произрастает также у нас в России – на Дальнем Востоке и в Астраханской области. Лотос – редкий, реликтовый вид, и семена его сохраняют всхожесть в течение столетий и даже тысячелетий.

Лотос – символ совершенства, он олицетворяет божественное рождение, пробуждение духовного сознания, мудрость. Его цветение – это расширение сознания, открытие сердца.

Лотос – цветок Света, цветок жизни, результат взаимодействия созидательных сил солнца и лунных сил воды.

Лотос – символ человека благородного, выросшего из «грязи», но ею не запачканного.

В виде лотосов изображаются чакры (энергетические центры) человека.

Наступила уже золотая пора осени – сентябрь, а вода хорошо прогрета, температура воздуха 30оС. Мы долго плавали среди лотосов, стайки рыб подплывали к нам, вода мягко и нежно ласкала.

Плавая здесь, в окружении лотосов, постепенно погружаешься в состояние мира, покоя, безмолвия, а старая ива шепчет нам сказку о лотосе.

Первая сказка о лотосе

Много лет, сколько не помню, лежала на дне реки старая палка – Коряга. Лежала и лежала. Несла над ней река свои воды. Несла год, несла – другой. Считала Коряга года, да со счёту сбилась.

Поселился возле Коряги Сом. Такой же, как и она, – старый. Один ус – длинный, другой – оборван почти. А над правым глазом – две пиявки прилипли, приросли.

Чуть только солнышко из-за тростников выползать начинает, позолотит воду, поднимется Сом к поверхности. Поднимется, потянется, шлёпнет по воде хвостом, сглотнёт утреннюю лягушку – и снова на дно. Прислонится левым боком к Коряге, замрёт – задремлет. Только длинным усом брюшко своё щекочет – чтобы спалось слаще. Да пиявки над правым глазом слегка хвостиками пошевеливают. Не спится им что-то.

Вечером – то же самое. Только солнышко лучик последний из воды вытягивать станет, Сом уже тут как тут. Пустит хвостом волну к одному берегу, потом – к другому, вечернюю лягушку проглотит – и домой, к своей Коряге.

И всё бы хорошо было, и дальше бы так продолжалось. Только в один пасмурный день, когда солнышко ни утром, ни вечером из-за своей тучки вылезать не захотело, остался Сом и без завтрака, и без ужина.

Скучно стало ему, голодному. И спать не хочется, и ус до голодного брюха не достаёт, да и пиявки что-то с голоду неприятно возятся. Стал он со скуки Корягу свою дразнить, раззадоривать.

– Лежишь, – говорит, – старая, гниёшь-помираешь. Корявая и облезлая. Проку от тебя никакого совершенно нет. Разве мне только. Да и то – что к тебе, что к камню какому холодному боком привались, всё равно. Одно слово – коряга ты, коряга и есть!

Сказал так и повернулся к Коряге спиной.

Обидно стало Коряге, задумалась она. Очень ей грустно просто так, ни за что ни про что гнить-пропадать, другим без пользы и себе без удовольствия. Стала она думать, как бы жизнь свою переменить, мир удивить и неблагодарному Сому неприятность сделать.

Думала-думала, да в голову так ничего нейдёт. Раньше, когда она деревом ещё зелёным была, были у неё корни могучие и ветви густые, и листья зелёные, и цветы по весне цвели. Вот тогда всё ей под силу было. Как тряхнёт плечами, да шумнёт ветвями, так ветер по земле во все стороны покатится. Тростник гнёт, волны на берег кати и плещет

А сейчас, – Коряга, палка кривая, — коряга она и есть. Ох! Плакать было стала Коряга. Да слезами ли делу поможешь? Бросила плакать Коряга, собралась с силами, стала тужиться. Тужилась-тужилась, да встряхнулась. Да так встряхнулась, что Сом, задремавший было, под самый бережок кубарем полетел. Так встряхнулась, что пополам и надтреснула.

А трещинка-то вдруг – возьми, и прорасти одним корешком, да одной почкой

И что тут такое происходить стало!

Корешок себе вниз расти начал. Раз – вправо, раз – влево, да и в ил, глубже я глубже. В одну сторону – маленьким росточком, в другую – двумя. Так и оплёл всё вокруг. А почка – вверх ростком потянулась. Далеко ей до поверхности, долго добираться пришлось, Все силы истратила. Дотянулась, однако, распустилась листочком сморщенным. Сморщенным, да красным. Красным-то его, правда, солнышко сделало.

Собиралось оно, Солнышко, было спать ложиться. Из-за тучки на прощанье выглянуло: землю осмотреть – всё ли в порядке?

Видит, из воды что-то странное выдвинулось. Корка – не корка, листок – не листок. Ни цвету, ни виду, недоразумение одно.

Расстроилось Солнышко и за тучку спать закатилось. Только с последнего лучика багрянцу капельку на тот листочек уронило.

И сделался заморыш-листок багрово-розовым.

Сом, тем временем, после переворота такого в себя пришёл, лоб усом почесал, пиявок пригладил, да рассердился.

Как так? Лежала себе Коряга, лежала. Удобная такая была, своя, почти собственная. Да вдруг и взбунтовалась! С места перевернулась, ростки в разные стороны распустила. Безобразие!

– Я ей сейчас! Ростки-то вмиг пооборву!

Подумал так и двинулся. С разбегу к стебельку подлетел, хвостом его трахнул!

А стебелёк себе прогнулся чуть-чуть, да опять выправился.

Тогда Сом к нему носом развернулся. Сейчас губами шершавыми перегрызёт!

Да не тут-то было! Стебелёк и сам колючками покрылся.

Уколол Сом нос – защипало! И уплыл он под крутой бережок. Спрятался. Ждёт, что дальше случаться будет.

А дальше вот что произошло. Проросла, было, Коряга одним стебельком, да листочком одним. Но, неказист, что-то первый листочек вышел, даром, что красно-розовый. Стала Коряга думать, как дальше быть, решила ещё раз попробовать.

Дёрнулась ещё одним стебельком кверху. Лучше получилось – на поверхности лист блюдцем развернулся. Понравилось Коряге, ещё раз пробовать стала. Да так ловко дело пошло, что третий лист уже высоко над водой поднялся, чашей к небу вывернулся. А в чаше той водицы капелька задержалась.

Тут и утро настало. Солнце над землёй новый день завело. Поднялось и удивляется.

Что за чудо! Стоит над водой чаша большая. А в чаше воды капелька искрится, в солнечных лучах играет. Как жемчужинка, перламутром, отливает. Светом своим Солнышко затмило почти.

Рассердилось Солнышко и капельку высушило.

А Коряге тем временем совсем весело стало. Решила она с самим Солнышком поспорить, силами помериться.

Тянет ещё стебелёк, вот уже до поверхности воды дотянула, выше поднимает, первый и второй лист обогнала, выше третьего, самого большого тянется. Ближе к Солнышку, ближе.

Вытянулся стебелёк длинный-длинющий, а на конце почка. Стала думать Коряга, чтобы ей дальше такое совершить, чем бы ещё мир удивить?

Думала она, думала. Придумала. Собрала она с первых листьев всю краску красно-розовую. Ту краску, что Солнышко им на закате подарило. Собрала она всю её, да по стебельку последнему вверх погнала. Стал стебелёк почкой надуваться. Раз за разом всё пухлее почка, уж с яйцо лебединое размером выросла и с конца розоветь стала. Да вдруг лопнула.

Лопнула и раскрылась цветком. Красивым. Сказочным. Розово-багряным. Большим-пребольшим. Никогда, никем ещё не виданным.

И такой от цветка пряный запах пошёл, всех духов пьяней и слаще!

Побежали тут все звери лесные на берег, посмотреть на чудо новое. Прилетели все птицы речные, сели на воду. Удивляются!

Только Солнце одно недовольно. Утро раннее – а не ему птицы-звери радуются, не ему первым делом улыбаются!

На цветок самозваный загляделись. Все ему никак не нарадуются.

Распалилось Солнце после этого, разгорелось лучами жаркими. Засушить решило самозванца.

Стал бледнеть цветок. Приувял. Уронил лепесток, уронил другой

Тишина кругом! Звери-птицы в тень попрятались, затаились, ждут. Что-то будет!

Облетел лепестками цветок первый. Но из-под листа, как из-под зонтика, другой уже к небу тянется. Лицом к Солнцу раскрывается. За ним лист ещё и ещё цветок.

А Коряга что?

Коряги-то и нет уже. Так она переменилась – стала гибкая, молодая и хрустящая. Оплела корнями всё дно, воду стеблями всю проштопала. Реку листьями прикрыла и цветами всю украсила.

И кто мимо ни пройдёт – все любуются.

А Сому пришлось искать себе место новое, в дальней яме, под другой корягою.

Цветок новый, сказочный стали называть Лотосом. И растёт с тех пор он по всеё реке

Так осенним днем скрипела Старая Ива. А две ласточки, что присели отдохнуть по дороге в тёплые края на тонкую веточку, так заслушались – ох-да-ах! – что забыли всё на свете и от стаи своей отбились.

– Врёшь ты всё, Коряга старая, – прохрипел Воробей из своей расщелины и закашлялся. – Ты вчера наплела, будто лотос с неба упал – орешком в воду плюхнулся. А сегодня врёшь, что из старой коряги вырос. Уж не из твоей ли веточки?

– Нет, не из моей. Меня в те времена и на свете не было. А вот у моей бабушки, у её двоюродной сестры – Ивы, что у самого берега росла, с правой стороны, нижняя ветка тоже

Так скрипела Ива, но никто её уже не слушал. Воробей хихикнул и забился в свою щель поглубже. Ласточки – те уже давно дальше полетели, новую сказку по свету понесли.

Вот такой я её и услышал. Правда – нет ли. Сразу не поймёшь. Только каждый год, как весенняя вода с берегов реки отступать начнёт, выбирается на поверхность воды листочек первый – красно-розовый. Как сильнее прижжёт, землю солнышко появляется брат его – большой, круглый лист. На воде лежит сил набирается. Наберётся сил – брату третьему дорогу уступит. Третий лист высоко над водой свой зонт развернёт. А в тени его, один за другим тянутся к небу стебельки с зелёными бутончиками.

Как поднимется бутон над большим листком – розоветь начнёт. Расцветёт, раскроется. Солнце жарче греет. И бледнеет цветок с каждым днём. Но за ним – и другой, и третий. И так до самой осени, пока из сил не выбьются.

И солнце на убыль пойдёт, и цветы поувянут. А с весны – всё сначала.

Соревнуются!